Начало конца
Себастьян открывал рот, словно хотел вымолвить что-то, но вновь закрывал, не решаясь. Его слуга следил за каждым его движением: как его глаза меняли поочередно оттенок – зажигаясь красными угольками, переливаясь в багровый, после вновь в алый, но уже не в огненный оттенок, а тусклый; как он глотал сухой ком; как его руки дрожали от услышанной правды. Гробовщик легонько коснулся до дрожащей руки графа, придерживая взгляд на его удивленном лице. Потом приблизился к его лицу и шепнул:
– Не боитесь, милорд…
Слуга провел свободной рукой по щеке графа и поцеловал его, удивленного, в губы. Себастьян прикрыл глаза, думая, что это его видение, а слуга его не может сделать такое. Но не тут-то было. Гробовщик оторвался от губ графа и, склонив голову в бок, улыбнулся невинной улыбкой. Себастьян смотрел на своего слугу все тем же удивленным взглядом.
– Милорд, Вы хотели знать мое настоящее имя?.. – прошептал мужчина, все еще улыбаясь. Себастьян ничего не мог выговорить, лишь кивнул головой в знак согласия. – Я расскажу Вам, милорд, маленькую историю… – ехидный голос слуги ничего хорошего не сулил – это Себастьян для себя знал.
– Давным-давно, в былые времена, когда Землей правил Он, Бог, в Мире людей правили тишь и покой. У Бога были дети – ангелы, которые верно служили ему и помогали во всем. Их было троя: Азраил, Джебраил и Люцифер. Азраил был старшим ангелом правосудия и законочестия. Он помогал Богу сортировать души умерших людей – грешник или невинный. Джебраил был средним ангелом, которого сейчас многие называют «жнецом», «синигами» – он отнимал жизни людей, которым суждено умереть в тот или иной день, в то или иное время, в том или ином происшествии. Люцифер младший ангел помогал Творцу с его созданиями. Он был ангелом красоты и света. Его задачей было нести в души смертных животных, а после и людей, свет, любовь. Каждый из них выполняли свои обязанности. Каждый любил служить Ему, Богу.
Но в один несчастный день, Люциферу надоело вносить в сердца и души людей свет, ибо для него смертные были настолько ничтожны, что он восстал против Бога, своего отца, за что был низвергнут с Небес. Но спустя некоторое время он обосновался в подземелье, назвав эти места Адом, куда попадали души грешников и обвенчались на вечные муки.
После всего происшедшего, Бог отдал приказ, чтобы два ангела – Азраил и Джебраил – сделали все возможное для помощи в их обязанностях. После ухода Люцифера в подземный мир, люди стали более жестокими и лукавить могли подчас, когда выпадал шанс. А дел у ангелов прибавилось, что и послужило созданию общество синигами, то есть жнецов, где обучались ангелы и получали образование жнецов. За долгие века ангелы подземного и надземного миров сосуществовали, но темные ангелы всегда выполняют свои злодеяния, чем перечат работе как жнецов, так и сортировщиков душ.
И, естественно, за долгие годы как ангелы света, так и ангелы тьмы начали жить в мире людей, каждый выполняя свои обязанности. Они настолько похожи на людей, что их, кажется, не различить, но Вы, мой граф, уже, наверное, заметили, что я не просто человек…
Слуга лукаво улыбнулся. Под густой челкой засверкали радужные глаза. Он приподнял челку и взору графа Фантомхайва предстали многочисленные шрамы, приложенные вдоль глаз, поднимающиеся по переносице ко лбу и теряющиеся в серых густых прядях. Радужные глаза были неестественными для простых людей – салатовые радужки плавно переходящие на желтые окраски и сразу черные расширенные зрачки. Себастьян никогда ранее не мог заметить на шее своего слуги кривые узоры от старых ран.
– Думаю, сейчас был самый подходящий момент раскрыть свои карты, милорд, что я и сделал. Теперь от Вас нет толку скрывать, кто я. Ведь Вы все равно вызовете Сиэля? – грустно проговорил слуга, но это прозвучало, как вопрос с надеждой на отрицательный ответ, нежели простая речь слуги.
– Гробовщик…
Начал было мужчина, но вновь запнулся, не сумев подобрать нужные слова. В его голове сейчас было так много мыслей, что он путался в каждой из них, не имея возможности сформулировать их и разобраться у себя в голове.
– Граф, мое настоящее имя – Адриан Винслет. Буду рад, если Вы будете звать меня Гробовщиком и дальше, но это уже на Ваше усмотрение. – мужчина нежно улыбнулся, всматриваясь в бездонно багровые глаза господина.
– И я сказал Вам правду о себе не из-за того, что Вы бы узнали обо всем, в конечном счете. Ведь никто не знает обо мне правды, а мое имя тем более. Я рассказал Вам все лишь потому, что предпочел нужным сделать это и сказать именно Вам, граф Фантомхайв, как зовут меня на самом деле, зная, что Вы никому не скажите об этом, так или иначе.
Мужчина вновь погладил тыльной стороной руки щеку Себастьяна и встал с кровати с намерениями покинуть комнату. Слуга удалился, оставив графа глубоко помыслить об услышанном. Себастьян повалился в постель, теряясь в пышных подушках и простынях, будто бы желал исчезнуть из мира сего.
***
Адриан был мастером своего дела. Он знал, когда что делать. Такие существа проживают долгие годы, и никто не может знать о его сущности. Каждый всяк его знакомый никогда не мог жить дольше года. В конечном счете, все этакие люди погибали трагической смертью. Но не Себастьян. Граф для гробовщика был иным. И конечно, как жнецу, Адриану было известно все о его жизни, даже то, что не знал сам граф Фантомхайв. Его младший брат Сиэль знал обо всем. И умер он лишь из-за этого. Все тайное становится явным, а те, кто подслушивал – умирает. Был создан такой закон. И Сиэль стал жертвой этого закона, будучи случайным подслушителем и очевидцем…
У Адриана было три правила: первое – никогда не оставлять улик; второе – не привязываться к людям вне работе и третье – знать, когда уходить. Он всегда чутко следил этим своим же правилам, не нарушая ни одного из них, пока не встретил его.
Он был случайным прохожим, не знающим, что его поджидает в недалеком будущем. Он лишь случайно стукнулся в его плечо, но этого хватило, чтобы учуять его запах – алкоголя, пониженные градусы и его собственный, который не бывает у простых людей. Адриан еще тогда знал, что ему не стоит следить за этим пьяницей, но любопытство взяло вверх над любыми другими чувствами мужчины. Он проследил за ним. Он знал его, но не все о нем. Адриан начал собственное расследование и обнаружил в его досье нечто странное, что подвигло его на оказание помощи бродяге. Что заставило его, жнеца, служить такому существу.
Нет, он не был против всего происходящего вокруг него. Наоборот, Адриану было весело. Очень. А с его-то характером – любить веселье, улыбки, радость – это было ожидаемо. Его слова могли бы удивить всех, кто слышал их: «Как грустно было бы, если улыбка исчезнет» – это слова самого позитивного и оптимистичного человека в жизни, коих посчитать можно на пальцах одной лишь руки, если обыскать хорошенько всю Землю. Но даже самые позитивные люди оказываются в ситуации, из-за которого надолго следует забыть о всяких улыбочках, шуточках, позитиве. Такая участь настигла и жнеца Адриана, который совершил самую великую ошибку в своем долгом существовании…
***
Граф Транси был очень рад тому, что повстречал своего давнего знакомого, который ответил взаимностью на его чувства. Он был безумно рад, что все сложилось именно так. Он поначалу не желал плыть на Южные земли, решив, что будет лучше, если останется в Лондоне. Но Ханна, его неистово верная слуга, уговорила его плыть. Он не думал, что встретит маркиза тут. Но судьба непредсказуема. Это доказывали утра, когда граф просыпался в объятии своего любимого человека. Его строгое выражение, будто бы въелась в его лицо. Даже во сне он выглядел строгим. Но его строгость исчезала к чертям, когда он видел ангельски красивого юношу, которого полюбил сам маркиз, но отрицал очень долгое время, не веря своим чувствам, что полюбил он человека не противоположного рода, что за его чувства его могут изгнать из страны, что-что, а уж этого маркиз бы не пережил…
– Доброе утро, мишка, – прошептал парень, целую заспанное лицо мужчины. Ему вошло в привычку просыпаться раньше возлюбленного и любоваться им, спящим.
– Доброе, – тихо прошептал мужчина. В небесно-голубых глазах собеседника плясали шаловливые огоньки, на белоснежном личике пылали румянцы, а пухлые маленькие губки были расширены в немой улыбке. Алоис всегда бывал таким при маркизе Фаустусе. И его никак не могло потревожить то, что на них смотрят многочисленные пар глаз. Люди не могли ему помешать целовать своего любимого в щечку. Ничто не могло препятствовать чувствам молодого графа. – Когда проснулся? – спросил мужчина, поворачиваясь к нему.
– Не так давно.
Парень привстал на локти и поцеловал маркиза в кончик носа. Но отстраниться ему не дали крепкие руки мужчины. Клод притянул юношу обратно к себе и их руки сплелись так же, как и губы в поцелуе.
– Завтрак готов, – отстраняясь от мужчины, сказал юноша и встал с постели, кутаясь в простынь, пряча свое тело снежной белизны в ее слоях. Клод лишь улыбнулся и тоже последовал примеру парня, только не кутаясь ни во что. Его смуглое, упругое тело пристало перед взором графа, который тут же залился краской и отвернулся, быстро зашагав в ванную комнату.
«Какой забавный малый», – думал мужчина, вновь возвращаясь в теплую постель. «В прочем, он всегда был таким…»
