Любовь, деньги и заботу скрыть невозможно. (Лопе де Вега) – Ты со мной ходишь. Почему? – Ты маленькая. Вдруг обидят? (Илья Фрэз, Галина Щербатова «Вам и не снилось»)
Вопреки обещанному следующий день мне предстояло провести дома. Не иначе, у профессора срочно образовались какие-то неотложные дела, и сразу после завтрака он исчез. Видимо, Снейп ждал от меня расспросов, как, что да почему, и едва ли не вздохнул с облегчением, когда «племянница» лишь кивнула в ответ: мол, дела так дела. Подожду. Не привыкать. Не то чтобы мне не были интересны и в немалой степени тревожны причины профессорских отлучек – скорее, наоборот. Сама того не желая, я с замиранием сердца прислушивалась к каждому шороху и звуку, внутренне готовая, что в любой момент он свалится нам на руки в состоянии «краше в гроб кладут» или в дом решит наведаться еще кто-нибудь из его меченых соратничков – «счета прибивать на ворота». Но домовик демонстрировал невозмутимость и спокойствие истинно английского дворецкого, а значит, и мне не пристало вести себя аки сказочной теремной сидельнице, ежеминутно вздыхающей, что «не видать милóго друга». К тому же знание Книги не могло ответить на вопрос, чем именно в данный момент занимался профессор. Да и цепная реакция неконтролируемых изменений, запущенных им в тот момент, когда вслед за попыткой самоубийства Беллы он поддался на уговоры директора и воспользовался Кольцом, чтобы вырвать меня из посмертия моего мира, уже затронула привычный сюжет настолько, что впору описывать иную реальность. Следовательно, нет смысла теряться в бесплодных догадках. Остается только ждать и надеяться на лучшее. Все будет хорошо. Наверное. Когда-нибудь. После завтрака я некоторое время листала учебник травологии, удивляясь, сколь многого о знакомых растениях я знать не знала, и с удивлением читая о совершенно незнакомых травах, грибах и деревьях. Что-то помнилось из Книги, но несравненно больше относилось к области неведомого. Часа через три поняла, что шея от долгого сидения совсем затекла, и отложила фолиант, вооружившись палочкой и «шпаркалкой» в виде немаленького тома госпожи Гуссокл. Повторила то, чему научилась сама и под руководством профессора, воскрешая в памяти его голос, движения, пластику рук. Снейп, природный правша, как оказалось, превосходно владел и левой. Мне же, билатералу, иного и не оставалось, как отрабатывать движения обеими руками, причем я заметила, что в ряде заклинаний зеркальная симметричность движений, повторенных левой относительно правой руки давала крайне интересные результаты. После вчерашнего приключения Снорти вовсе перестал меня дичиться, хотя по-прежнему был немногословен, ненавязчив, подчеркнуто предупредителен и услужлив до невозможности. Сегодня он не исчез по обыкновению, едва успев убрать со стола, а наблюдал за моими экзерсисами, пару раз спасая хозяйское имущество от не вполне умелых манипуляций начинающей колдуньи. Впрочем, универсальное Репаро мне и самой уже удавалось гораздо лучше Эванеско, по силе воздействия напоминавшего стрельбу из «Града» по воробьям. Порой возникало ощущение, что не я привожу в движение палочку, а палочка – мою руку, являясь ее естественным продолжением и понуждая к большей точности движений. Она словно учила меня, если такое возможно. На личике домовика, неотрывно следившего за неуемной девицей, мелькало странное выражение – то ли недоумение, то ли очень хорошо скрываемая насмешка. Что ж, его народу не нужны проводники, дабы творить волшебство. Как всякий домовой, он по природе своей весь пронизан магией, и весьма богатой возможностями, как я успела убедиться. Так что «костыль» в виде палочки ему ни к чему. Странно, как при такой одаренности эти малыши попали в столь унизительную зависимость от волшебников-людей? Но задать этот болезненный для эльфа вопрос я, конечно, не решилась. Зато после вечернего чая слово за слово разговор сместился в область древних примет и суеверий моей родины. Снорти с интересом слушал все, что я знала о домовых, банниках, овинниках, леших, водяных, полевиках… Но о домовых, конечно, в особенности. Больше всего его изумила почтительность, с которой русские маглы с незапамятных времен обращались с теми, кого в глаза-то не видели и лишь по делам могли судить об их радении. – Выходит, хозяйка сама готовила для домовика, да еще и «дедушкой хозяином» его величала? – Снорти недоверчиво покачал головой, разом позабыв свой дурацкий подобострастный штиль. – За что ж такое почтение? – За заботу о доме и его обитателях. При хорошем домовом и у хозяев в семье лад, и в доме порядок, и дети здоровы, и животные, что в доме обитают, – кошка там, певчий дрозд… Домовой злого человека от дома отвадит, а доброму гостю услужит, и оттого людям тоже бывает польза. При хорошем хранителе и посуда не бьется, и ценная вещь никогда не затеряется. Обидеть домового – последнее дело. А если переезжали, то и «доброго хозяина» с собой приглашали в новый дом со всем почтением. – Как это? – эльф даже рот раскрыл, не веря своим ушам. – Ну, обычно задабривали щедрым угощением и посулами, а в качестве средства переноса предлагали сапог, шапку или лапоть. Там целый ритуал был. – Значит, одежду дарили?! – Ну, да-а… Выходит так… – А если домовой после такого вовсе уйдет? – А зачем ему от добрых людей уходить? Опять же, какой домовой без дома? Это же суть его жизни – заботиться о доме и семье. Тут ему и приют, и радость, и забота. А дел хватит и ему, и домовихе с домовятами, если он не бобылем живет. Снорти задумчиво поскреб затылок и тяжело вздохнул. Вот что творю, а? Ну, как эльф, поразмыслив на досуге, подастся в эмиграцию в Россию? Снейп мне спасибо не скажет… Легок на помине, профессор вскоре появился сам. Несмотря на усталость, он выглядел гораздо лучше, чем вчера, – не прихрамывал, и следы побитости на лице уже не угадывались. Определенно, местная травматология не чета магловской. В моем мире валяться бы ему в «Склифе» как минимум недели две, а то и больше. Книги и палочку на каминной полке он приметил сразу и после ужина устроил мне проверку усвоенного с пристрастием. Вот когда я поняла, что такое быть племянницей декана! «Добрый дядюшка» гонял меня по заклинаниям, которые сам же со мной и отрабатывал, как если бы я сдавала ему зачет. А по самостоятельно изученным экзаменовал еще дотошнее. Не будь у меня за плечами сурового университетского опыта и не растеряй я в последних приключениях всякий страх перед великим и ужасным мистером Снейпом, пришлось бы значительно труднее. А так он, кажется, остался доволен, даже злосчастное Эванеско отработали вчерне. При всей нарочитой эмоциональной бедности профессорской мимики – каменеть лицом этот человек умеет совершенно непревзойденно – мне порой удается угадывать его чувства и настроение. Надеюсь, он не так проницателен в отношении меня. Увы, приходится признать, что с некоторых пор его присутствие стало для меня необходимым, как воздух, и одновременно мучительным, тяготя безнадежностью. Природа, судьба и этот странный мир сыграли со мной презлейшую шутку, и разум был бы готов смириться, когда бы тело упрямо не реагировало на запах, на голос, на нечаянные прикосновения этого мужчины. Когда бы мои губы не помнили, как дрогнули под ними, раскрываясь, его губы, и запах шоколада пополам с восторгом узнавания, и полынную горечь потери… Это случилось так неожиданно, исподволь. Мой разум, занятый идеей выживания и спасения любой ценой, проспал тот миг, когда я миновала точку невозврата. Теперь-то что ж? Цена оглашена, и мне ее платить. Кто из девочек не мечтал стать красавицей для единственного, для сказочного героя? Твоя мечта сбылась, Алина. И как тебе такая сказка? Ага, лягушкой на болоте было б легче, чем в этом безумном зазеркалье, где быть собой – значит, быть не собой, найти равно украсть, и твой – навек чужой. Мне не понять, как такое могло произойти. В этом мужчине нет ни намека на красоту в обычном смысле этого слова и даже просто на малейшее обаяние. С первого взгляда он скорее даже пугает, отталкивает хищной заостренностью черт, рваным ритмом движений, резкостью манер, нарочитым нежеланием не то что нравиться – быть хотя бы терпимым для окружающих, какой-то пугающе-страстной нелюбовью к себе, способной довести до самоуничтожения. Я никогда не тяготела к мужчинам с мрачной харизмой готических персонажей: в изломанности их душ так легко сломаться самой, не удержаться, оборваться и сгинуть, потерять себя, заглянув в этот темный колодец… Почему же в нем мне отзывается совершенно другое, не ради меня пробужденное когда-то и схороненное давно и глубоко? Не мне предназначенное. Не мне… Мысли рвутся… Слова и образы как жемчуг рассыпаются в заветных уголках сознания, куда самой мне страшно заглянуть… Как странно, я только этого по-настоящему боюсь, а больше – что его не станет в моей жизни… И падаю, и падаю в тот сон… В степные травы, напоенные горечью полыни, и безысходностью, и тайною, и болью, которой я не соглашусь отдать… Пусть так…◄♦►
Утро встретило пробудившийся мир бесцветным небом. Но пелена облаков стояла достаточно высоко, и солнце уверенно пробивалось сквозь нее. Было не жарко, однако довольно тепло – самое то, чтобы бродить от лавки к лавке, не изнывая от жары и не ежась под проливным дождем. Косой переулок, где мы оказались, трансгрессировав, больше напоминал не переулок даже, а широкую пешеходную торговую улицу, этакую разновидность волшебного Арбата. Уже сейчас, в начале одиннадцатого, здесь было довольно людно. В преддверии учебного года бóльшую часть покупателей составляли взрослые с детьми разных возрастов, но были и волшебники, не обремененные недорослями, поодиночке и парами переходившие от лавки к лавке в поисках нужных покупок. Далеко не все заведения гостеприимно ожидали покупателей. Двери и окна некоторых были наглухо заколочены. Поверх них висели министерские плакаты из серии «их разыскивает полиция». И оттого, что люди и оборотни на них двигались, щерились в жутких ухмылках, что-то беззвучно орали, у меня лично мороз пробегал по коже. Хотелось втянуть голову в плечи и вовсе не глядеть по сторонам. Судя по всему, не я одна так себя чувствовала: лишь перестук и шарканье шагов да шелест мантий составляли естественный шумовой фон некогда, наверное, веселой торговой улицы. Почти не слышно было гомона голосов, детских воплей, смеха и вскриков, разве только редкое уханье сов, выставленных в клетках у местного зоомагазина. И лица по большей части озабоченные, а порой и мрачные. Снейп пару раз кивал кому-то в ответ и продолжал шагать по дороге, ведущей чуть на взгорок. Там на левой стороне улицы возвышалось большое белокаменное здание с высоким крыльцом, на котором у огромной бронзовой двери замер довольно уродливый горбатый карлик. Ростом он был чуть выше пояса взрослого мага, с непомерно длинными руками и цепкими костлявыми пальцами того же темно-землистого цвета, что и его физиономия, – гоблин, привратник банка «Гринготтс». Я была так сосредоточена на том, чтобы не отстать от профессора, что не сразу отреагировала, когда толпа внезапно подалась в стороны, освобождая проход группе магов в черных мантиях, цепкими взглядами сканирующих встревоженные лица людей. В этот момент теплая ладонь «дядюшки» сгребла мою ладошку, понуждая сделать шаг в сторону. Человек в черном смерил нас взглядом. Он был примерно того же возраста, что и Снейп. Они могли быть знакомы со школы, и я поняла, что неизвестный узнал профессора: тень неприязни и даже враждебности пробежала по его лицу. Серые глаза чуть сузились. Он едва заметно кивнул. Снейп холодно кивнул в ответ. Черные глаза встретились с серыми, не выразив ровным счетом ничего. Группа прошла. Толпа постепенно вновь заполонила улицу, и я лишь сейчас почувствовала, как дрожат кончики моих пальцев в крепкой профессорской ладони. «Гринготтс» встретил нас гулом огромного зала. Народу здесь было столько, что не протолкнешься. Но Снейп все так же, не выпуская моей ладошки, решительно тронулся навстречу клерку-гоблину и протянул незапечатанный конверт из плотной желтоватой бумаги. Клерк вынул из него лист, пробежал его внимательными бусинками глаз, посаженных глубоко и слишком близко к переносице, взглянул на меня испытующе. Затем достал из конверта еще что-то, кивнул и бросил нам: – Следуйте за мной. Путешествие в подземных хранилищах я помню плохо. Не давало покоя стойкое ощущение, что это уже когда-то было, разве только я не вихрастый очкарик, а Снейп не гигант лесничий. Чисто женское любопытство, конечно, имело место. Еще бы, я увижу, как выглядит фамильное хранилище семейства Принс! Хотя, честное слово, кредитка гораздо удобнее этой средневековой манеры таскать в кошельке серебро и золото. Наконец, вагонетка остановилась, и мы направились за гоблином, который, несмотря на скудное освещение, двигался весьма уверенно. – Поторопитесь, господа! Мы прибавили шаг, так что мне едва ли не приходилось бежать вприпрыжку. Только б не споткнуться! Снейп, все так же не выпуская моей ладошки, бросал быстрые взгляды по сторонам, что-то для себя отмечая, и у меня сложилось впечатление, что он сам в этом секторе впервые. Или просто давно не был? Гоблин уже ждал нас у ничем не примечательного хранилища. На каменной плите, служившей дверью, не было ни номера ни фамилии владельца, только небольшое рельефное изображение – странная геометрическая конструкция вроде трилистника или трех рыб, сросшихся хвостами, пересеченная окружностью. Гоблин повернул ключ, однако ничего не произошло. Дверь оставалась заперта. Карлик оглянулся, смерив нас исподлобья, и проскрежетал: – Соблаговолите положить ладонь на печать. Я ждала, что Снейп выполнит указание, но он не двигался. – Юная леди, я к вам обращаюсь. Положите ладонь на печать. – Я?! – Ну не я же, – гоблин недовольно фыркнул. – Протяните руку. И поскорее, вы меня задерживаете. – Не бойтесь, – спокойный баритон профессора прозвучал над самым ухом. - Просто положите ладонь на изображение. Еще не совсем понимая, что делаю, я подошла к двери и, поднявшись на цыпочки, накрыла правой ладошкой барельеф. Легкое покалывание, и от ладони пробежала волна, как электрический импульс. Затылок словно окатило горячим душем. Каменная плита дрогнула и отъехала в сторону, открыв проход в просторную камеру. Ожидала ли я, что увижу за ней подобие пещеры Али-Бабы? Наверное. Так ведь всегда бывает в сказках, и почему эта должна быть исключением? Однако камера оказалась почти пуста. Посреди нее стоял стол, на нем – маленькая шкатулка, похожая на коробочку, в каких продают ювелирные украшения, и вместительный мешочек из бархата, по размеру напоминающий тот, в котором моя бабушка хранила бочонки с номерами для лото. В нем красноречиво позвякивало. Больше ничего. Я вопросительно взглянула на Снейпа – он кивнул. Все еще туго соображая, что к чему, взяла то и другое. Мешочек показался изрядно тяжел, и я с радостью вручила его мужчине, а шкатулку опустила во внутренний карман мантии, рядом с отделением для палочки. Далее была аптека, где хозяин встречал Снейпа как дорогого гостя, постоянного покупателя и надежного поставщика зелий собственного изготовления. Здесь профессор закупил немало всякой всячины, но забирать не стал, оформив доставку совиной почтой. В магазине одежды полноватая, приветливая мадам Малкин на пару с помощницей, худощавой колдуньей неопределенного возраста, на вид старой девой, быстро подобрали и подогнали по росту пару мантий и теплый плащ с серебряными застежками, а в комплект к нему продали шляпу в стиле «звезда Хэллоуина» и две пары удобной обуви – туфли типа балеток и полусапожки на холодную и слякотную погоду. Глядя, как придирчиво дядя выбирает пунцовой от смущения племяннице теплые чулочки, белье и обувь, разувая, обувая, вновь разувая ее, дамы понимающе переглядывались, перемигивались, сочувственно вздыхали… Словом, всячески демонстрировали готовность поведать миру новость сезона: у нелюдимого мистера Снейпа объявилась дальняя родственница, и он принимает в ней весьма деятельное участие, что, конечно же, делает ему честь. Ибо мало чести, если холостяк под видом «племянницы» выведет в свет грудастую сильфиду из нынешних бесстыдниц, и совсем другое дело… И так далее, и так далее… А я сидела не в силах двинуться и обмирая каждый раз, когда длинные пальцы бережно обхватывали детские лодыжки, фиксируя ногу; проверяли, не жмет ли мысок или пятка. Закусывала губу и злилась на себя, на это дурацкое детское тело, которое просто по определению не может, не должно так реагировать на самые невинные прикосновения мужчины, досадовала на то, как по-идиотски выгляжу с горящими щеками. Глупая нимфетка, чертова Лолита! Дура! Дура! Слезы отчаянья наворачивались на глаза. В какой-то момент профессор, застегнув туфельку, поднял глаза и замер, встретив мой взгляд. Даже боюсь подумать, что он там увидел, потому что застыл на мгновение, потом вновь опустил голову: – Не жмет? – Нет… Ой, стыдно-то как!.. – Мы берем все, – профессор поднялся, обращаясь к дамам. – Доставьте, пожалуйста, по этому адресу. Сколько с меня? Надо ли говорить, что котел, весы и телескоп Снейп выбирал мне сам, не очень слушая торговцев. Да и они, зная, с кем имеют дело, с советами особенно не лезли. Однако самым большим потрясением был, конечно, «Флориш и Блоттс». Не представляю, какой волшебной силой небольшой на вид магазинчик внутри удалось сделать таким просторным, но точно знаю: из всех книжных, в которых мне приходилось бывать, только «Библио-Глобус» на Лубянке мог бы с ним сравниться по количеству книг, заполнявших стеллажи от пола до потолка. Левый сектор был отдан учебной и справочной литературе, и там сейчас было людно: родители с детьми выбирали учебники. В правом секторе несколько пожилых волшебников и волшебниц с глубокомысленным видом изучали толстенные фолианты. В центре, где располагалась касса, хозяин что-то живо обсуждал с несколькими молодыми колдуньями. Те, видимо, интересовались книжными новинками, выложенными на столе у самого прилавка. Выбрав комплект книг, Снейп оформил доставку, и мы подошли расплатиться. Я с интересом покосилась на прилавок. Так и есть, хиты сезона. От них пахло типографской новизной и свеженькой сенсацией. С обложки одной из них смотрел немолодой желчного вида мужчина в старомодном котелке и с мешками под глазами. «Взлеты и падение Корнелиуса Фаджа, или О чем молчит Визенгамот, – гласил заголовок. – Новый бестселлер от Риты Скитер». Автор второй книги, некий Элдред Уорпл, озаглавил свой труд не менее претенциозно: «Братья по крови: моя жизнь среди вампиров». С обложки смотрел немолодой тщедушный человечек, подслеповато щурившийся из-за стекол очков. Весь вид местного Миклухо-Маклая свидетельствовал, что он не врет: тяжелая форма анемии – меньшая из его бед, так что о вампирах он и впрямь знает не понаслышке. – Кстати, мистер Снейп, ваш заказ готов. Выкупите сейчас или позже? – Сейчас. – Квентин, – мистер Блоттс окликнул одного из служащих магазина, – принеси из букинистики заказ мистера Снейпа. Паренек кивнул хозяину, несколько затравленно буркнул приветствие профессору – не иначе, он из бывших учеников Хогвартса – и поспешил выполнить распоряжение. Доставку учебников взял на себя магазин, а вот неведомый фолиант Снейп нес упакованным в бумагу, бережно прижимая к груди, как младенца. В другой руке он держал пакет с телескопом и весами, а мне достался котел, на дне которого в специальном ларчике лежал набор грузиков для весов, а рядом в ножнах из драконьей кожи – серебряный ножик с костяной рукоятью и самозатачивающимся лезвием. Я все так же глазела по сторонам, когда мое внимание привлекло здание напротив зоомагазина. По дороге к банку я его не заметила за толпой, зато сейчас уставилась пораженная на маленькое обшарпанное строение. Оно тоскливо взирало на мир слепыми окнами, и половина вывески сиротливо повисла на одном гвозде, а вторая половина была вся в копоти, так что фамилия Олливандер на ней скорее угадывалась, чем читалась. Прохожие, минуя разоренный магазин, опускали головы и старались ускорить шаг, и только дети дергали родителей неудобными вопросами. – Пойдемте. – Да, сэр… Мысль о том, что старый мастер сейчас томится неизвестно где, подвергаясь допросам с пристрастием, напомнила о злополучной ночи в имении Малфоев и о том, что этот мир уже занес ногу, чтобы перешагнуть зыбкую грань мира и войны. Остановить, удержать, изменить – можно ли? Не знаю. И что толку рассуждать, если иного выхода нет, иначе человек, который идет справа от меня, прижимая к груди неведомую книгу, тоже может сгинуть навеки… Из невеселых мыслей меня вывел резкий свистящий звук. Последовал оглушительный хлопок, и мириады разноцветных искр рассыпались над зданием с яркой вывеской:ВСЕВОЗМОЖНЫЕ ВОЛШЕБНЫЕ ВРЕДИЛКИ БРАТЦЕВ УИЗЛИ
Как и прочие заведения, часть этого здания тоже была завешана плакатом, но вместо рож беглых пожирателей на нем горели всеми цветами радуги буквы, складываясь в незатейливые вирши на потеху честнóму люду:Коль Тебя-Нельзя-Назвать, Это плохо, твою мать! Это значит, что склероз К тебе намертво прирос! Мы вернем любовный пыл Тем-Кто-Сам-Себя-Забыл! Здесь найдутся без вопросов От поносов и склерозов, И от мании величья, От змеиного обличья, И от дурости и чванства Всевозможные лекарства!
А чуть ниже:НОВИНКА СЕЗОНА! УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ЛЮБОВНЫЙ ЭЛИКСИР
•♥♂♥♀♥•
Долой слезливые романы – зажги по-взрослому! (Теперь с надежным противозачаточным эффектом.)
Купившему три флакона подарок – полдюжины блевательных батончиков. Угостив любимую, не забудь про соперников!
Не выдержав, я прыснула в кулачок. Снейп, тоже дочитав, издал не вполне понятный звук, который, впрочем, потонул во взрывах здорового юношеского гогота. В этот момент двери распахнулись, выпуская стайку веселых парней и девушек. Последними из дверей вышли, улыбаясь от уха до уха, два рослых рыжеволосых парня из тех, про кого в русских сказках говорят «волос в волос, голос в голос». Пока я соображала, как этих молодцев родная мама различает и сколько раз она их успела перепутать, пока этому научилась, гоп-компашка, душевно распрощавшись с хозяевами, чуть не кубарем, хохоча, скатилась с крыльца, давая дорогу следующей ватаге галдящих школяров. О да, школу чародейства и волшебства ожидает веселенький учебный год…◄♦►
После ланча я бережно уложила телескоп и весы с набором гирек в чемодан на колесиках. Колдунья, у которой Снейп его купил в самом конце Косого переулка, утверждала, что антигравитационных чар и чар внутреннего расширения хватит минимум на три-четыре года, и «такой крошечке» не придется надрываться, пока не научится транспортирующему заклинанию. Надо будет завернуть приборы в одежду, чтобы не повредить в дороге. А еще придумать, как довезти стеклянные флаконы, ингредиенты для зелий и котел. За этими раздумьями меня и застал Снейп. Оказалось, он принес тот самый мешочек, который мы взяли в хранилище, и на мой недоуменный взгляд пояснил: – Это ваше. Я могу сохранить это для вас в Хогвартсе либо в этом доме – как вам будет угодно. – Мое? Но это же деньги, как я понимаю? – И немалые. – Тогда это точно не мое. В этом мире у меня нет никого, кто мог бы меня так облагодетельствовать. – Вопрос не ко мне. Я лишь посредник, точнее последнее звено в цепи посредников. Попробуйте при случае задать его профессору Дамблдору. И я и банк получили от директора вполне ясные распоряжения. Если вы успели заметить, хранилище может открыться лишь хозяину или его доверенному лицу. Ключ в данном случае не больше, чем символ. Кто бы ни оставил вам эти средства, он знал, что делал. – Тогда… – я растерялась. До сих пор я упорно приписывала свое появление в этом мире игре случая. Теперь же прежде возникавшее подозрение, что мной попросту кто-то играет, как фигурой на шахматной доске, перерастало в уверенность. Этот Некто создал мне прикрытие силами умного и деятельного мужчины, талантливого мага, а теперь вот обеспечивает некоторую финансовую независимость. Что дальше? Кто этот Неизвестный, и что ему надо лично от меня? Дамблдор? Непохоже. Какие цели он преследует? Что вообще происходит? Последний вопрос я, наверное, задала вслух, потому что Снейп, ожидавший ответа, лишь пожал плечами: – С самого вашего появления я задаюсь этим же вопросом. – Минуточку, профессор… – я вспомнила о коробочке, которая так и осталась в мантии. Доставая палочку, попросту позабыла о содержимом соседнего кармана. Спустя полминуты, вернувшись из прихожей, я, наконец, открыла таинственную шкатулку и едва не вскрикнула от изумления: там лежала темно-синяя банковская карта VISA, похожая на ту, с которой я приехала в Лондон целую жизнь назад, только логотип и название банка были иными. Под картой лежал клочок бумаги, на котором вместо ожидаемого пин-кода оказались всего два слова: You know. Я подняла взгляд на профессора. Он тоже прочитал и теперь смотрел выжидающе. Оставалось только покачать головой: – Все, что я могу знать, относится лишь к пользованию этой картой. Предполагаю, речь о коде, который, как я думаю, совпадает с тем, что был у моей карты в том мире. Но кто передал мне всё это и какую цель преследует, я не представляю. Я не знаю даже, что это за RBS. – Хм… Ну, это знаю даже я, если речь идет о банке. Royal Bank of Scotland, один из крупнейших в магловском мире. Мы оба молчали, и каждый думал о своем. Не скрою, мне не давали покоя мысли о бесплатном сыре и мышеловке. С другой стороны, я, возможно, уже в мышеловке, и, чтобы подумать, как выбраться из нее, кусочек сыра мне не повредит. К тому же, как ни прискорбно признать, в своем истинном обличье я испытывала некоторые затруднения с одеждой. Белье мне досталось от Беллы. Нижняя часть комплекта от постоянных стирок скоро попросту рассыпется, а чашечки верхней откровенно малы. Парусиновые туфли после всех наших путешествий по мокрым полям-лугам грозили развалиться, да и майка с джинсами не самый лучший вариант накануне слякотной британской осени. Так что тратиться на одежду и обувь придется, причем на добротную магловскую. Значит, карту я оставлю себе. А вот мешок монет мне ни к чему. Впереди школа, где первокурсников даже в Хогсмид не пускают. К тому же чем меньше я израсходую непонятно откуда взявшегося золота, тем лучше. Неизвестно, что это за галеоны и чем за них придется расплачиваться. Хватит и потраченного на сборы в школу. Надеюсь, Снейп расплачивался ими, а не собственными? Хотелось бы верить… Что до магловских денег, в том мире, откуда я попала, в моем распоряжении был весьма приличный счет, и, если кто-то решил скомпенсировать мне финансовые потери, я не стану отнекиваться. Словом, я с легким сердцем поручила наличность профессорским заботам и вздохнула спокойно. За ужином Снейп объявил, что весь завтрашний день проведет в школе, куда должны доставить заказанные ингредиенты для зелий, а, поскольку профессор Слагхорн еще не принял дела по кабинету зельеварения, заниматься этим придется прежнему учителю. Между делом мне было объявлено, что комплект учебников, писчие принадлежности и значительная часть моего школьного гардероба также будут доставлены в Хогвартс. Осталось только покорно кивнуть: «дядюшке» виднее. Ну, что ж, у меня тоже есть дело. Надеюсь, Снорти сможет мне помочь?