– Слушайте, Король, я имею вам сказать пару слов. – Что это за пара слов? – Дело. Есть дело. (Исаак Бабель, Асар Эппель, Владимир Алеников «Биндюжник и Король», к/ст. им. М. Горького, 1989) Вы бродили с мамой на лугу, И тебе она шепнула: «Милый! Кончен день, и жить во мне нет силы. Мальчик, знай, что даже из могилы Я тебя, как прежде, берегу!» <…> Не грусти! Ей смерть была легка: Смерть для женщин лучшая находка! Здесь дремать мешала ей решетка, А теперь она уснула кротко Там, в саду, где Бог и облака. (Марина Цветаева «Мама на лугу»)
– Неужели забирать Карту у мальчишки было так необходимо? – от досады горели щеки. И сейчас я меньше всего думала о том, чтобы объяснять, как сюда попала и почему. – Да. Это для его же блага. – ??? – моя иронично выгнутая бровь Северуса не тронула – брови гнуть он и сам был мастак. А объяснять ничего не спешил. Ну и ладно, не впервой довольствоваться констатацией: «Я так решил, потому что так надо». Меня тоже за язык не тянет. В ответ на мое прохладное «пока» лишь пожал плечами, но у самой лестницы все же окликнул: – Ты ничего не хочешь мне объяснить? – Нет. Спроси своего крестника – он объяснит. – Непременно. Но я хочу услышать от тебя. – Откровенность за откровенность. – Не торгуйся, пожалуйста. От обиды я развернулась на каблуках слишком резко, в пару секунд преодолев разделявшее нас расстояние. – Я торгуюсь? Уже четыре месяца я живу как с мешком на голове, как в клетке. Знаю, это ради моей же безопасности. Знаю, интересоваться подробностями твоей жизни мне не следует, как бы я ни боялась за твою участь, когда ты пропадаешь, оставляя меня мучиться вполне обоснованными страхами. Я приняла эти правила и стараюсь им следовать без капризов. Но скажи мне по совести, разве причина, по которой ты отнял… Ну, хорошо, вынудил Гарри отдать тебе Карту мародеров, имеет отношение к моей безопасности? К его безопасности?.. Почему ты молчишь? В сгущавшихся сумерках только тихий свист ветра. – Нет. Напрямую не имеет. Но я… Поверь, я не могу этого сказать, – прозвучало так устало и обреченно, что мне непременно стало бы совестно за дотошное любопытство, если бы перед глазами не стоял мальчишка, отчаянно прижимавший к груди сложенный лист пергамента перед тем, как протянуть его учителю с выражением мучительно-обреченным. Почему именно зеркало? Вздох стал мне ответом, и я решила, что иного не дождусь. Но Северус ответил совсем не в своей манере: – Хорошо, я расскажу тебе. Не знаю, как… Наверное, это правильно, и больше тянуть нет смысла… Но дай мне время. И... я хочу увидеть твою Книгу. – Я тоже.◄♦►
Мастер Олливандер встретил нас уже совершенно здоровым, посвежевшим и как будто даже помолодевшим, хотя в его возрасте такое чуднó. Его, кажется, вовсе не томило новое вынужденное заточение наедине со странным типом, у которого еще неизвестно, что в голове. Собственно, из-за Крауча Снейп утаил факт пребывания мастера в зáмке даже от директора: пришлось бы либо оставить потенциально опасного квартиранта на попечение одного лишь домовика, который просто не мог сутками находиться с ним, либо раскрыть и его инкогнито, что поставило бы Дамблдора в условия непростого выбора. Но главное, как я поняла, Снейпу важно было понять, с кем и с чем он имеет дело. Барти сидел на диване, поджав босые ноги, и всем своим видом являл аллегорию отрешенности. На шум и голоса обернулся, скользнув по нам бессмысленным взглядом, запнулся на Северусе, вновь вперился в одну точку. Стены в наше отсутствие он больше не изрисовывал, но, мельком глянув на прежние художества, я кое о чем вспомнила и попросила профессора достать с антресолей купе мои школьные запасы. Акварель в тюбиках пришлось бы выбросить, не будь мы магами, а так немудрящее бытовое Реново – и я словно увидела коробку такой, какой она была в день покупки. Кисти оказались в лучшем состоянии, но и их подновили, как и старенькую палитру. А количество листов для акварели формата А3 предусмотрительно увеличили дважды в два раза, чего ради подписка папиных журналов немного «похудела»: из ничего ничего не берется, даже в магии, если это не временная иллюзия. В качестве емкости для воды явила себя миру подарочная пивная кружка, лет восемь до того пылившаяся без дела в буфете. Вместо мольберта сошла старая слегка трансфигурированная раздвижная икеевская доска, которая обнаружилась на старом месте, за шкафом с книгами. Странный квартирант поглядывал на приготовления с любопытством младенца. – Вот. Можете рисовать. Уже сказав это, поняла, что сам с таким количеством предметов Барти может и не управиться, даже если когда-то в нормальном состоянии он и имел дело с акварелью. В отличие от Северуса, я не видела в нем хитроумного лицедея. В конце концов, что бы Снейп ни предполагал, сеанс легилименции ничего не подтвердил, хотя вопросов прибавил. Поймав мой вопросительный взгляд, мастер кивнул – поможет, если что. Вообще, складывалось впечатление, будто между этими двумя, стариком и безумцем, существует какая-то незримая связь. Да и немудрено: они делили на двоих одну камеру, а теперь вот одну квартиру. Интересно, что ни тот ни другой при нас никак своих отношений не демонстрировали, но впечатление оставалось стойким, как неуловимый аромат семейственности. Северус обернулся к нам с мастером: – Пожалуйста, оставьте нас на время. При этих словах Олливандер покосился на Крауча, но тот уже с интересом перебирал тюбики с акварелью, как младенец перебирает кубики, и признаков беспокойства не выказывал. – Д-да, конечно… – старик замялся. – Не волнуйтесь, я не собираюсь прибегать к ментальной магии. Подождите нас на кухне. Нас опять выставляли прочь. Оглянувшись, на полку с книгами, я не рискнула прихватить тот самый том, дабы не привлекать внимания мастера. Надо было бы его перепрятать конечно, как и все пять предшествующих томов. Но случая не представилось: в собственном доме я ни на минуту не оставалась одна, так что приходилось полагаться на деликатность старика. К тому же, как я успела заметить, его привлекали больше книги моего отца, те из них, которые были на английском, итальянском и немецком и хранились в шкафу в зале. В прошлое свое посещение я мельком отметила на журнальном столике несколько томов. Здесь же, где на видном месте стояли детские издания на русском, он, должно быть, и не любопытствовал. Однако привлекать внимание было неразумно. На кухне мистер Олливандер деловито принялся варить кофе, прежде справившись, как я на это смотрю, и получив положительный ответ. Нынче он был молчалив, лишь изредка косился на меня. Молчала и я, не зная, о чем сказать, и просто уставившись в стенку, за которой происходило что-то неведомое. Меж тем ароматный кофе был разлит по чашкам и пригублен. – Волнуетесь? – он первым прервал молчание, и в чуднЫх серебристо-серых глазах мелькнуло странное выражение. – Да, – запираться я не видела смысла и сказала предельно честно, без малейших угрызений, как человеку старому, много на своем веку повидавшему и оттого понимавшему все без слов: – Я многое отдала бы, чтобы услышать, что там происходит! Сказала, и в тот же момент почувствовала, что щеки горят. Как там в старой песенке: «Любопытство не порок, а такое хобби»? Вот сейчас он скажет что-то мудрое, высокоморальное, и мне станет совсем стыдно. Но мастер неожиданно добродушно фыркнул: – Еще бы! Полагаю, моя дорогая, дело может касаться вас напрямую. – С чего вы взяли, сэр? – я изумленно уставилась на него. – Да уж знаю. Впрочем… Если желаете, «многое» отдавать не придется. Разве только вашу палочку. На время. И не смотрите на меня так. Подслушивать крайне вредно и безнравственно, но бывают исключительные случаи, уж поверьте, когда знание важнее этикета. Ваша осведомленность в некоторых вопросах значительно облегчит задачу вашему… э-э… спутнику, ибо, подозреваю, он порядком запутался. Ну так что? Люди чести, безусловно, осудили бы меня и трижды были бы правы, но что было, то было: я молча протянула Олливандеру палочку. – Возьмите стакан. Да-да, обычный стакан. Приставьте к стене. Так… Теперь прислонитесь ухом, а я сниму чары звуконепроницаемости и усилю звук именно на этом участке. Так я не услышу ни звука, а вы – все настолько ясно, как если бы присутствовали при разговоре. Готовы? Звук и впрямь вышел ясный, достаточно громкий, видимо, потому, что говорили не таясь, уверенные в полной конфиденциальности беседы. А я с изумлением слушала прежде не знакомый мне приятный тенор, чуть с хрипотцой, как если бы говорил молодой человек, успевший где-то подхватить простуду. Так я впервые услышала разумную речь человека, которого считала безумцем. С н е й п …и хотел бы я понять, как тебе это удалось! Черт, я же чувствовал! Знал! К р а у ч (передразнивая) «Чувствовал», «знал»… Что ты знал? Что ты вообще можешь знать об этом? Не пожелай я говорить с тобой, ты бы так и блуждал в своих догадках. Легилимент! Что ты, что наш «лорд» (манерно)… Да и старик не лучше. С н е й п (почти восторженно, никак не реагируя на тон собеседника) Но как?! Я о таком даже не читал. К р а у ч Да почти как в том анекдоте про анимага, зависшего над пропастью: жить захочешь – не так раскорячишься. С н е й п (уже серьезно) А если без шуток? К р а у ч А если без шуток, это очень долгий разговор. И, коли хочешь, чтобы он состоялся, соглашайся на сделку. С н е й п (после непродолжительной паузы, с холодком) Ставишь условия? Ты не в том положении, не находишь? К р а у ч А что мне грозит? Азкабан? Напугал ежа голой… Знаешь, Азкабан далеко не самое страшное в жизни, уж поверь. Сам не рад такому открытию. С н е й п Верю. (пауза) Знаю. К р а у ч Хм… Всегда приятно иметь дело со знающими людьми. Угу, у меня к тебе дело. С н е й п Точнее сделка? К р а у ч Точнее сделка. С н е й п Излагай. Надеюсь, поручительств не потребуется? К р а у ч Нет. Я без них знаю, что ты – человек старика (игнорируя ироничный смешок собеседника), и меня это вполне устраивает. Да ладно тебе! Неужели ты думаешь, я не использовал все возможности для получения информации, пока пребывал в образе сукиного сына Муди Глаз-на-Жопу-Натяну? С н е й п Догадываюсь. Кстати, не прояснишь пару вопросов? К р а у ч Припрятал, не бойся – не вылил. Здесь, в Хоге. С н е й п Ты о Веритасеруме? К р а у ч Ну да. Что, быстро обнаружил? С н е й п Не особенно. Но знаешь, твоя выходка сослужила школе добрую службу. К р а у ч Рад слышать. Расскажешь? С н е й п Непременно. Но сначала ты скажи, зачем Поттера едва до родимчика не довел? Зачем нам плел весь этот бред про неоценимую службу, которую якобы сослужил Лорду, про то, как он тебя наградит?.. На Макгонагалл смотреть было больно. Кстати, для человека под Веритасерумом ты слегка сфальшивил в финале – выдал аффект вместо апатии. К р а у ч М-да… Прокол. Впредь буду внимательнее. С н е й п Нет уж, уволь. Мне одного твоего спектакля за глаза хватило. Так на кой тебе все это нужно было? Только не начинай песню про то, как ты Поттера подставил из идейных соображений. Использовал ты его, конечно, вслепую, тут я не спорю. Но кто тебя просил учить мальчишку сопротивляться Империусу? Зачем создавал двусторонний портал, дав Поттеру реальный шанс вернуться? Чтоб потом напугать до полусмерти? Что ты там нес про награду, про ваше с Лордом родство?.. Фадж все же настоял, чтобы Поттера допросили под Веритасерумом, нет, не моим - министерским. Все надеялся, что мальчишка наврал про возрождение Лорда, желая скрыть правду о гибели соперника в лабиринте. Так Поттер слово в слово и отрапортовал весь твой бред. К р а у ч Да уж, высочество, хороша «пара вопросов»! Ладно, поскольку ты и так докопаешься, коли захочешь, а мне ждать недосуг… О том, какой ценой я вышел на свободу и какой оказалась эта самая «свобода», я вам рассказал. Это правда. И как убедил Лорда принять мою помощь – тоже. И про захват Бешеного Муди. И про отца… (помолчал, видимо, собираясь с мыслями) И о том, как завладел палочкой Поттера. Хорошая палочка… Интере-есная… Вот уж не думал, что эти идиоты станут обвинять его, а еще того смешнее – безобидную домовуху Винки! (с недобрым смешком) Узнаю школу Муди: бей своих, чтоб чужие боялись. А их рассуждения о том, каким искусным магом надо быть, чтобы запустить Метку… Придурки! Да для начала надо самому быть носителем Метки. С н е й п Вопрос, зачем тебе непременно нужно было, чтобы Поттер поучаствовал в ритуале? К р а у ч Молодец – зришь в корень. В двух словах, чтобы обеспечить если не победу мальчишке, то, во всяком случае, поражение «лорду». С н е й п Описанием ритуала «хозяина» снабдил тоже ты? К р а у ч Разумеется. Но... хм... в несколько измененном виде и без последнего листа с подробным описанием побочных эффектов. С н е й п Как-то: …? К р а у ч Вкратце и без подробных выкладок: это древнейший магический контракт на крови, несколько подправленный мной. (В голосе звучит нескрываемо-довольная усмешка человека, создавшего шедевр, этакое «ай да Барти, ай да сукин сын!») Пришлось рискнуть, конечно. Но я был почти уверен, что «лорд» разве только краем уха мог слышать о нем от черных антикваров Лютного, хотя ни за что не признался бы в своем невежестве. Полукровке, выросшему в приюте, негде было разжиться тем, чего нет и в тайниках многих древнейших родов. Как я и рассчитывал, «лорд» купился. Он действительно получил вожделенное тело – кость, плоть и кровь. Но кость отца-магла, взятая без ведома, стала остовом того, кто сам не ведает отца и презирает мать, - безродного, отщепенца. Плоть от плоти раба, он и сам обречен быть рабом и способен повелевать лишь горсткой рабов. А кровь врага, взятая силой… О-о-о… Это – бомба! (смех, перешедший в сухой, надсадный кашель) Кхе! Кхе!.. Он думал с кровью получить неуязвимость, обеспеченную ведьмой своему отпрыску! (и уже совершенно серьезно) Он будет стремиться убить Поттера лично – таков его пунктик. Но, попытавшись поднять руку на мальчишку, наш патрон получит мощнейший откат, равноценный примененному заклятию. Неплохо, если считать, что его излюбленное – Авада Кедавра. С н е й п (с нескрываемым волнением) Убийство станет самоубийством? К р а у ч Со стопроцентной вероятностью. Хотя, возможно, и не моментально, вот что скверно. С н е й п А-а-а… как же Поттер? К р а у ч (после некоторого молчания) Не знаю. Он везучий, этот парень. С иным бы провернуть такое дело было б нереально, даже натаскав его… А с каких это пор ты так о нем печешься? Как, кстати, он себя чувствует после той передряги? С н е й п (сухо, игнорируя первый вопрос) Насколько я знаю, бодр, здоров и весел. К р а у ч Здоров, говоришь? Это вряд ли. С н е й п Почему? К р а у ч Видишь ли, не хотелось бы, конечно, подставлять его – парень-то он неплохой да и маг в перспективе далеко не из последних, жаль будет, если погибнет. Но ритуал на крови связал их с «лордом» глубже, чем это было бы полезно мальчишке. Даже бессознательная связь – а кровь, как ты знаешь, есть магический универсум, способный связать воедино даже изначально неродственное, антагонистическое, – так вот, подобного рода, пусть и бессознательная, связь с сильным легилиментом чревата серьезными осложнениями. Скажи, Поттер не жаловался... м-м-м... на головную боль, возможно галлюцинации, ночные кошмары, голоса? Ничего в этом роде? С н е й п (после некоторого молчания, медленно, чуть с натугой) Ты, надеюсь, понимаешь, что я не тот человек, которому Поттер побежит жаловаться на головную боль и дурные сны? К р а у ч Ну-ну… Я так и думал. Кстати, не пытайся натаскивать его в окклюменции и старика отговори – не поможет, только хуже парню сделаете. Ему и так несладко. Связь крови абсолютная, бессознательная и, скорее всего, односторонняя – от реципиента к донору. С н е й п Ее возможно прервать? К р а у ч Только со смертью реципиента. С н е й п (мрачно) Или донора? К р а у ч Или обоих. Снейп издал неопределенный звук – не хмыканье, не вздох и не смешок. Я же, чувствуя, как ужас ледяной струйкой скатывается в живот, дорого дала бы, чтобы видеть сейчас его лицо. К р а у ч (вкрадчиво) Сложное положение, да? С н е й п О чем ты? К р а у ч Ты знаешь. Именно поэтому я и говорю с тобой. Мне нужна твоя помощь в обмен на информацию и помощь. Я открою тебе, как мне удалось сохранить рассудок. Не утаю ничего. Но ты поможешь мне вернуть ее. Ни о чем другом не прошу. С н е й п Кого? К р а у ч Мать. Бесконечную минуту тишина стояла такая, что я решила бы, чары рассеялись, если бы не отчетливо слышимый шелест бумаги. Затем голос Северуса раздался вновь, тише, глуше, но отчетливо. С н е й п Когда ты догадался? К р а у ч Когда она в компании с Малфоёнком вытащила меня из подвалов моего же собственного родового имения в Уэльсе. Голос, зельевар, голос. У меня память на голоса, и этот я помню со школы. Твое зелье не изменило его. Да и ее, по сути. В прошлый ваш визит я убедился в этом окончательно. А потом магловские снимки. Вон тот, на полке. И тот. С н е й п Так ты специально подстроил... К р а у ч Ты об этой мазне? Разумеется. Мне надо было, чтобы она раскрылась совершенно. Я же не ты, чтобы сходу ломиться в сознание! Другое дело войти в гостеприимно распахнутую дверь. Признаюсь, ты меня порядком позабавил тогда, хотя это было грубо. С н е й п (с угрозой) Ты еще не знаешь, что такое грубо… К р а у ч (без тени прежней насмешки) Не пугай – я пуганый и знаю такое, чего тебе и не приснится. (устало) Да не трясись ты, я никогда не причиню ей зла. Ни ей, ни тебе, ни мастеру. Неужто еще не понял, мозголаз? Помоги мне! Просто помоги. Пожалуйста. Это единственное, ради чего я вновь готов цепляться за жизнь. С н е й п (после некоторого молчания) Откуда мне знать, что тебе можно верить? Как после всего ты оказался в той камере, если всему миру известно, что ты умер в Азкабане? К р а у ч (хмыкнув) Как же с тобой маетно-то, высочество! И врешь складно. Просто идеальный шпион, ты у меня еще пароль спроси. Нет бы по-человечески: как, мол, ты докатился до жизни такой? С н е й п И как? К р а у ч Об этом тебе лучше «хозяина» спросить. Я-то далеко не загадывал. Жить мне смысла не было, свое дело я сделал. К «лордику» нашему возвращаться – тоже, после того, как моим же порталом Поттер ускользнул у него из-под самого носа, или что у него там теперь… А выбор невелик: либо к нему, либо в тюрьму – бежать не удалось бы, да и не было мне смысла. Тогда не было. Узнав у мальчишки все, что хотел, и убедившись, что ритуал прошел именно так, как задумано, я его хорошенько пугнул для верности. Мое счастье, что я готов был к встрече с тобой и стариком, и предпринял определенные меры, кои тебя, как я понимаю, живо интересуют. Так что встреча с дементором для меня была не фатальна, хоть и высосала все силы. Ну, и Макгонагалл спасибо, конечно, – хватка у нее все та же. С н е й п Зачем же ты сопротивлялся дементору, если жить не хотел? По приговору Визенгамота тебя, скорее всего, тоже ждал бы поцелуй. К р а у ч Ну, это еще бабушка надвое сказала. Хотелось дожить и узнать, что Поттер, наконец, поставил точку в этой истории, что не зря я на него сделал ставку. Такой вот каприз. А там и подохнуть не жалко. С н е й п Много бы ты узнал в Азкабане! К р а у ч О-о, такое событие не скроешь. А пока мне надо было старательно поддерживать версию «Барти – полный овощ», что я успешно и делал. Да в первое время ни на что иное просто не было сил. С н е й п И как же тебя угораздило попасть в темницу? К р а у ч Это уже не моя игра. Полагаю, для начала кто-то из сочувствующих «лорду» министерских сделал все, чтобы сведения о моей якобы смерти стали фактом, официально зафиксированным в соответствующих документах. Так я во второй раз «умер в Азкабане». А во время массового побега прошлой зимой попал к «лорду»… Приволокли верные псы… (странный звук – не то всхлип, не то смешок) Этого я не стану тебе рассказывать. Скажу только, расколоть меня ему не удалось… Не знаю, как долго тянулся весь этот кошмар. Я будто отключился. Думаю, внешне я превратился в совершенное животное. Нет – в насекомое, в одноклеточное. Но это был все еще я, Барти Крауч… Однажды, очнувшись, я увидел прямо перед собой, во мраке камеры... Господа Бога! Знаешь, как детям обычно представляется, – бородатый старик с сияющим нимбом и добрыми глазами. Всё, думаю, отпрыгался… Ну, потом, оказалось, что старик совсем не бог, а такой же узник, и нимб – всего лишь его волосы, свет из окошка тогда так падал. А зачем его ко мне подселили... Есть у меня одна догадка, очень это было бы в стиле нашего «хозяина». С н е й п Tabula rasa? К р а у ч Угу. И ты так думаешь? С н е й п Отчасти поэтому я и склонен верить, что ты не подсыл, а жертва. К тому же мне известна причина, по которой тебе удалось избежать участи консервной банки. К р а у ч Потому и старику меня не сдал в тот же вечер? Решил присмотреться? С н е й п Да. И поэтому тоже. К р а у ч Так ты поможешь мне? (видимо, Снейп в ответ отрицательно покачал головой) Почему?! С н е й п Не могу. Я был всего лишь пешкой, медиумом, если хочешь. Всех деталей ритуала не знаю. Не знаю, почему старик вынудил меня к этому, а не взялся за дело сам. И ключевой артефакт у него… (грохот упавшего стула) Нет, постой, дослушай. Дело даже не в этом. Я не понимаю, как это возможно. Этого НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. К р а у ч Но есть! С н е й п Да. И я не знаю, как это объяснить. И старик, он тоже… Мне кажется, он этого не ожидал. Я все время наблюдаю за его реакцией – он озадачен не меньше моего. Но ты же его знаешь, напрямую с ним сложно говорить. И еще… Понимаешь, я не уверен, что это работает со всеми. Она… ты же знаешь, она всегда была… необычной… К р а у ч Сведи меня со стариком! С н е й п А не боишься? К р а у ч Отбоялся уж. А если нет, тогда и гори оно все синим пламенем! Пусть убивает. Или мракобесам сдаст, коли самому мараться не хочется. Я не стану сопротивляться, слово даю. Да и нечем мне. Что смотришь? А-а… Понимаю, тебе ведь надо знать, как мне удалось вас, великих легилиментов, вокруг пальца обвести… Что качаешь головой? С н е й п Я не сказал тебе самого главного. Даже если тебе удастся каким-то чудом вернуть мать, в чье бы тело – мужчины, женщины, ребенка, умерших безвременно, – ты ни призвал ее душу, ибо сущность тебе вряд ли удастся призвать, она не будет помнить ничего из той жизни, в которой была твоей матерью, ничего из того, что связывало вас. И тебя она не вспомнит. Зато будет помнить другую жизнь, тебе чуждую и непонятную... Да и возможно ли вернуть душу, сознательно пошедшую на смерть и обретшую покой в спасительной жертве? К р а у ч (тихо и упрямо) Но тебе же удалось… Стакан покатился по столу, тенькнув о чашку с остывшим кофе. Табуретка упала, когда я вскочила с нее. Мастер же пребывал в полном спокойствии, с любопытством глядя мне вслед и бормоча что-то про иву и единорога. Дверь в спальню оказалась не заперта: Северус был уверен, что их не потревожат. Ну и зря. Не умея объяснить, зачем мне это надо, но точно зная, что обратной дороги нет, я распахнула дверь и замерла на пороге собственной спальни, где ничто не было здешним, и сама я, выросшая в далеком нездешнем городе, никем иным быть не могла… Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Затем мужчина, в котором не осталось и тени безумия, лишь безмерная усталость, поднялся, спокойно и буднично, как всякий прилично воспитанный джентльмен, предлагая стул припозднившейся даме. Лица второго я не видела, хотя именно ему хотелось посмотреть в глаза. Он стоял лицом к окну, за которым сияла ночными огнями несуществующая Москва. Иллюзии и реальность, вымысел и правда, бытие и небытие, вопросы без ответов, игры разума, уводящие в абсурд, надежные руки мальчишки, такие родные, смешинка в зеленых глазах: «Что, страшно?» Если бы ты знал как, мой мальчик, если бы ты знал… – Если это и есть то, что ты должен рассказать мне, Северус, тянуть и впрямь нет больше смысла.