Посвящается Aino Aisenberg (Айсис Кинг). А почему, она сама поймет.
Июльским днем двенадцатого года Драко Малфой неспешно шел по коридору седьмого этажа. Шел в кабинет Рональда Уизли, и, дабы понять, что понадобилось ему от давнего школьного недруга и как он докатился до жизни такой, пришлось бы крутануть назад давно разбитый маховик времени. Но мы этого делать не станем. Сам Драко никогда не задавался этим вопросом, жил и жил, как умел. Учился. Работал. Было интересно. И страшно. И смешно. И горько. По-всякому. За последние шестнадцать лет понял, что в жизни чего только ни случается, и на то, что в шестнадцать кажется незыблемым, в тридцать с хвостиком смотришь с плохо скрываемой насмешкой. И рассчитывать Драко давно привык лишь на себя да, может быть... ну, хорошо – определенно на тех, кто рядом, с кем хлебал через край «прелести» сыскной службы. Быльем поросли те времена, когда семейное имя отворяло если не все, то многие двери. Теперь посыл сменился с «благодаря тому, что я Малфой» на «вопреки тому, что я Малфой»: «Вопреки тому, что я Малфой, я не сытенький, избалованный дармоед – специалист экстра-класса и человек самоломаный». Selfmademan – так это, кажется, называется у маглов. И не важно, чего это стоило ему. Доведись вернуться на полжизни назад, он пошел бы тем же путем, сдирая с кровью шкуру самолюбия, а больше – собственного глупого гонора и дешевых понтов. Уизли, как и Поттеру, когда-то прочили карьеру несгибаемого мракоборца, несмотря на то, что ни тот ни другой на памяти Драко не обнаруживали большого прилежания к профильным дисциплинам, особенно к Зельеварению. С Поттером, впрочем, Драко долгие годы служил в одной группе и вынужден был признать за ним некоторые выраженные магические и аналитические способности наряду с неплохой боевой подготовкой и умением ладить с людьми, которые со временем позволили Поттеру стать весьма неплохим руководителем опергруппы. Он гораздо эффективнее работал головой и только в крайних случаях применял боевые навыки, весьма впечатляющие, надо отдать должное. А выдержка ему изменяла на памяти Драко только дважды – тогда опергруппе приходилось сталкиваться с убийствами детей. Да что там Поттер – вот с четой Уизли вышла осечка, при том, что Драко считал себя человеком, неплохо разбирающимся в людях. Экс-Грейнджер, вопреки прогнозам, не стала министерской грымзой – с ней Драко когда-то учился на спецкурсе целителей и зельеваров, где поначалу даже не узнал в стильно постриженной красотке миссис Уизли вечную растрепу с чернильными пятнами на пальцах, какой помнил ее по школе. Спустя полгода, нимало не подурневшая, она так же решительно прокладывала себе путь в библиотеку огромным животом и за всю учебу пропустила всего три дня занятий – рожала ребенка (мальчика или девочку, Драко не интересовался, при встрече дежурно поздравив с «пополнением в семействе»). И это карьеристка Грейнджер! Тьфу, то есть Уизли. Понятно, что Молли помогала чем могла, но все же. Вот если бы это была мелкая Уизли… Но та как раз не спешила вешать на Гарри выводок сопливых отпрысков, делая карьеру журналиста. Однако самым большим сюрпризом стал выбор Рона. Он не пошел в школу мракоборцев, как все думали. Вместо этого сразу после окончания Хогвартса поступил на службу в отстойный Отдел по надзору за изобретениями маглов, которым руководил его лузер-отец, и… засел за магловские учебники. Драко представить не мог, как Рон, в школе не хватавший звезды с небес, умудрился получить, по сути, магловское инженерное образование за какие-то пять-шесть лет, не переставая при этом работать, что-то изобретать и доставать всех вплоть до министра своими безумными идеями. Не иначе целительница жена поработала над его мозгами. К концу века в отделе под началом у Артура коптила небо пара стариков на самом низком жалованье, и с каждым новым министром ждали, что отдел закроют за ненадобностью. Но после известных перемен в политике и общественном сознании, спустя всего пять лет с момента, как Рон переступил порог Министерства, отдел разросся, сменил название, получил беспрецедентное финансирование, и теперь там под началом Уизли-младшего работали башковитые ребята – почти все выпускники Рейвенкло. Сам министр Шеклболт с их легкой руки, не стесняясь, пользовался селекторной связью, мобильным телефоном и даже, говорят, имел персональный компьютер с выходом в интернет. Только жаловался, что игры затягивают. Так или иначе, Отдел по усовершенствованию и адаптации магловских разработок со временем пустил свои щупальца – Драко нравилась эта метафора – кругом. Брюзжащих стариков уже не слушали. Маги устали бояться пользоваться изобретениями маглов, благодаря Рону и его ребятам расстались с мыслью, что магическое поле однозначно вредно для техники, и смогли по заслугам оценить, скажем, возможности персонификации цифровой электроники и интернет-ресурсов на основе индивидуальных особенностей магического поля. Иными словами, магам не было смысла мучиться, придумывая причудливые трехэтажные пароли – сама их магия, индивидуальная, как отпечаток пальцев, служила ключом. Сейчас в отделе бились над усовершенствованием банковских карт, поскольку многие маги, в основном маглорожденные и полукровки, предпочитали работать с магловскими банками напрямую, будучи их клиентами. Но скорректировать систему доступа и ввести магическую защиту пока не выходило: банковская система не подлежала незаметному взлому и коррекции, а Статут никто не отменял. Пока. У Драко к Рону был свой шкурный интерес. В начале марта, после дружеской попойки по случаю дня рождения Рыжего, на которой Поттер после пятой пинты поплакался другу на тяготы сыска, Уизли поймал эксперта-криминалиста и по совместительству судебного медика за пуговку в коридоре и предложил попытаться создать программу «идентификации преступника по магическому следу» – так он это назвал. Объяснял, пересыпая речь малопонятными словами, но Драко просек, что для этого нужна база данных на возможно большее число магов, в том числе тех, кто уже попадал в поле зрения правосудия. Кивнул согласно – а кто б не согласился? – черкнул автограф на пропуске в склад вещдоков и забыл. А сегодня Уизли вызвонил его по новомодному мобильному и попросил зайти. В ответ на стук и шаги вошедшего над столешницей показалась огненно-рыжая шевелюра, и Уизли вырос из-под стола во весь свой немалый рост: – О, Малфой! Вот, принимай работу. Драко опустился в кресло перед монитором и уставился на белые цифры, буквы и знаки, бежавшие по синему фону. Внезапно экран загорелся голубым, и на фоне радужно-квадратного логотипа отразились эмблема, напоминающая треугольный глаз, и логотип – слова WizArt и Windows, вписанные друг в друга с общей начальной буквой. Рон щелкнул на клавиатуре большую кнопку с надписью Enter, и на открывшемся поле появилась шахматная доска с незаконченной партией. – Тьфу ты! – Уизли ударил еще по одной клавише – на экране возникло голубое пространство, по краям усеянное значками. В руке Рыжего появился странный черный предмет, напоминающий закрытую мыльницу. С его помощью Уизли управлял стрелочкой, бегавшей по экрану. Быстрый двойной щелчок – возникла трехмерная сетка на зеленом фоне. – Вот, смотри. Здесь анализатор, при необходимости спокойно выдерживает воздействие чар увеличения и уменьшения, – Рон кивнул на относительно небольшой продолговатый контейнер рядом с клавиатурой, от которого провод тянулся через отверстие в столешнице куда-то под стол. – Дай палочку. – Зачем? – Дай, не съем. Драко положил на стол палочку и тут же пожалел: она немедленно оказалась в ящике. Уизли поиграл какими-то настройками на экране, вновь щелкнул кнопку ввода, и спустя мгновение по экрану побежал ряд букв. Драко чуть не упал со стула, прочитав следующий текст: Палочка волшебная. Боярышник, волос единорога, 10 дюймов. Создана мастером Гарриком Дж. Олливандером в июне 1980. Принадлежит Драко Люциусу Малфою с 31 июля 1991 по сей день (первый и единственный владелец). Кликнув на имя хозяина палочки, Уизли вызвал к жизни странную анимацию: сначала на экране возник портрет Драко, затем трехмерная модель, сбоку от которой появились физиологические параметры тела, особые приметы, включая след темномагической печати на левом предплечье, сведения о семье, статусе крови, образовании, семейном положении, месте службы и проживания… Драко замотал головой: – Мерлиновы панталоны… – Не-а, – хохотнул Рон, – всего лишь данные министерских архивов. Я ж тебе говорил, база данных – наше всё. Мы с ребятами четыре месяца на нее убили. Он направил стрелку в левую часть поля, в выпадающем списке кликнул опцию Последнее волшебство, в маленьком окошке выбрал цифру 3. – Я выбрал три последних действия с палочкой, можно и больше, но точность будет не та. Три оптимально. Вот. На экране под словами Priore incantatem возникли словесные формулы трех последних заклинаний в обратной последовательности с указанием даты, времени произнесения и объекта, на который были направлены, и Малфой в душе вздохнул с облегчением. Предупреждать надо! Мало ли чем мог заниматься молодой холостяк с небедной фантазией в обеденный перерыв… Холостяцкое его житье-бытье – отдельная тема, касаться которой Драко не любил. Она немым вопросом висела в воздухе, когда он навещал родителей, но ни отец, ни мать ни разу ни словом не обмолвились о том, что сыну пора подумать о достойной невесте из чистокровной семьи ради продолжения рода. В ранней молодости Драко подмывало спросить, почему родители не озабочены матримониальной стороной жизни единственного отпрыска, но предчувствие какой-то тайны останавливало. Была и еще причина некоторой деликатной отстраненности сына. Порой при взгляде на родителей что-то обрывалось внутри. Драко становилось неловко, когда он видел, с какой неподдельной заботой и нежностью мать относится к отцу, как непривычно мягчеет лицо Люциуса, когда он глядит на свою Нарциссу. И было в этом что-то неизъяснимо грустное и щемяще-трогательное, как последний солнечный день перед долгой зимой. «А ведь это и есть любовь. Странно, почему в детстве я ничего этого не замечал?» Зато теперь Драко частенько казалось, будто он подглядывает, ибо видит то, чего не должно видеть и знать взрослому сыну о своих родителях. Пожалуй, им вполне хватало друг друга, и сын, давно вылетевший из гнезда птенец, вряд ли был для них связующим звеном, как ему думалось когда-то. Но мать с такой радостью бросалась к нему всякий раз, едва он появлялся на пороге после долгой отлучки, и отец так старательно пытался скрыть, что соскучился… В общем, выходные, если не было срочных дел, Драко старался проводить с родителями. Так было уже пятнадцать лет, с самого их возвращения из-за границы. Малфои безвыездно жили в Озерном краю. Предусмотрительность отца когда-то спасла состояние семьи, значительная часть которого ушла на восстановление имения. Поняв, что преследовать его не станут, но от дел он отлучен безвозвратно, Люциус испытал облегчение и от того, и от другого. Ушел в тень, справедливо рассудив, что на их век хватит и внукам будет что оставить, если сын таковыми порадует. В Лондоне супруги не появлялись, давно утратив вкус к светской жизни, но с интересом слушали рассказы сына о службе, о коллегах, давая порой весьма дальновидные советы, не переходя на личности. Лишь однажды отец, сам немало времени проводивший в лаборатории за приготовлением зелий, в ответ на замечание сына, что определить состав чрезвычайно сложного снадобья ему помог Поттер, хмыкнул совершенно в манере покойного профессора Снейпа: – Надо же! Вот не подумал бы. Как играет с нами судьба… А ведь я дважды был на волосок от того, чтобы прибить его. – Не ты один, отец… – Эй, Малфой, очнись! Завис? – Уизли тряхнул криминалиста за плечо. – Ну так что? Дело в шляпе. Получишь свое «железо», и адьё. Драко непонимающе смотрел на Рона, и тот по-своему расценил его оторопь: – А ты что думал? Будешь мне сюда вещдоки таскать? Очень ты мне тут нужен! Это – моя машина. Моя, понял? Комп – это как трусы, у каждого свой. Две недели назад Шеклболт подписал распоряжение, так что служебный лэптоп у тебя уже есть. Я его перепрошил под мага и наши задачи, оснастил периферией. Так что принимай и работай. – Я не умею, – льдисто-серые глаза спокойно глядели в васильково-синие. Прошли те времена, когда Драко стеснялся чего-то не уметь. Он давно был ведущим спецом в своем деле, одним из лучших в мировом магическом сообществе, и совершенно не стыдился признать, что есть вещи вне его компетенции. – Научим, – спокойно постановил Уизли, тоже сложив руки на груди. – Прямо сейчас? – Зачем? У меня на службе без тебя есть чем заняться. Да и у тебя, – Рыжий запустил пятерню в огненную гриву, поскреб задумчиво, будто угли в костре помешал. – Вот что, ты в субботу занят? – По службе нет. Дежурит другая группа. – Ну и замечательно. Тогда жду тебя в гости – будем учиться. Твой лэптоп, кстати, у меня дома. Подумав секунд десять, Малфой кивнул. Уж очень понравилась ему игрушка. И впрямь кучу времени сэкономит, если научиться пользоваться. В конце концов, не глупее же он Уизела! – Координаты дашь? – А ты не знаешь? Хотя… Ты же в «Норе» никогда не был? – В «Норееее»? – от школьной привычки тянуть слова, удивленно, манерно или насмешливо – по настроению, Малфой до конца так и не избавился. – Я думал, вы живете отдельно. Рон глянул сверху вниз снисходительно и с жалостью, с какой глядят на убогих: – Ага! Нужен детям этот Лондон! Там бабка с дедом, свой дом, речка, сад, собака, качели, мастерская, воздушные змеи… А в Лондоне что? Разве только в выходные проветриться. Мы с утра до ночи на службе – я тут, Герми в Мунго. Это Гарри хорошо, у него Кричер в няньках-кухарках. Да и их с Джинни выводок в «Норе» всякую свободную минуту, не выкуришь. Там такая гоп-компашка, я тебе скажу… Но ты не дрейфь, в моей берлоге нас никто не потревожит – приучил. У меня даже вход отдельный. Малфой кисло усмехнулся. О «Норе» он был наслышан еще в школе более, чем хотел бы. Быт рыжего семейства всегда был поводом к подколкам. Однако делать нечего, придется потерпеть. Хотелось бы надеяться, его визит останется незамеченным в этом муравейнике. Долго объяснять почему, но так уж... Малфой подавил желание потереть внезапно занывшее плечо и кивнул без особого энтузиазма.◄♦►
Драко в изумлении огляделся. Неужели ошибся? Нет, координаты он запомнил верно. За столько лет службы в органах магического правопорядка осечек такого рода с ним не бывало. Но, судя по тому, что ему известно об этом месте, здесь должны быть какие-то убогие огородишки, парники и навозно-компостные кучи, а над всем этим убожеством возвышаться обшарпанная халупа самого безумного вида. Но факт оставался фактом: Драко стоял на дорожке, мощенной фигурным камнем, а вокруг раскинулся не то сад, не то парк. И Малфой сделал себе заметку, что, если это действительно владения Уизли, он непременно спросит, кто приложил руку к созданию его ландшафта. Мало ли, на будущее понадобится. Он неспешно шел туда, откуда слышались детские голоса, и размышлял, как бы остаться незамеченным, когда на дорожку из зарослей прямо перед ним выскочил ирландский сеттер. На мгновение оба замерли. И если в голове человека возникла неуместная мысль, что у Уизли рыжая даже собака, то о чем думал пес, неизвестно. Внезапно со стороны зарослей раздался шум, и девичий голос позвал: – Карри! Карри! Где ты? Мелькнуло что-то белое, и заросли, раздвинувшись, выпустили на дорожку девчонку с каштаново-рыжими волосами, облитую нежным медово-золотистым загаром. Заметив незнакомца, она уставилась на него, как на чудо невиданое, и Малфою показалось, вся она – одни глаза, фиалковые, с поволокой. Неожиданно для самого себя он судорожно сглотнул и услышал: – Зд-драстьте… – Здравствуйте, мисс, – гость слегка поклонился, постаравшись скрыть за усмешкой неожиданное смущение. Девчонка была так свежа, так откровенно хороша собой и при всей неуловимости родственных черт такая Уизли, что все сомнения отпали: он там, где надо. – Я мистер Малфой. Драко Малфой… Он хотел быть вежливым до конца и объяснить юной леди, что пришел по приглашению мистера Рональда Уизли, а заодно и заручиться проводником, дабы не заплутать в здешних палестинах. Но его имя, оказалось, способно воздействовать как заклинание. – Вы?!! – глазищи незнакомки совершенно противоестественным образом стали еще больше. – Вы – Драко Малфой?! Ух ты… Девчонка, не церемонясь, окинула его с ног до головы таким оценивающим взглядом, что Малфой поежился и как-то сразу понял: дитя о нем немало наслышано. Ну да, небось, среднее поколение частенько поминает школьные годы чудесные… «И не такое уж она дитя, – внезапно подумалось. – Скорее совсем юная девушка. Лет тринадцати, пожалуй. Или чуть больше». Коротенькое платье не скрывало того, что пока вроде бы не должно всерьез привлекать мужчину. Вот пройдет два-три года… Так, стоп! – Простите, мисс, с кем имею честь? – Я Роза. Роза Уизли. Драко кивнул. Однако ясности это не прибавило. Что роза, ясно и не соловью, и что Уизли, сомневаться не приходится. Но на чьей конкретно клумбе вырос этот дивный цветок? – Очень приятно. Милая Роза, я здесь впервые. Не подскажете ли, как мне найти мистера Рональда Уизли? Он меня ждет. – Ой, точно, папа что-то такое говорил, – очень натурально спохватилась девица, которой, видать, своих впечатлений хватало, чтоб впечатляться еще и отвисшей челюстью Малфоя. – Он и правда вас ждет. Пойдемте, я провожу. Карри, рядом! «ПАПА»?! Так это дивное виденье и есть то самое «пополнение в семействе»?! Черт, сколько ж лет-то прошло? Двенадцать, и еще год… Ну да… Драко все пытался уложить в голове, что у его ровесника Уизела практически взрослая дочь, честно старался устыдиться того, что исподволь по-мужски любуется девчонкой, которая ему самому в дочери годится. «Тоже выискался любитель нимфеток!» — звучало как-то тускло, неубедительно, совсем не о том. И Драко продолжал уже беззастенчиво любоваться дивным созданием, не без интереса отмечая в себе непривычные, странные и... хм... волнующие симптомы... Походу слушал ее щебет, отвечая, что да, они с ее отцом служат в Министерстве. Но сослуживцы они скорее с ее дядей Гарри, который ему, Драко Малфою, в некотором роде начальник, хотя это, конечно, все довольно условно. – Точно, – Роза по-женски мягко улыбнулась, – дядя Гарри не умеет быть «начальником». Драко не мог не признать, что в чем-то Роза права, но почему, черт возьми, эта девочка так улыбается, говоря о Поттере? Давно похороненная и забытая тайная зависть к школьному недругу столь неожиданно напомнила о себе, что Малфой чуть не споткнулся. Вообще, у него было довольно странное чувство, будто он сдает самый важный экзамен, но впервые в жизни не знает правильного ответа. И кто б сказал, на кой оно ему! Но провалиться никак нельзя. А он вязнет и проваливается, проваливается... Розами пахнет... Они свернули на боковую дорожку, ведущую через розарий к пустующему патио, потом мимо альпийской горки, обогнули просторный двухэтажный особняк, заросший плющом, со странным предметом на крыше, напоминающим огромное блюдо. Девушка подвела своего спутника к небольшому крыльцу флигеля, которое, в отличие от парадного с противоположной стороны, скрывалось за цветущим кустарником так, что было незаметным. Роза постучала: – Па, к тебе мистер Малфой! Рон нарисовался на пороге босой, в джинсах и майке: – О, привет, Малфой! Проходи. Драко перешагнул порог и огляделся. Довольно просторная и светлая комната представляла собой подобие кабинета, если только представить, что в кабинете может твориться такой кавардак. Полки были завалены книгами и бумагами. Стол необычной конструкции, с надстройками-полочками, – тоже бумагами, тонкими пластиковыми коробочками с радужно блестящими дисками. Перед монитором у клавиатуры лежала пара продолговатых предметов дюйма два в длину, о предназначении которых Драко даже догадываться не мог. На полке и подоконнике помигивали лампочками какие-то устройства. На выкатной тумбе лежал предмет, напоминавший тонкий кейс. – Вам кто-нибудь встретился? – обратился отец к дочери. – Нет, никто. – Прекрасно. И пояснил Малфою: – Иначе через десять минут тут был бы весь выводок, еще через полчаса матушка зазвала бы нас на ланч – это час как минимум. Потом на чай, на обед – еще часа два. Короче, пиши пропало. Представив паломничество всех домочадцев от мала до велика с обедом под завязку, Драко искренне ужаснулся, и Уизли, поймав выражение паники на холеной физиономии аристократа, хохотнул: – Во-во! – потом обернулся к дочери, которая все топталась у порога, из-под полуопущенных ресниц посматривая на гостя: – Так, Роззи, слушай сюда. О том, что мы тут с мистером Малфоем, никому ни слова. – Могила. – Для всех у меня срочная работа – это, кстати чистая правда. Скажешь, к обеду не выйду, буду есть у себя. – Заметано. – Бабушка попричитает, это уж как водится. Девчонка понимающе кивнула и деловито спросила: – Чай? Кофе? Плюшки? – Само собой, – и обратившись к гостю: – Чай или кофе? – Чай. Уизли кивнул дочери: – Чай, плюшки, – глянул на часы, – через час. Только смотри, чтоб никто не просек. Роза хмыкнула. Ну да, просечет кто-то, как же! Даже если она пять порций на поднос загрузит, у папы такой аппетит, что никому в голову не придет, что он тут не один. Недаром бабушка смеется, мол, не в коня корм. Едва они остались одни, Рон взмахнул палочкой, приводя в порядок стол, и водрузил на него предмет, который Драко принял за кейс. – Ну что, начнем? Открывай… Роза появилась через час, лихо левитируя здоровенный поднос с крепким, ароматным чаем и печевом. Исчезла беззвучно, как тень, чуть замешкавшись на пороге. Драко посмотрел вслед девушке, притворявшей дверь, и в голову пришло, что, пожалуй, такого рода отношений между родителями и детьми он себе не представлял – у них с отцом все было иначе, много церемоннее. Но ему нравится. – Что тебя так обрадовало, Малфой? – в голосе Уизли послышались нотки ревнивой подозрительности. Драко, будто пойманный с поличным на неожиданно сокровенном, мигом стер улыбку с лица и нарочито безразлично пожал плечами, привычно растягивая слова: – Видимо, осознание удачи. Мне повезло встретить твою дочь. –???! – Я к тому, что теперь нас никто не побеспокоит, не так ли? Она, кстати, была страшно удивлена, когда я представился. Что вы ей тут про меня наплели? – Ничего особенного, – Уизли смущенно потер нос. – Но ведь она не на Марсе живет. Мало ли… На самом деле Рон по достоинству оценил актерские способности дочери. «Случайная» встреча произошла по заданию отца. Роза должна была встретить Малфоя в отдаленной и обычно безлюдной части парка и провести незаметно во владения Рона, что она блестяще и проделала. Дать более близкие к дому координаты Уизли опасался, поскольку дети все время носились где-то рядом, грозя нарушить всю конспирацию. А Малфой, он этого не скрывал, пока вовсе не горел желанием предстать перед семейством. О, Роза была прекрасно осведомлена, как выглядит мистер Малфой, ибо, как совершенно справедливо заметил младший папа Уизли, не на Марсе жила. Газетки почитывала, магиснимки у Поттеров видела. Зачем ей приспичило разыгрывать неведение и случайное знакомство, одна Роза знает, оставим же ей эту прерогативу. Рона это обстоятельство немного интриговало, но не напрягало. В конце концов, многие дамочки реагировали на Малфоя парадоксальным образом, с точки зрения Рональда. А Роззи совсем еще ребенок, ее одними манерами купить можно, хоть она и умница. Да к тому же Малфой – взрослый мужчина и уже потому загадочен и харизматичен, так сказать, по умолчанию. Сам Рон был годом старше, когда его угораздило втрескаться во Флер – красавицу француженку, да к тому же совсем взрослую. Смешно вспомнить, как старался попасться ей на глаза, обратить на себя внимание, однажды даже нахамил с отчаянья. Эх, как давно все это было! Теперь его дочь такая, каким был он сам, когда впервые заметил, как классно выглядит попка Гермионы, обтянутая джинсами. Правда оценил во всем великолепии несколько позже... Дело спорилось. Малфой оказался малый сообразительный. И, когда Роза принесла обед, он уже вполне сносно управлялся с лэптопом, вполуха слушая поучения Уизли: – …ты, главное, не паникуй. Компьютер, как любой мозг, может просто устать, зависнуть. Прежде чем хвататься за голову, просто перезагрузи. Обычно это помогает… А, Роззи, здорово! Давай ставь сюда. А запах… Что это? – Не знаю, – девушка повела загорелым плечиком. – Бабушка с Севи что-то очередное сочинили. Очень вкусно. Малфой тоже потянул носом необычайно аппетитный аромат, сглотнул и понял, что зверски проголодался. Он покидал «Нору» уже в густых сумерках. Уносил в специальном кофре на плече лэптоп с комплектующими, а в душе – смешанное чувство довольства тем, что Уизли выполнил его желание, обеспечив инкогнито, и предчувствие, что еще посетит этот дом, дабы засвидетельствовать свое почтение хозяевам и домочадцам. И, может быть, даже не раз. И не два... Последнее, что он видел, прежде чем поток трансгрессии увлек его, – платьице Розы, белевшее в сумраке сада. И улыбнулся, пробормотав: – That which we call a Rose by any other name would smell as sweet...