Незваный гость хуже дементора. Званый – порой хуже незваного. (Корнелиус Агриппа, заметка на полях рукописи «Оккультной философии»)
Дамблдор бросил в камин щепоть порошка, затем, пробормотав что-то, шагнул и исчез в зеленоватой вспышке. А я перевела взгляд на чужую руку, по странной прихоти судьбы – или не совсем судьбы? – ставшую моей. Кольца на ней теперь не было: профессор снял его с моего пальца, но не надел, а спрятал в складках звездно-синей мантии. Правую руку он так и не выпростал из складок маскарадного облачения, и я, кажется, понимаю почему. Догадываюсь и о том, что за Кольцо он использовал в качестве «ключевого артефакта». Меня слегка ведет. Все-таки больше четверти пинты водки на пустой желудок злосчастной Беллы дают о себе знать. А ведь еще неизвестно, чем она траванулась и как это что-то взаимодействует со спиртом. И что на меня нашло, когда я заказала такую гадость? Но, может, оно и к лучшему. Мне больше не холодно, как там, в подвале, и впасть в истерическое буйство не тянет, хотя есть от чего. С тягучей апатией пялюсь в давно опустевший камин и, видимо, не сразу реагирую на нетерпеливое «кхеканье» за спиной. Оно выводит из тоскливых раздумий. Приходится обернуться, чтобы встретить весьма недобрый взгляд хозяина дома. Тяжелый такой взгляд. Многообещающий... Но я не проштрафившаяся гриффиндорка. Ни баллы, ни скальп ты, голубчик, с меня не снимешь. А вот поговорить мне с тобой есть о чем. – Не желаете объясниться? – холодно роняет Снейп, и я не к месту вспоминаю, что у дураков мысли сходятся. То ли улыбка в исполнении мимических мышц миссис Лестрейндж выглядит совсем уж отвратно, то ли он вообще не терпит, когда ему улыбаются, – профессорская физиономия на мгновение приобретает выражение «Маша скушала лимон», а затем вновь каменеет, ничего не выражая. – О да, профессор, нам есть, о чем поговорить. Но прежде мне хотелось бы принять душ и переодеться. Определенно, у него не самая богатая мимика. Несколько секунд он просто смотрит, потом резко разворачивается и направляется в боковую дверь. Ошарашенно гляжу ему вслед. Сбежать что ли решил? Но у самой двери он останавливается, цедит через плечо: – Вы, кажется, желали в душ? Предпочитаете, чтобы я устроил его вам прямо тут? – Предпочитаю, чтобы вы более внятно выражали свои намерения, – бормочу, направляясь к двери вслед за долговязым брюзгой. – Или хотя бы комментировали свои действия. Он лишь хмыкнул в ответ. За дверью оказался узкий темный коридор, в самом конце которого и располагались «удобства» – направо ванная, налево туалет. Что-то пробормотав, зельевар взмахнул палочкой. В ванной вспыхнул свет, явив моему взору громоздкую чугунную ванну на львиных ножках, титан в углу, старое зеркало в витой раме, полку с бритвенными принадлежностями, шкафчик с какими-то баночками... В общем, я ожидала худшего, судя по состоянию гостиной. – Ваше полотенце. Горячая вода, – взмах палочки и что-то неразборчивое в направлении титана. – Переодеться предложить не могу. Но вы можете оставить одежду за дверью ванной. Я вычищу ее магически. Жду вас в гостиной, – и оставил меня, прикрыв дверь. Разоблачилась я довольно быстро. Мантию, платье, чулки, туфли выложила за дверь ванной, а вот нижнее белье придется стирать самой: не заставлять же чужого мужчину заниматься интимными деталями туалета. К слову, белье у Беллы оказалось вполне магловским и весьма недешевым – черный, как и вся одежда, кружевной комплект откровенно попахивал, мягко говоря, немытостью. Им я и занялась прежде всего. Затем, отжав через слой полотенца, растянула на горячей трубе титана и принялась за себя, болезную. Исследуя содержимое баночек, нашла что-то напоминающее крем-мыло и шампунь. Во всяком случае, то и другое весьма неплохо мылилось, хотя никакой парфюмерной композиции мой нос не учуял. Чуть уловимый естественный запах каких-то трав. Не удивлюсь, если господин профессор сам варит мыло. Вымывшись до скрипа, я блаженно стояла под горячим душем, думая, что жизнь, в общем-то, не так плоха, когда в ней есть такие маленькие радости. Как ни странно, тело Беллы оказалось довольно ухоженным, особенно порадовали эпилированные ноги, подмышки и даже зона бикини. Хм, похоже, у дамочки в личной жизни было все как надо. В смысле, по всем признакам, была она у Беллы, эта сама личная жизнь, иначе на кой так ухаживать за телом? Как-то не вязалось это с образом сумасшедшей ведьмы из «Гарри Поттера». Хотя она же вроде замужем? Я с интересом рассматривала длинные ноги, узкие, довольно красивые плечи, небольшую, но весьма привлекательную грудь и плоский живот никогда не рожавшей женщины. Ей бы (мне то есть) немного поправиться и перестать красить волосы и брови в этот жуткий черный цвет… Кстати, волосы оказались порядком пережженными обычной черной краской для волос – такой характерный запах, ни с чем не спутаешь. Кто бы мог подумать, что такая принципиальная противница маглов использует обычную человеческую косметику! У них же вроде есть заклинание для изменения цвета волос. Правда, без проблем сохранять эффект годами могут, кажется, только метаморфы вроде Тонкс, и Белла нашла способ понадежнее. И то – ведь пользуется же она магловским бельем. Из душа я буквально вытягивала себя, как Мюнхаузен из болота, понимая, что еще чуть-чуть, и просто усну. Эх, вот ведь не советовал Снейп пить… Сладко зевнув, принялась энергично растираться полотенцем в надежде прогнать сон. Получилось, со сном выветрился и почти весь хмель. Вытерев волосы едва ли не насухо, воспользовалась гребнем, который нашла тут же в ванной. Комплект белья практически высох на горячей трубе, а, протянув руку за дверь, я обнаружила аккуратную стопку чистой одежды. Зачет вам, профессор! Словом, когда посвежевшая и довольная я подходила к двери, ведущей в гостиную, почти готова была смириться с обстоятельствами, и даже грядущее объяснение с желчным хозяином не пугало. Уже готовая толкнуть дверь, я замерла: Снейп был не один. – Чем обязан визиту? – в знакомом баритоне сквозила брезгливость. – О, Снейп, я так рад, так рад, что ты… – или «вы»? Ох уж этот английский! – … в добром здравии, – голос неизвестного собеседника, по-бабьи визгливый, с подобострастными нотками, неприятно резал ухо. – Хвост, я задал вопрос. Хвост… Петтигрю?! Я больше не слушала, что он говорит, – слышала лишь эмоции. Заискивающий тон не мешал незваному гостю быть настырным, и мне представлялась крыса, которая, обманчиво жалобно попискивая, упорно вынюхивает что-то, готовая в любой момент вцепиться мертвой хваткой в горло жертве, а лучше предоставить это заведомо более сильному – Хозяину. – И ты пришел поискать у меня ее бренные останки, – все так же брезгливо констатировал профессор. Ответить крысеныш не успел, потому что уставился на меня, возникшую на пороге тускло освещенной гостиной, как на привидение. Где-то примерно таким я его и представляла: маленький бледный человечек без возраста, с глубоко посаженными бегающими глазками и заостренным личиком – то ли от природы так убог, то ли слишком длительное нахождение в теле крысы наложило отпечаток на черты анимага. Смесь омерзения и опаски – вот что вызывал этот субъект. Его нельзя не презирать, но нельзя и не принимать в расчет подлости его натуры. К таким не поворачиваются спиной, и в угол загонять его опасно, как всякую крысу. Держится в тени Хозяина и сильных, но горе Хозяину, если он возомнит, что у крысеныша нет своих интересов. – И что же ты пришел поисссскать, Хвосссст? – тело реагировало странно: азарт охоты – вот как я это назвала бы. Он пятился, а я шла к нему какой-то странной пляшущей иноходью. Ноздри трепетали, вдыхая страх жалкого существа, словно афродизиак, и где-то внизу живота сладко потягивало, словно в предвкушении оргазма. Еще шаг, и я сомкну пальцы на горле жалкого червя. Он будет хрипеть, извиваться и наделает лужу, когда его глазки выкатятся из орбит и заплывут кровью… О как же сладко это чувство! Нет! Это не я! Не я!!! – Белла, оставь его, – голос Снейпа так отрезвляюще насмешлив. – Он мне того гляди напрудит на пол. Останавливаюсь в двух шагах от вжавшегося в стеллаж с книгами Петтигрю. Он что-то невнятно блеет, а меня в душе разбирает смех. Спасибо, профессор! Впрочем, из сбивчивых слов крысюка я делаю вывод, что его послали справиться о Белле. Ага, и заодно прощупать почву на предмет причастности Снейпа к странным изменениям в ее/моем состоянии? Нет нужды узнавать, кто послал. Не к ночи будь помянут… Хотя ведь он сейчас, кажется в Восточной Европе? Или уже нет? – Как видишь, я жива-здорова. И мне очень хотелось бы знать, кто у нас такой «умный», что считает, будто может безнаказанно послать меня под проклятия мракоборцев и ему за это ничего не будет? – несу сама не знаю что, но видеть ужас в глазах Петтигрю – чистое удовольствие. – Да если б не Снейп, мне бы крышка! Я уже сама верю в этот бред, а нежно-фисташковый Хвост, похоже, близок к обмороку. Шпион и наушник из него бездарный. Он жалок, но почему мне доставляет такое садистское удовольствие животный ужас в его глазах? Неужели я и вправду… Беллатриса??? – Вон отссссюда, грифффффиндорсссская крыссса! – жутко и тихо, почти на инфразвуке. Серый облезлый пасюк кидается прочь, где-то хлопает входная дверь. Тишина.◄♦►
– И что это было? – холодный голос Снейпа обманчиво спокоен. – Выполняю условия сделки, – меня еще потряхивает. – Убеждаю «заинтересованных лиц», что вы душка и мой спаситель. Зельевар неопределенно хмыкает, меряя меня взглядом с головы до ног. – Знаете, мне и самому на минуту показалось, что Белла воскресла. Занятно... – Рада, что оценили наш с ней экспромт. Считайте это благодарностью за душ и одежду. – Впредь соблаговолите обходиться без экспромтов, если не хотите умереть долгой и мучительной смертью. Начни он в обычной манере шипеть и угрожать, я, а со мною и Белла, часть которой, кажется, жила во мне, в странных реакциях тела – не моего тела, – полезли бы в бутылку. Но Снейп сказал это так устало и обреченно, что мне почему-то стало его жалко, спорить не хотелось, и все, на что я оказалась способна, выдавить покорное: – Хорошо, профессор, я постараюсь. – Снейп. Просто Снейп. Для Беллатрисы я такой же «профессор», как она для меня «великая и прекрасная Блэк». Зельевар замолчал, дав знак молчать и мне, и спустя мгновение на пороге возникло несуразное маленькое существо неопределенного пола и возраста в мешковатом рубище, в котором без труда можно было опознать наволочку, и с огромным, больше него самого, подносом с едой. Пока оно споро расставляло тарелки с едой, бутылку красного вина и пару бокалов на колченогом столике, покрытом темно-зеленой скатертью, мы молчали. Я разглядывала домового эльфа, Снейп тяжелым взглядом сверлил меня. Наконец, слуга исчез. Профессор бормотнул что-то неразборчивое и сделал приглашающий жест, а едва я поднялась, заставил кресло придвинуться к столу. Сам он расположился в другом таком же кресле, которого я поначалу не заметила. Неужели «клонировал»? С мага станется. – Полагаю, вас не шокирует, что тарелку придется держать на коленях? Это против правил этикета, но я так привык, – жест палочкой, и темная жидкость из бутылки наполнила бокалы до половины. – Не волнуйтесь, это очень легкое вино, – Снейп невозмутимо встретил мой вопрошающий взгляд. – Пьянее, чем вы есть, от него не станете, но в вашем состоянии оно полезно как общеукрепляющее средство. – С чего вы взяли, что я пьяна? – в тон ему холодно интересуюсь, отправляя в рот кусочек мяса с какими-то овощами. Довольно вкусно, и не надо пользоваться ножом, что чрезвычайно удобно, когда держишь тарелку на коленях. – Хм, ваша недавняя эскапада оставляет мало сомнений в этом. А впрочем, прошу прощения, если ошибся. Кстати, почему вы назвали Хвоста гриффиндорской крысой? – Потому что это так. – Не спорю. Белла, наверное, так бы и выразилась. Но вам-то откуда это известно? Легкое пожатие плечами, конечно, не ответ, но другого у меня пока нет. Зря я не сдержалась тогда, в подвале, и сморозила лишнего. Но я же и представить себе не могла, что все происходящее со мной не бред! Теперь же этот выдающийся нос непременно задастся целью разнюхать, что мне известно. А мне не улыбается вторгаться в этот мир со своими знаниями, как не улыбается и мучиться мигренью после сеанса легилименции. – О да, вы ведь понимаете, что мне нетрудно будет найти способ узнать правду? – Боюсь, в этом случае наше сотрудничество станет невозможным. – Полагаете, у вас будет выбор? – Выбор есть всегда. Даже если это выбор между бытием и небытием, – аппетит пропал окончательно, но я упрямо отправляю в рот кусочек кушанья, надеясь, что выгляжу при этом невозмутимо. – Ну нет, зачем же так радикально? – мой визави противно ухмыляется. – Возможности ментальной магии… И вот тут все встает на свои места. Да меня же просто берут на пушку! Ай да профессор, соплохвоста тебе в штаны! – Я сказал что-то забавное? – наверное, именно таким тоном он приводит своих студентов в состояние неконтролируемого психоза. Полтора десятка лет тренируется изо дня в день. – Всегда забавно, когда тебя хотят напугать, - все-таки хихикаю. - Но ваши пугалки не дотягивают даже до хилого боггарта. Под «ментальной магией» вы подразумеваете что-то вроде запрещенного Министерством Империуса? И думаете, я поверю, что вы рискнете представить меня пожирателям и самому Темному Лорду – я правильно назвала этого прохвоста? – Беллатрису в состоянии овоща? Даже если отмените заклинание после того, как выведаете у меня все, Реддл все равно почувствует, что оно применялось. По той же причине вы не рискнете опоить меня Сывороткой правды, подвергнуть легилименции или еще чему-нибудь в этом роде. Не для этого вы воскрешали тело Беллы, чтобы потом наследить в нем. Заметьте, структуры мозга – это тоже тело. Если бы все обстояло так просто, вам достаточно было бы срезать прядь волос умирающей женщины и приготовить бочку оборотного зелья для опытного мракоборца, который сыграл бы роль миссис Лестрейндж. Обычный трюк, не так ли? Но вы знаете, что с Темным Лордом этот фокус не пройдет. Признайтесь, ни вы, ни Дамблдор до конца не понимаете, насколько тесна его связь с Беллатрисой и какой она природы. Реддл ведь, как известно, большой экспериментатор, и весьма одаренный притом. – Кто вы, черт возьми? – если в начале моего довольно сумбурного монолога Снейп выглядел слегка растерянным, то теперь он был по-настоящему зол. – Я ответила на этот вопрос вам и Дамблдору. – Откуда вам известно все… что известно? Проклятый вопрос. Но ответить на него действительно придется. Весь вечер - с чего-то я решила, что сейчас непременно вечер, - собираюсь с мыслями, как бы сделать это без лишних подробностей, никак не затрагивая еще не случившегося. Насколько это вообще возможно. И с каждым словом увязаю все глубже и глубже в таком неудобном вопросе о моих отношениях с этим странным миром. Дурдом! Ах, если б все же сон, бред... Я все медлила, Снейп не сводил с меня глаз. Наконец, кажется, решилась и, допив вино, открыла было рот, но тут раздался звук, больше всего напоминающий вой сирены. Подскочив от неожиданности, я едва не уронила тарелку и уставилась на хозяина, который выглядел встревоженным. Что-то процедив сквозь зубы, он достал палочку, одним взмахом отправляя грязную посуду неизвестно куда, и резко развернувшись, вышел, как я поняла, в прихожую, где уже вовсю трезвонил старомодный дверной колокольчик. И кого еще принесла нелегкая?