Филька

- Ну чего ты... Я же врача позвать хотел... Уймись, уймись, отпусти его руку, оставь человека в покое. - Ууу... Сколько еще ты собираешься разводить сопли? Сколько еще ты собираешься гробить его жизнь? Даже карапуз притих, круглыми немигающими глазами уставившись на взрослого парня. Которому вздумалось отобрать его привилегию – рыдать без причины. - Филечка, ну ты б хоть этому оболтусу вбил... - Ммм... Нихрена не выспавшийся, больной, несчастный человек. Фильке меньше всего хотелось чтоб его видели в таком состоянии, а уж про «поговорить по душам» и думалось не хотелось. Как назло, Анджей черт знает когда (и куда) ретировался, а деда Гриши видно нигде не было. Наверное, на тракторе у кого-нибудь... что-нибудь делает. Аж смешно стало от собственных мыслей. Вроде не раз в детстве и юношестве бывал у бабушки, но мысли как у закоренелого городского жителя. - Он уже натворил что-то? - Так вот же ж, образина, ты представляешь, забрался на дерево, и слазить не хочет! Я уже и так, и эдак, и сметанку ему, и «кыс-кыс», а этот гавнюк все выше лезет! Воспаленное сознание вяло подбрасывало самые несуразные и немыслимые кадры, как на дерево, все выше и выше, попеременно лезут то Анджей, то дедушка Гриша, отпихивая друг друга и презрительно глядя на носящуюся под деревом бабу Валю... «Зонтик бы ей в руки и чистой воды Пятачок» - парень почесал обожженную спину, морщась от боли. Покрасневшая кожа под короткими ногтями зачесалась еще сильнее, что раздражало еще больше безостановочных причитаний пожилой женщины. - Так у вас котенок на дерево забрался что ли? – сказано это было скорее на автомате, ибо здравый смысл до сих пор не желал возвращаться полностью, отнекиваясь тем, что на отдыхе как-то и не нужен. Вранье, пиздеж и провокация. Нужен еще как, особенно когда просят снять беспомощное животное с ветки, которая находится на высоте третьего этажа. Приманивать бесполезно, киска даже не уловит мотивов странных шипящих звуков, вперемешку со сдавленным матом. - Эх, Василий, Василий... Я о вас был лучшего мнения, а вы... Филька осторожно пробирался сквозь густые заросли ракита, как можно крепче держась и вставая на самые надежные (по виду) ветки. И это было вовсе не из побуждения не спугнуть серенького гладкошерстного котейку. - Выйдите все из палаты! - Врача, врача бегом! - Он синеет, Михаил Васильевич... - Филечка, солнышко, как же... - Женщина, в коридор, немедленно! Кто там говорил, что когда человек при смерти «все словно сквозь толщу воды» и «будто в тумане»? Чушь. Рецепторы обострились до предела, а окружающий мир стал ярче диснеевского мультика. Однажды в детстве Филька поспорил с друзьями, что заберется на самую верхушку растущего во дворе дерева. Растение было невысоким, но этого хватило, чтобы мальчишка разбил голову и получил открытый перелом руки. Этот случай, казалось бы, должен был навсегда отучить его ввязываться в подобную глупость, но... - Филя, осторожно!! Мнимо твердая ветка оказалась иссушенной солнцем, и потому мгновенно сломалась под ногами. Беспомощно взмахнул руками, стараясь зацепиться хоть за небольшой сучок, но бесполезно – до следующей ветки не дотянуться... Тепло. Но не противно душно, как это обычно бывает в натопленных помещениях, а будто кто-то греет тебя своим телом... И головная боль прошла. «Это потому что родителей рядом нет» - Слава Богу... - Ан...жей... - Молчи, если тяжело говорить. - А... Что случ... - У тебя произошло кровоизлияние, так врач сказал... Но все обошлось, так что ничего страшного. Пытается кивнуть, но при неосторожном движении начинает подташнивать, будто укачало. - Если бы твои родители не начали весь этот цирк, ничего бы не случилось. Синяки под глазами, голос еле слышный, а лицо осунулось. Да такими темпами он сам скоро сляжет. Из-за него... - Что ты опять хнычешь? Не надо... Не надо этих нежных, любящих ноток... Не рви сердце... - Анджей, я наговорил тебе...га...достей... - Не надо, молчи... - Подожди... – Филипп нахмурился, стараясь подавить одышку, – дай сказать... - Не сейчас, Филь, не в твоем состоянии. Вот когда заберу тебя домой, тогда и поговорим по душам, – пальцы ласково гладили бледную кисть руки, слегка щекоча, – времени-то неограниченное количество будет... - Сейчас... – упрямо прошептал парень, стараясь собраться с мыслями. Но язык заплетался, а глаза закрывались сам собой. Организм еще не полностью пришел в норму после лекарства, поэтому отключался. Филька еще пару раз вздрагивал, порываясь заговорить, но теплые губы ненавязчиво затыкали его. И будь он тогда в более адекватном состоянии, понял бы, что его уже давно простили и трижды пожалели о никому не нужной, бессмысленной ссоре...