Филька

- Филька... Вместе больше шести лет. И все по-прежнему. Тихие разговоры перед сном. Нежные, иной раз даже робкие, поцелуи. Недовольное бурчание по утрам: «Ну куда опять сахар исчезает, а?...» Взгляд прямо в глаза, не смотря на то, что так и остался ниже ростом. - Пе...перестань... Глупое смущение от прикосновений: таких властных, откровенных, пошлых... Никогда не признается. Никогда не скажет, что нравится. Раздвинутые ноги дрожат от неимоверных движений, запертый в легких воздух просится наружу сдавленным стоном и глаза на мокром месте. Снова... - Посмотри на меня. И отведешь взгляд. - Посмотри на меня. И зажмуришься. - Посмотри... на... меня... А сердце бьется в такт с прикосновениями, замирая от сладкой муки. Он не будет ждать бесконечно. Развернет лицо за подбородок, притянет ближе, вздернет слегка грубо. Снова. И ты посмотришь на него. Взлахмоченного, влажного, с затуманенными глазами. На него. Такого милого, открытого. Снова. - Аааахх... Ммм!... Сильные руки сжимают так нежно. Внутри горячо, а лицом будто в ушат с ледяной водой опустили. Задыхаешься, захлебываешься эмоциями, целуешь остервенело, царапаешь… Как кот, которого кинули вниз спиной, цепляешься за него. За него. За свою спасительную соломинку. Обнимет. Снова. Поцелует невесомо, подождет, пока придешь в себя. - Я люблю тебя, Филька. Читая многие произведения, ты все никак не мог взять в толк – как это, не суметь сказать своему дорогому человеку, что любишь? И лишь морщился, почти не вдумываясь пробегая по строчкам стенания героя о невозможности выдавить из себя три заветных слова, захлопывал книгу и бурчал себе под нос о невыносимой тупости и трусости некоторых. Лежа на боку, отвернувшись, забившись носом под подушку, дрожишь и краснеешь как тринадцатилетняя школьница. Буквально из кожи вон лезешь, стараясь выдавить из себя ответную фразу. Снова. Ведь уже не маленький. Не глупый мальчишка, который абсолютно не ценил чувства других, не озлобленный на весь мир подросток. Он лишь улыбается. Помогает встать. Ведет в ванную, придерживает, пока ты неуклюже тянешься к вентилю крана. Намыливает, обнимает, что-то говорит – будто маленького ребенка баюкает. Снова. Не вспомнишь, как он вытер тебя. Не поймешь, как оказался в кровати, зажатым с одной стороны подушками, а с другой – обнаженным крепким телом. И вместо привычного «Жаааркооо...» с губ сорвется: - Мой любимый... Улыбнешься удивленному взгляду, чмокнешь в смешно приоткрытые губы и провалишься в теплое забытье, гадая, то ли это наяву, то ли сон так странно с реальностью переплелся.