Сними свою маску

Знаете это чувство, когда ты внезапно выходишь из внутреннего мира, такого прекрасного мира грез и мечтаний?.. Так не хочется думать о реальности, мире несбывшихся надежд. Когда знаешь, что нет рядом человека, которому можно все это рассказать. Человек, который согреет в стужу, который будет светом в конце туннеля и белой полосой среди серой жизни. Его тоже нет… Я как белая ворона среди учеников. Никто не общается наравне. Мне так одиноко, скучно. Тогда скажете вы, мол, чего же я хочу. Ответ этот будет невероятно прост, но от этого еще хуже. Друзей, приключений, возможность выбора, свободы, первой любви… Может, лучше уйти в себя. Забыть об этом мире, людях, надеть маску абсолютного безразличия. Ты же это умеешь. Прятать себя. Или уехать. Уйти, скрыться ото всех, начать все сначала. Как зимой. С белоснежно чистого листа. Или просто жить. Но так у меня не выходит. Все идет как-то не так, как хотела бы я. Для всех окружающих я «в норме», «в порядке». Но это не так. Предел моих сил был превышен. Преодолеть эту боль я не смогла. Где вообще моё «я»: в обычной жизни или когда я наедине с собой? Такое ощущение, что у меня так много масок, что я не могу найти себя. Самый главный вопрос: что делать дальше? Меня отвлек дождь. Капли моросящего осеннего дождя по стеклу. Все это время я смотрела в окно. Смотрела в окно, а видела его. Последние слова, явно брошенные в мою сторону не просто так. Эту фирменную ухмылку. Эти полные ненависти и презрения серые глаза. Говорят, что глаза — это зеркало души. Но когда смотришь ему в глаза, понимаешь, что это непреодолимая стена. Я прикоснулась рукой к холодному влажному стеклу. Как же холодно. Такой и он сам. Бесчувственный убийца, пожиратель смерти. А я должна была перехитрить его. Это смешно. Неужели Дамблдор так глуп, чтобы простую девчонку выставлять против самого коварного и жестокого ученика Слизерина. «Ты себя недооцениваешь», — твердит внутренний голос. Возможно, но это не имеет значения. — Астория, привет. Ты пойдешь с нами в Косой переулок? — услышала я за спиной веселый голос подруги. Тем временем ко мне примостился Живоглот. Я невольно улыбнулась и, взяв его, прижала к себе. Он был такой теплый, пушистый, будто понимающий все мои мысли. — Вот только Гарри не сможет пойти. Жаль… — я обернулась и увидела Гарри. Он боялся смотреть мне в глаза и был в растерянности. Гермиона держала его за руку. Очевидно, гриффиндорец не очень хотел со мной встречаться, но Герми его притащила. — А ты чего такая грустная. Неужели что-то произошло? — тут мы с Гарри встретились глазами. Он посмотрел на меня взглядом, полным чувства вины, но в то же время говорящим, что по-другому он поступить не мог. — Нет, все хорошо. В норме. Как всегда, — чем больше слов я произносила, тем настороженней становился взгляд Гермионы. — Ребят, да пойдем. Развлечемся, — подошел и Рон. — Да, Астория согласна, — решила за меня Герми, и когда я к ней подошла, чуть тише добавила: — Заодно расскажешь, что произошло.