Сними свою маску

Один из многих пустынных серых коридоров Хогвартса. Астория направляется в гостиную слизерина из башни астрономии. Маленькие каблучки отстукивают ровный ритм и отдаются эхом по каменным стенам. Внезапно звук разбитого стекла режет слух. Она вмиг остановилась, пытаясь определить источник звука. Он доносился из туалета плаксы Миртл. Вдруг звук снова повторился, приглушенно, но так же пугающе. «Неужели кто-то намеренно бьет стекло в туалете?» — подумала девушка. Астория обернулась и направилась к открытой двери, пытаясь идти беззвучно. «Дементор их побери, эти туфли на каблуках, спасибо родителям за прекрасный подарок», — усмехнулась Стори. Она медленно приближалась к порогу. Тишина. Слишком тихо. Слизеринка нервно сглотнула. Слюна приобрела странный вкус. Вкус страха. Ещё один шаг и поворот головы в сторону раковин. Кого угодно она ожидала здесь увидеть: страшное чудовище, хулигана, в крайнем случае, плаксу Миртл. Но наклонившись к разбитому зеркалу, стоял… Малфой. Он поднял обезумевшие серые глаза на разбитое стекло. В нем, в тысяче осколков отражалась Астория. В эту же секунду она рванула на выход. — Стоять, — резкий голос слизеринца заставил Стори вздрогнуть. Сам он, опершись на раковину, уже стоял к ней лицом. Лишь она не хотела поворачиваться и вновь видеть эти безумные отчаянные глаза убийцы. — Что ты здесь забыла? — Ничего, — тихо отозвалась девушка. — Не смей стоять ко мне спиной, когда я с тобой разговариваю. Повернись! — зажмурив глаза, слизеринка медленно поворачивается. Набравшись смелости, Астория открывает глаза. Карие глаза полные вызова. — Или что? Малфой, мягко говоря, выглядел неважно. Ослабленный серебряно-зеленый галстук. Торчащая мятая белая рубашка. Растрепанные волосы. Безумные глаза, полные гнева. — Гринграсс, тебе сейчас лучше не выводить меня из себя. Я повторяю вопрос, что ты здесь забыла? — Я проходила мимо и услышала звук разбитого стекла, — ответила староста. — Это все? — спросил Малфой, приподнимая бровь. — Мне незачем тебе врать. Ты все равно узнаешь правду. — А ты оказывается не такая глупая, какой кажешься, — снова ухмылка. Она бы отдала все, чтобы больше никогда её не увидеть. И её обладателя. И Хогвартс. И эту полную разочарований жизнь. — Это ты её проклял? — такой ненужный вопрос, но такой важный для неё. Голос дрожит. — Только сейчас поняла, что я могу с тобой сделать, — коварно улыбаясь, произносит парень. Астория не заметила, как Малфой оказался в паре шагах от неё. Но слизеринка не попятилась, она стояла на месте, словно прибитая гвоздями. — Так давай! Чего же ты ждешь. Сделай это за меня. Облегчи мне задачу! — крики эхом отдавались в комнате. И откуда взялось столько вызова и агрессии... Все её переживания, которые она сдерживала неделями, фонтаном вырывались наружу. В глазах предательски защипало. Нет. Только не сейчас. Не перед Малфоем. Нельзя показывать ему свою слабость. Он может этим воспользоваться. За считанные секунды Астория оказалась прижата к раковине, а Малфой снова слишком близко. Вдруг она почувствовала невыносимую боль. Слизеринец отчаянно тянул темные локоны вниз. Она почувствовала обжигающее дыхание у себя на шее, которая, казалось, порвется от натяжения. — Не смей повышать на меня голос, — прорычал он над самым ухом. — Что касается этого, ты ему нужна, поэтому все ещё жива. Она закрыла глаза. От боли и отчаянья. От безграничной ненависти. От того, что не в силах что-либо изменить. В надежде, что это страшный сон. Он отпустил её, быстро отпрянув. Дав ей отдышаться перед новой порцией унижений, она подумала, но оказалась неправа. — Кстати, не думал, что ты склонна к суициду. Что, так надоело общество золотого трио. Куда же подевалось гриффиндорское бесстрашие и самоотверженность?.. Понимая, что слизеринка будет упрямо молчать, он произнес: — Знаешь, этим ты не похожа на гриффиндорцев. В тебе нет этого глупого упрямства и абсолютного бесстрашия. — У Темного лорда к тебе предложение, — немного помедлив, добавил Малфой. — Хотя какое предложение, приказ. Ты должна докладывать мне обо всех делах отряда Дамблдора и авровов. — И что я получу взамен? — внезапно сменив тактику, произнесла Астория. — Свободу и жизнь. Выгодное дело, не правда ли? — видя смятение слизеринки, он снова ухмыльнулся. — А если я не соглашусь? — провокационный вопрос. — Поверь мне, ты не сможешь отказаться. Он заставит. Мы заставим, — стало как-то не по себе. Мало ли, какие мысли посещают эту «светлую» голову. Но Малфой сказал это без инициативы в голосе. — И что вы сделаете? — слишком шутливо она об этом говорила. Где же та подавленность? — Не хотел рассказывать тебе подробности, но раз ты настаиваешь. Круциатус, слышала о таком, — при этих словах он снова помрачнел. В глазах промелькнули печальные и ненавистные воспоминания о пытках. — Знаешь, а я готова. Мне уже все равно, — подумав, сказала слизеринка. — Хочешь побыть страдалицей. Не думаю, что понравится, — неужели он пытается ей посочувствовать? «Малфой, сочувствовать, да ты в своем уме, ему даже незнакома эта эмоция!» — подумала Стори. — Ты же убийца, так сделай то, к чему уже привык. Произнеси это заветное слово, — и снова вызов. Как же слизеринцу это надоедало. — Неужели так жить не хочется? — с наигранной досадой в голосе сказал староста, закатив глаза. — Убийца… — задумчиво произнес он, все больше теряясь в воспоминаниях, которые изменили его жизнь. Он повернулся к ней спиной, смотря на себя в зеркало, будто видя первый раз. Астория медленно доставала палочку, которую на этот раз Малфой не нашел. Девушка направляет палочку прямо на слизеринца, упираясь ему между лопаток. Почувствовав чужую палочку, упирающеюся ему в спину, Малфой наполняется гневом, серые глаза, казалось, готовы загореться алым пламенем. — Гринграсс, ты предсказуема. Так нельзя, — натянуто улыбаясь, произносит Малфой. — Заткнись, — шипит девушка. — И должен признать, хорошая актриса, — выпрямляясь, отвечает парень. — Значит так, передаешь своему господину, что крысой я быть не собираюсь. Можете делать, что хотите, но я останусь при том же мнении, — слизеринка пытается говорить уверенно, но голос срывается. — Давай, убей меня. Ты же так этого хочешь, — он нагло смотрел ей глаза, будто, зная все её мысли. Как же ей не нравилось, когда рылись у неё в голове. А он это делал. Всегда при встрече. Сверлил её взглядом. Драко пытался понять её, ведь она казалась ему не такой простой. Молчание. Астория прищурила глаза и приподняла подбородок, пытаясь выглядеть угрожающе. Бесполезно. На Малфоя не действует. — Слабо, да, стать убийцей. А я стал. Стал, потому что больше не мог. Знаешь, там можно или сломаться и сохранить себе жизнь или обезуметь, а потом умереть. Я выбрал первое. Можешь считать меня кем угодно, циничным, высокомерным, убийцей… чудовищем. Ведь так ты называла меня в своих мыслях, — он самодовольно ухмыльнулся, увидев покрасневшую от гнева слизеринку. — Но мне на твои чувства наплевать, — произнес слизеринский принц. Астория медленно опускала взгляд. А зря. — Экспеллиармус, — внезапно повернувшись, выкрикнул слизеринец и рассек воздух. — Но все же никудышная волшебница. Астория попятилась. Упершись в стену, она отвела взгляд. Ей некуда бежать, она снова безоружна, а раздраженный слизеринец медленно приближается... Палочка Малфоя уперлась девушке в подбородок, заставляя её задирать голову вверх. — Ещё раз так сделаешь, и ты отсюда уже не выйдешь, — произнес Малфой, устрашающе глядя на Стори. — Для человека, которого ты смогла бы перехитрить, я слишком много о тебе знаю, — сарказма у него не отнимать. — Что ты сделаешь. Ударишь меня, в очередной раз унизив? Повторяю уже второй раз: чего ты ждешь? — Я девушек не бью, — смотря ей прямо в глаза, ответил Малфой. Очевидно, он не врал. Единственный раз сегодня, говоря искренне. Астория засмеялась ему в лицо. Отчаянным и истеричным смехом. Казалось, она сошла с ума. Вдруг остановившись, она прорычала: — Ты жалок, — лицо Малфоя скривилось в ужасающей ухмылке, и он отстранился. — Круцио, — произнес он, заставляя девушку извиваться на полу от жуткой боли. Словно сердце пронзили тысячи игл. Словно все кости медленно ломались. А в тело втыкались миллионы ножей. Астория начала задыхаться. Будто шею затянули тяжелой цепью. Именно в эту минуту девушка осознала, как ей дорога никчемная жизнь. Но, к её удивлению, слизеринец стоял с каменным лицом и спустя несколько секунд остановил заклинание. Он желал увидеть ту боль, что испытывал когда-то. Но не смог довести дело до конца. Он не хотел сломать её. Так не желал причинить ей боль. Не понимая, что происходит, злясь и на неё и на себя, он все же это делал, все время пытаясь её задеть. Зная, что её жизнь разрушалась на глазах, так же как и его когда-то. Он причинял ей боль, заставляя себя ненавидеть. Он приказывал ей, зная, что она не подчинится, а ему это только больше понравится. Что она бьется, как птица в клетке, постепенно сходя с ума и проходя по грани отчаянья. Зная, что если он не сломает её, она все равно умрет от его же рук. Она почувствовала, как его пальцы стали сжимать хрупкую шею, вновь прижимая слизеринку к стене. — Это тебе просили передать в случае твоего отказа. У тебя есть время подумать до завтрашнего вечера, — с этими словами он отпрянул от неё, и, произнеся заклинание, привел себя в обычный идеальный внешний порядок. — Я надеюсь, ты знаешь нужные заклинания. Не хочу, чтобы Поттер предъявлял мне потом лишние претензии по поводу твоего внешнего вида и «нанесенных увечий», — Малфой удалился, оставляя Асторию сидеть на холодном полу совершенно разбитой наедине с горечью поражения и безграничным отчаянием.

Несколько часов назад в Малфой-меноре…

— Драко, Темный лорд дал указание насчет той девчонки, Гринграсс, кажется. Младший Малфой не хотел слушать дальше, поэтому пытался смотреть сквозь отца. — Она будет докладывать обо всех делах авроров или отряда Дамблдора тебе, а ты в свою очередь рассказываешь все нам и господину. — А если она не согласится? — спокойно спрашивал слизеринец, но глаза бегали по комнате от волнения. — Воспользуешься уроками Беллатрисы. Кажется, тогда она многому тебя научила, — коварно ухмыляясь, произносит Малфой-старший. — Не уверен, что это быстро поможет. Строптивая девчонка. — Тогда следует удалить лишнего свидетеля. Это может стать твоим новым заданием, если она не сломается, — парень так и стоял с каменным лицом, он лишь кивнул отцу и трансгрессировал в школу. Через несколько минут он уже стоял у разбитого зеркала, а к нему приближалась Астория, ничего не подозревающая о недавнем разговоре.