Сними свою маску

— Отец, я починил шкаф, — врываясь в темную комнату, где рядом с деревянной громадой стоял Малфой-старший, произнес Драко. Кратко, холодно и спокойно. Он знал, что это ещё не конец. Завершением миссии будет убийство Дамблдора. — Да, я видел. Темный лорд будет рад, — ответил Люциус с самоуверенной ухмылкой, открывая шкаф и доставая зеленое яблоко. — Но вторая часть твоего задания остается невыполненной. Теперь ты должен убить его, чтобы доказать свою верность, — даже не взглянув на сына, отец продолжал крутить яблоко в руке, на которой сверкал серебряный перстень. — Кстати, как там та девчонка? — Люциус все же удостоил сына взгляда. — Никак. Твердое «нет». — Неужели она не пошла на столь выгодную сделку? Или ты был недостаточно убедителен? Ты же пользовался уроками тетушки? — издевательски усмехнувшись, вопросил он; в голосе проскочили нотки сарказма. И все же Драко был похож на своего отца, но в то же время, они были разные. Малфой-младший никогда не хотел быть таким же, как его отец. Жестоким до безумия, циничным на грани, с каменным и холодным сердцем даже по отношению к родным, сыну, собственной жене. Слизеринец ненавидел его, и все этим объяснялось. Он был уверен, что лучше отца. — Должен признать, сильная девчонка. Уроки тетушки не помогли. А разводить садистские пытки в стенах школы думаю, будет неуместно. Не знаю, как учителя отнесутся к тому, что она придет на урок с выколотыми глазами и без руки. Как ты думаешь, отец? — Драко сделал шаг вперед, видя некоторое замешательство в его глазах. — И я не понимаю. Зачем она сейчас? Мы все равно проникнем в школу и без её помощи. Тем более, не хочу, чтобы начали что-то подозревать. — Можем оставить её на будущее. Она может нам понадобиться. Ты уверен, что девчонка не расскажет о предложении Дамблдору? — Нет, не уверен. Но в тот вечер ей очень сильно досталось. Она знает, на что я способен. Не настолько глупа, чтобы пытаться мне противостоять. Я думаю, не стоит применять к ней Обливиэйт. Это стало самым тяжелым воспоминанием, так не будем отнимать его у Гринграсс. Жаль будет, если вечер круциатуса она забудет. Согласен, отец? — Малфой врал. «Отец» — он называл Люциуса так, когда ему нужно было получить что-то, пытаясь смягчить его. В этот раз желание оказалось простым, — не отнимать у Гринграсс воспоминания, но не из-за пыток. Слишком много важного было сказано в тот вечер, слишком много сделано… — Да, ты прав. Тогда ты должен за ней присматривать. Знать о ней все: где была, с кем ходила, о чем разговаривала. А лучше, чтобы она была полностью под твоим контролем. Она ничего не должна сделать без твоего разрешения, подчиняться приказам беспрекословно. Хотя, судя по твоим рассказам, это будет сложно, но теперь она в твоих руках. Мы пока забудем о ней, а когда будет нужно, вспомним. Но для того, чтобы она все время была под рукой, ты должен сделать все, что я сказал. Считай, что это подарок. Твоя личная игрушка. Можешь делать все, что захочешь, только сломай её, — Драко, коварно улыбнувшись, кивнул отцу и покинул комнату. Он вышел на темную улицу, которая просто кишела темными волшебниками. Но парень к этому привык, ведь он сам стал одним из них. Его внимание привлекли какие-то странные звуки в переулке. Отчетливо был слышен мужской и женский голоса, которые он явно где-то слышал. Разговор велся на повышенных тонах. Он решил заглянуть в мерлинов переулок, ведь любопытство взяло вверх. Это оказался Грек, безжалостный убийца, безумный грабитель и тот ещё противный тип. Но девушку, которую он прижал к стене, парень все никак не мог разглядеть. И только перед тем, как Грек занес над ней кулак, Малфой узнал в ней «свою знакомую»… Этот день для Астории прошел необычно медленно, хотя приближение вечера её совсем не радовало. Наконец, последний урок закончился, и усталые ученики толпой выходили из класса. Астория сегодня ни с кем не общалась, поэтому Гарри удивился, когда обнаружил на парте записку, на которой каллиграфическим почерком были выведены всего пять слов. Но гриффиндорец не знал, как долго она сидела перед чистым листом бумаги в раздумьях, стоит ли вообще это делать, прежде чем перо коснулось свитка. «Сейчас. В Астрономической башне. Поговорить» Как позже узнала слизеринка, Гермиона разыскивала её и очень волновалась. Это она поняла, когда та снова пристала с расспросами. Но Астория молчала, не желая говорить о сестре, тем более излить душу ей уже придется одному человеку сегодня вечером. К счастью девушки, Малфой сегодня не попадался к ней на глаза. Хотя, скорее, к счастью Малфоя. Ведь у неё было очень много вопросов и едких реплик, которые она специально заготовила. Но видимо, парень решил отыграться за весь день на патрулировании коридоров. Девушка обернулась, услышав стук шагов за спиной. Она стояла на башне совсем недолго, но уже успела озябнуть, ведь разум упорно не хотел подчиняться решению, все-таки рассказать все Гарри, ну почти все… Голову забивали совсем ненужные мысли, пока она пыталась сконцентрироваться на разговоре и придумать речь. Но все было безуспешно, слишком много вчера произошло, чего она даже не успела осмыслить за бессонную ночь. Астория решила не поворачиваться, ведь так разговаривать намного проще. Гриффиндорец не увидит его волнения. — Не думал, что ты решишься… — А я не думала, что ты так со мной поступишь, но оказалась неправа. Все мы ошибаемся в своих догадках, поэтому не стоит судить, не зная всей ситуации. Верно, Гарри? — слизеринке повезло, что она стояла спиной, не видя смущенного Гарри, иначе бы остановилась. — Но я пришла не для этого. Времени у нас мало, поэтому попытаюсь быть краткой, — холодно произнесла девушка, поглаживая рукой каменные перила. — Ты хотел все знать. Я расскажу. Три дня назад мне сделали предложение от Темного лорда. Я должна была докладывать обо всех ваших делах Малфою, взамен они оставят меня в живых. Я отказала. Потом Малфой пытал меня. Круциатус, слышал о таком? — совсем как слизеринский принц произнесла Астория, усмехнувшись сама себе. Гарри переминался с ноги на ногу и подошел к девушке, желая что-то сказать, но она продолжила свою речь уверенным, холодным, каменным, поставленным, звенящим голосом. Слова несли столько боли, но девушка держалась хладнокровно. — Стой, где стоишь. Помолчи, ты и так много сказал. Я закончу. А через несколько дней снова Круциатус, только на этот раз бесконечно долго, потому что я снова отказала. Остальное тебе знать необязательно. Гарри был удивлен выдержки девушки, ведь другая бы на её месте давно бы рассказала. Он был смущен жестокости Малфоя, потому что не думал, что он будет использовать по отношению к Астории Круциатус, пытая её. Он был растерян, ведь столько лишнего тогда наговорил. И наконец, ему было стыдно за то, что он так обошелся с девушкой. Иной раз очень хотелось повернуть время вспять, чтобы исправить ошибки, которые мы очень часто допускаем. Но играть со временем нельзя. Мы не можем этого сделать. Поэтому надо обдумывать свои слова и действия, возможно, иногда они бывают совершенно ненужными. Они ничего не значат, но приносят только вред. Как она устала ждать завтрашнего дня. В надежде на то, что он не станет её последним. Каждое утро она просыпалась только с одной мыслью: почему все так сложно? Почему все это происходит именно с ней? Почему именно её Малфой выбрал на роль его игрушки? Почему она не может просто сбежать? И гадала, какую боль её придется переживать сегодня. Пытаясь отогнать из сознания мысли о слизеринце. Думая, сколько яда вложит сегодня он в свои слова. Чего ждать от Малфоя: помилования или наказания? Она училась ни на что не надеяться. Ведь так жить намного проще. Нет разочарований, а значит, нет и боли. — Астория, я не хотел… — Ты хотел. Ты сказал то, что думаешь, и я не держу на тебя обиду. Но это не значит, что я позволю так со мной обращаться. Это значит лишь то, что я не хочу усложнять мою жизнь, и без того полную обид, предательств и ненависти, — девушка наконец повернулась и рывком оказалась рядом с Гарри. Он думал, что увидит на щеках дорожки слез. Но она не позволит себе такую слабость перед ним. Слишком сильная, чтобы плакать. — А теперь у меня к тебе просьба. Последняя, потому что больше я никогда не обращусь к тебе за помощью. Я должна забыть о том, что рассказала тебе. Навсегда. Не спрашивай, зачем. Просто единственный раз сделай то, о чем я прошу без лишних вопросов, — голос звенел и отдавался эхом в темноте. Но Астория стояла, выпрямив спину и подняв подбородок, держась уверенно и хладнокровно. Вот она — настоящая аристократка, которая, не сгибаясь под тяжестью трудностей и не закрываясь от бед, выдерживает все страдания. — Хорошо. Обливиэйт, — тихо произнес Гарри, направив палочку на девушку. Рука дрожала, но заклинание подействовало. Парень кинулся с места, оставив Асторию одну на астрономической башне. Он знал, что она не должна увидеть его рядом, иначе сразу посыплются вопросы. А придумывать душераздирающую историю о том, как парень обнаружил её здесь заплаканной, вовсе не хотелось. Пусть лучше провал в памяти, чем вымышленная слишком подозрительная история. Слизеринка открыла глаза, но ничего не увидела, так как башня уже погрузилась во мрак. Она не помнила ничего о записке и разговоре с Гарри. Зато вот уроки и приход на башню прекрасно запечатлелись в её памяти. Гриффиндорец проделал ювелирную работу, выставив очень правдоподобную картину: после того, как закончились уроки, она в очередной раз пришла на астрономическую башню, вновь обдумывая слова, сказанные Малфоем. Девушка внезапно вскочила с места, вспомнив про патрулирование коридоров и прекрасное общество, в котором она проведет вечер. Слизеринец неподвижно стоял, глядя в замерзшее окно, в котором ему виделся образ Астории. Такая холодная, строптивая, гордая, уверенная, дерзкая и одновременно такая нежная, чистая, скромная и стеснительная. Теперь его. Его игрушка, его марионетка. Его, как бы ей этого не хотелось. Но он хотел большего. Зачем кукла, которая по твоему приказу поцелует тебя, а в сердце будет копить ненависть и отвращение. Она станет его, отдастся душой. Он не замечал, как кулаки сами собой сжимались до боли от этих мыслей. Парень услышал тихие шаги за спиной, которые внезапно замолкли. — Ты опоздала. А я, кажется, предупреждал, — резко повернулся Малфой, заставив девушку вздрогнуть. Его взгляд был непроницаем, а одна рука находилась в кармане брюк. Фирменная поза, не достает только привычной ухмылки. — Всего на две минуты, — ухмыльнувшись, произнесла она. — Предложения составлено не верно. На целых две минуты, — повышая голос, говорил Малфой. Он не стал ждать едкого ответа, направляясь прямо по коридору, не сомневаясь, что Астория пойдет за ним. — Вот зануда, — шепотом произнесла она, пытаясь поспевать за парнем, который даже не соизволил остановиться, чтобы подождать напарницу. Казалось, за ним не успевает собственная тень. Хотя, в данный момент роль его тени играла девушка. Малфой все же услышал её слова и победно ухмыльнулся, но слизеринка не увидела его реакции, сверля взглядом лишь черную спину. Сколько они шли по этому мерлинову коридору? Две минуты, пять, семь, восемь, да хоть час, все равно это время казалось вечностью. Темнота вокруг, ведь слизеринец даже не зажег палочку, чтобы осветить дорогу, он просто упрямо шел напролом, будто убегая от этого мира, мыслей, чувств, эмоций, от собственной жизни, к которой в последнее время он чувствовал лишь отвращение. Иногда становилось противно от самого себя, от того, что согласился на это, желая сохранить себе жизнь. А она просто шла за ним, следовала лишь глухим шагам, ведь ничего не видела в этом мраке. Она тоже хотела убежать. И именно сейчас её не коробило то, что её спутником стал Малфой. Она забыла и о нем тоже. Растворилась в темноте. Шла бесшумно, будто по воздуху. Она пыталась забыть об этом хоть на секунду, и девушке удалось. Раствориться в счастливых воспоминаниях. Побывать в объятиях дорогих сердцу людей. Набраться сил, чтобы суметь прожить завтрашний день. Сказать себе «Ты просто не имеешь права сломаться». Оставить в себе накопившиеся слезы. Улыбнуться жизни, несмотря на её несправедливость. Она медленно шла, не боясь натолкнуться на стену, но вдруг шаги Малфоя резко затихли, и слизеринка уткнулась носом ему в спину. Только сейчас девушка поняла, что все это время шла с закрытыми глазами. Она почувствовала, как парень сделал шаг вперед. В глаза ударил яркий свет палочки Малфоя. Теперь он стоял к ней лицом. Астория почувствовала, как холодные пальцы парня нежно сжимают подбородок, заставляя поднять её взгляд на него. Молчание, которое, казалось, длилось бесконечно. Он смотрел в её глаза, полные боли, но не позволяющие проникнуть дальше. Ведь их хозяйка научилась ставить непреодолимую стену между ним и своим сознанием. Он научил её этому. Впервые она не увидела злости в глазах парня. Лишь бесконечная грусть и желание поделиться ей. Усталость от жизни, от самого себя, когда готов лишиться жизни, лишь бы больше не существовать в этом мерлиновом мире. Малфой позволил ей увидеть настоящего себя. Всего на миг, но позволил. И пусть потом он будет жалеть об этом, но он хотел, чтобы она знала. Слизеринка воспользовалась его секундной слабостью. Она проникла в его мысли, узнала истинные чувства, но промолчала. Не стала расспрашивать, утешать, жалеть. Она поняла, что ему это не нужно. Она отступила на шаг назад, и пальцы парня легко отпустили подбородок. Он знал, что не сможет её удержать, но и отпускать не хотел. Слизеринка поняла, что она просто не имеет права уйти. Ведь этот невинный жест, когда он слишком легко её отпустил, значит лишь то, что именно сейчас он нуждается в ней как никогда. Внезапно они заметили, что из открытой двери кабинета исходит свет. Слизеринцы резко повернули головы, словно их вывели из какого-то транса. Они подошли к порогу, забыв о недавних мыслях. Перед ними предстала интересная картина: Блейз жадно целует какую-то девушку, облокотившуюся на парту. Первый заговорил Малфой: — А мы вам случаем не помешали? — и снова привычная маска абсолютного безразличия. Астория повернула голову к парню, на лице которого красовалась самоуверенная ухмылка. Он смог подавить в себе секундное замешательство, то же самое сделала и она. Блейз вздрогнул и резко отстранился от брюнетки. Его глаза трусливо бегали по комнате, пока не остановились на Астории. А брюнеткой оказалась не кто иная, как известная всем бывшая девушка Малфоя. — Панси! Не ожидала встретить тебя здесь в столь поздний час. А ты, как я посмотрю уже оправилась от депрессии. А помог тебе Забини. Да, кстати, доброй ночи, Блейз, давно не виделись, — и девушка ехидно улыбнулась парню. Внезапно голос похолодел, а лицо приняло серьёзное выражение: — А теперь, если вы не хотите, чтобы об этом инциденте узнал профессор Дамблдор, марш в спальни. Парочка так и осталась стоять на месте, ошарашенная самоуправством Астории. — Малфой, что ты стоишь? — искал Забини поддержки в друге. — Она права. А желание девушки — закон. Да Блейз? — в глазах Драко читалась ярость, несмотря на ехидную улыбку. Он не ожидал такой подлости от лучшего друга. Хотя это предательство не стало чем-то особенным. Вся эта ложь, циничность, жестокость близких людей давно стала привычной. Этот эпизод лишь закрыл ещё одну дверь в хорошие и радостные воспоминания, связанные с другом. — Чего стоим? Или мне вас лично проводить? Прошу, — произнесла девушка, жестом приглашая их к выходу.