Горящая равнина

Безрассудство — это не такой уж страшный порок. Люди привыкли ассоциировать его с юностью, с поступками и проступками, которые пьянят в минуту их совершения, и оставляют после себя пристыженный румянец, с годами выцветающий в ностальгию. Мэй всегда уверенной походкой шагала по стереотипному, хорошо протоптанному пути молодой безрассудной девушки, думающей не больше нескольких минут прежде, чем совершить какую-то глупость. Она всегда делала так, как велело её пылкое сердце, пока мозг в это время по обыкновению прохлаждался. Ведь что может быть удивительнее, чем с широко распахнутой душой и блестящими глазами лететь навстречу очередному неправильному решению? До последних событий рядовая даже не задумывалась об этом. Она начинала вести расследование, ведомая все тем же безрассудством, и лишь теперь Морган увидела всю свою предыдущую жизнь, словно со стороны и поняла, что если она действительно хочет распутать этот клубок, придется продумать все до мельчайших деталей. Прежде всего, нужно выглядеть и вести себя подобающе заведению. То есть как простушка, не обремененная умственными способностями. После того, как капрал усиленно её третировал несколько недель, вести себя так было не очень-то сложно. Тем не менее, не нужно недооценивать этих людей и переоценивать свои актерские способности. Лучше всего будет, если она дождется, пока все здорово захмелеют, но не настолько, чтобы драться или облевать все вокруг. Тогда можно будет к кому-нибудь подсесть, и потолковать. И о чем же спросить? О погоде? Да, поболтай с ними о дождике, идиотка! Узнать, кто будет их следующей жертвой. Вот оно! Мэй хлопнула себя ладонью по лбу. Ответ был невыносимо просто, но вот осуществить задуманное — задача не из легких. Можно допустить, что кто-то из преступников окажется настолько глуп и/или пьян, что разболтает обо всем девчонке, которую видит впервые, и рядовой очень повезет, если на следующее утро он об этом не вспомнит. А если вспомнит? Это повлечет за собой множество неприятностей, но выбора нет. Главное во всей этой рискованной затее — это не дать им понять, что она солдат Разведкорпуса. Нельзя защищать разведчиков, вступать в споры и, самое важное — не лезть в драку. Одно неверное движение, и карты раскрыты. Мэй уперлась взглядом в свое решительное отражение в маленьком зеркальце. Она сможет это сделать! Ради Сидни, ради Разведкорпуса, ради… *** В проулке не было ни души. Мэй боязливо оглянулась, но даже ветер поутих, и разбросанные повсюду обрывки газет не носило из стороны в сторону. Девушка выдохнула, нахмурила брови и смело потянула на себя ручку. Внутри, как и в прошлый раз, витали облака дыма, все шумели и звенели кружками. На сей раз рядовая постаралась выглядеть совершенно иначе и, вместо огромного плаща, надела блузку и сарафан с пуговками на корсете, а наверх набросила короткую невзрачную накидку. Она уложила по-другому волосы, открывая лицо. Это был огромный риск, но явиться сюда в том же виде было бы ещё большей неосторожностью. Тот, кто подсядет слишком близко, сможет потом её узнать, а значит, это последний раз, когда у Морган есть шанс что-либо выведать. Мэй искренне надеялась, что больше не встретит полную официантку, которая чуть не испортила весь план в прошлый раз. Девушка старательно гнала от себя мысль, что если та женщина увидит её вновь, то нехитрые махинации с внешностью её не спасут. Но, к счастью, в этот раз работала молодая официантка, которая с трудом справлялась со своими обязанностями. Со всех сторон периодически доносились недовольные возгласы посетителей, которым девушка что-то не принесла. Мэй с отвращением поморщилась, увидев, как какой-то небритый дядька с пузом, упирающимся в стол, хлопнул официантку по ягодицам, а та, ничего не сказав, под всеобщий смех и улюлюканье убежала, склонив голову. Рядовая огляделась в поисках свободного места и с радостью обнаружила, что темный уголок недалеко от двери пустует. Избрав его в качестве наблюдательного пункта, она уселась, вжавшись в спинку стула. Мэй рассудила, что раз ей уже дважды повезло, то дальше все обязательно пойдет как по маслу. Это наивное предположение так расслабило и успокоило рядовую, что она даже начала раздражаться, когда двадцать минут спустя официантка так и не подошла к ней. Но через полчаса, когда девушка принимала у Мэй заказ, ей стало ужасно жалко бедняжку. Угловатая и нескладная, она была совсем ещё ребенком, вынужденным таскать пиво всяким уродам, норовящим ухватить её за что-нибудь. Морган сочувственно улыбнулась официантке и заказала чашку кофе. Живот тут же запротестовал, потому что на ужине Мэй ничего съела, но и сейчас девушка была не намеревалась уступать своим потребностям. Полчаса спустя она вертела в руках омерзительно жирную кружку и продолжала разглядывать посетителей. От напряженного вслушивания в гул разговоров у рядовой разболелась голова, и она потихоньку теряла свое рвение. Уже надо было начинать действовать, но найти одинокого и подозрительного на вид подвыпившего мужчину оказалось не так-то просто. Все сидели компаниями, играли в карты, курили и пели такие пошлые песни, от которых неискушенная Мэй то краснела, то бледнела. Девушка склонила голову, угрюмо катая по столу утерянный кем-то орешек. Кто-то снова прошел мимо нее в туалет, оставляя за собой шлейф живописнейшего аромата перегара. Мэй поморщила нос, но не повернулась, продолжая возиться с орехом. Она не заметила, что человек, прошедший мимо неё, сначала замедлил шаг, а потом и вовсе вернулся назад. -А что такая красавица делает здесь совсем одна? — донесся до Морган хрипловатый голос, и она подняла взгляд на его чуть шатающегося владельца.  — Я присяду? — спросил мужчина, указывая пальцем на место напротив Мэй, и, не дождавшись ответа, плюхнулся на жалобно скрипнувший стул. Он закинул локоть на спинку и откинулся назад, ухмыляясь. Очевидно, ухмылка должна была быть соблазнительной, но мужчина представлял собой крайне не возбуждающее зрелище. Мэй украдкой рассматривала широкое, заросшее щетиной лицо с маленькими поросячьими глазками и нависающими над ними огромными кустистыми бровями, такими же торчащими во все стороны, как и его темные волосы. Казалось, что совершенно неизящные черты этого человека набросал наскоро неумелый художник. Он сидел перед ней, развалившись и глупо скалясь, но Мэй, тем не менее, чувствовала животную силу, которую вряд ли смогла бы контролировать, если бы что-то пошло не так. Большие, грубые руки выдавали в нем рабочего, и рядовая сочла этого мужчину идеальным экземпляром для своих исследований. Морган вдруг подумалось, что она в этот момент стала похожа на Ханджи, которая заполучила нового титана. -Что же ты молчишь, красотка? Язык проглотила? — в его голосе послышались угрожающие нотки, и Мэй поспешила ответить: -Просто сижу, отдыхаю. Ну и дура! Глупее ничего придумать не могла? Мужчина недоверчиво на неё покосился, и рядовая поспешно продолжила: -Я целыми днями работаю, не покладая рук. С тех пор, как налоги повысили, ни одной свободной минуты. И вот вырвалась на пару часиков… Она постаралась, чтобы её голос звучал максимально измученно и слегка раздраженно, и закончив говорить, уперлась взглядом в собеседника, пытаясь понять, проглотил ли он наживку. В глазах у мужчины мелькнула искорка ярости и он, скорее выплюнул, чем сказал: -Все мы скоро загнемся благодаря стараниям вонючих поганцев. -Поганцев? — переспросила Мэй с плохо скрываемым удовлетворением в голосе. Она чуть не захлопала в ладоши, радуясь тому, как легко удалось повернуть разговор в нужное ей русло. Мужчина придвинулся ближе, положив локти на стол. -О Корпусе Разведки. О ком же ещё? Все наши кровно заработанные уходят на содержание этих ленивых тварей. Прикидываются, что делают добро! — мужчина разъяренно стукнул кулаком по столу, от чего Мэй испуганно подпрыгнула. — На самом деле они только прикрываются своими миссиями и бесконечными разведками лишь бы не работать и жить за чужой счет. — Но мне всегда говорили, что миссии важны, — робко ответила рядовая, чувствуя как вспотели сложенные в замок ладони. — Если мы хотим когда-нибудь выйти за стены… Собеседник не дал ей договорить, взорвавшись гневной тирадой: — Всем так говорили! Только лапшу они нам вешают, понимаешь, киска? От этих разведок толку, как с козла молока. Мы останемся здесь, и надо уже смириться с этим. И не знаю, как ты, а я хочу, чтобы люди наконец-то поняли, что их дурят и обдирают! — мужчина говорил громко и так бурно жестикулировал, что на их столик стали бросать косые взгляды. Мэй поспешила опустить глаза вниз, молясь всем богам, чтобы её не узнали. -А как вас зовут? — спросила она, исподлобья поглядывая на его раскрасневшееся одутловатое лицо. — Том Джонсон, красотка, — неожиданно миролюбиво ответил собеседник. — А тебя как? -Аннет… Фишер, — Мэй едва нашлась с ответом, ругая себя на все корки за то, что не продумала фальшивое имя. -Та не бойся, я тебя не съем. Может, только покусаю, — Том сально улыбнулся и подмигнул ей. Рядовая собрала все свои силы, чтобы сдержать дрожь отвращения, готовую вот-вот пробежать по плечам, и вымученно усмехнулась в ответ. — Два пива, Ленни, и вина даме! — громогласно произнес Том, обращаясь к сутулой официантке, которая тут же со всех ног помчалась наливать. «Ко мне она так не спешила», — нахмурилась Мэй, но тут же забыла об этом и вернулась к цели своего визита. — Вы вот говорите, нужно, чтобы люди поняли, как их грабят, но как это сделать? — Морган нарочито задумчиво сморщила брови и вопросительно взглянула на Тома. Тот, почувствовав, что его слушают, мгновенно напыжился и приготовился рассказывать. Но тут Ленни принесла поднос и с грохотом водрузила на столешницу кружки с пивом и бутылку вина. Она поставила перед Мэй щербатый бокал на тонкой ножке и принялась наполнять его, неуклюже подражая официантам в дорогих заведениях. Рука Ленни дрогнула, и вино лужицей растеклось по поверхности стола. -Дай сюда, неумеха! — Том грубо вырвал бутылку из худеньких рук официантки, тут же поспешно ретировавшейся за барную стойку. — Только продукт переводит, — покачал головой мужчина и, наполнив бокал до краев, пододвинул его ближе к Мэй. -Я не… — начала было рядовая, но Том тут же выставил вперед ладонь, заставляя девушку замолчать. -Не хочу слышать ни слова, киска. Тебя угощает Том Джонсон, а значит, ты пьешь. Мэй любила тайком пить сидр с Элли, ей нравилось чувствовать, как голова наполняется облаками, а ноги становятся ватными. В такие моменты они всегда смеялись над всякими глупостями и мололи несусветную чушь, почти физически ощущая тягучесть собственных мыслей. Бывали и другие случаи, когда рядовая пила горячительные напитки, но первый и последний раз в жизни ей довелось попробовать подобную гадость. С усилием проглотив обжигающую жидкость, Мэй посмотрела на Тома, наблюдавшего за ней с явным интересом. Девушка едва сдержалась, чтобы не скривиться от мерзкого вкуса во рту, но смогла себя преодолеть и бросила на собеседника самоуверенный взгляд. «Не на ту напал», — с чувством собственного превосходства подумала она и тряхнула волосами, выше поднимая голову. В это время за угловым столиком склонился человек в застиранной серой накидке с капюшоном, бросающим густую тень на его лицо. Он неотрывно сверлил взглядом Тома Джонсона и Мэй. Мысли в его голове роились, как мухи, натыкаясь друг на друга. «Болтливый мудак. Не будь он такой подзаборной пьянью, сразу бы понял — этой шлюхе что-то надо. Никакая девка в здравом уме не пойдет в трактир на окраине города и уже тем более не сядет поболтать и пропустить стаканчик с кем-то вроде тебя, Томми. Конечно, существует возможность того, что у неё не все дома, но глаза-то на месте, и она прекрасно видит его мерзкую рожу. Даже старая дева на такое убожество не позарится. Что-то тут не чисто. Может, пойти за ней? Интересно, о чем они там болтают? Если этот ублюдок нас выдал, ему не жить. Клянусь, я оторву ему ногти один за другим, если он хоть слово скажет. Но кто же ты, малышка? Я запомню твое сладкое личико, и поверь, будешь путаться у меня под ногами, я в долгу не останусь.» На ручке пивной кружки сжались пальцы в черной перчатке из скрипящей кожи. Из-под капюшона сверкнули дикие глаза. Словно почувствовав, что за ней наблюдают, Мэй посмотрел на угловой столик, но за ним никого не было. Лишь недопитое пиво мутно золотилось в кружке.

***

Разговор с Томом Джонсоном оказался действительно полезным. Он, конечно, хотел, чтобы рядовая осталась, но перспектива показалась девушке не самой радужной. Том изо всех сил пытался зазвать рядовую к себе, обещая чудное веселье, но ей хватило ума выскользнуть за дверь, как только он, многозначительно улыбаясь, отправился в туалет. Нужно было многое обдумать, но Мэй никак не могла сосредоточиться на чем-то одном. Мерзкое трактирное вино вскружило ей голову, и девушка едва контролировала свой шаг, не говоря уже о каких-то серьезных размышлениях. «Выводы сделаем завтра», — твердо решила она, вспомнив, как мама всегда убеждала её думать о тревожащих, серьезных вещах только на свежую голову. Пожалуй, завтра придется много шевелить мозгами. Нужно не только разобраться в словах Тома и составить план дальнейших действий, но ещё и понять, как можно увильнуть от наказания капрала. Интересно, что он сейчас делает? Думает о ней? Какая глупость. Мэй издала нервный смешок. Пожалуй, вспомнил парочкой крепких слов, когда она в очередной раз проигнорировала отработку, и все на том. Рядовой вдруг отчаянно захотелось, чтобы Леви о ней подумал хотя бы немножко. Тогда она не чувствовала бы себя такой идиоткой за то, что в последнее время никак не могла выбросить его из головы. Он раздражал, сомневаться в этом не приходилось, но теперь кроме раздражения, был целый букет других эмоций, смутных, неясных, но, кажется, не все они сочились ненавистью. Как может человек, который поставил обутую ногу тебе на спину, человек, все время унижавший и не ставивший тебя в счет, вызывать чувства настолько далекие от нормальной реакции на подобные бесчинства? Мэй настолько поразилась своему открытию, что совершенно перестала следить за дорогой и, перецепившись через камень, с криком рухнула на брусчатку. Она по-кошачьи приземлилась на четвереньки, и падение тут же отозвалось огнем в коленях и ладошках. Морган сердито зашипела, но алкогольные пары, окутывающие сознание, смягчили удар. Она мгновенно поднялась, проигнорировав странный хруст левого колена и кое-как отряхнувшись, двинулась дальше. В это время Леви угрюмо мерил коридоры тяжелыми сапогами. Он и не думал переодеваться в штатское после отбоя. Даже чаю забыл выпить. Морган снова не явилась отбывать наказание за свою вольность в то утро, когда она, обратившись неистовой фурией, шумно требовала поехать вместе с ним во дворец. Леви знал, что никаких отработок рядовая не заслужила, но с упрямством барана продолжал давать ей задания под этим предлогом. Сегодня капрал даже снизошел до того, чтобы колотить в дверь её комнатки так громко, что другие солдаты выходили, чтобы устроить взбучку нарушителю порядка, но, увидев его, тут же захлопывали двери. Морган была не из тех, кто стал бы отсиживаться у себя. Она вышла бы и без малейших сомнений нарушила протокол, согласно которому грубить начальству категорически запрещено. О, рядовая пренебрегла бы этим правилом с огромным удовольствием и с гордо поднятой головой получила очередное наказание, заслуженное лишь наполовину. Леви знал, что задевает её намеренно, но ничего не мог с собой поделать. Уколоть Морган стало нужным. Да, ему было нужно. Каждодневный ритуал, напоминающий, что капрал все ещё остается собой. Пускай удовольствие от этого с каждым разом угасало, он упорно продолжал ворошить едва тлеющие огни былого презрения, в надежде разжечь из них костер. Хотя теперь собственное ехидство уязвляло лишь его самого. Как можно было опуститься до такого? Когда рядовая добралась до штаба, опьянение слегка ослабло, и теперь она могла кое-как справляться с бесконтрольными хихиканьями, все время норовящими вырваться изо рта вместе с клубами пара. Холод уже начал пробираться под накидку, но девушка почти его практически не ощущала. Тело казалось таким далеким, будто принадлежало кому-то другому. У Мэй все ещё кружилась голова, фонарные огни порой делали резкие карусельные кульбиты, и весь мир слегка покачивался в такт. Ей хотелось одного — как можно быстрее оказаться в своей кровати. Рядовая подошла вплотную к забору, окружавшему задний двор и прислушалась к звенящей тишине, не нарушаемой даже шелестом ветра. Единственным источником света была приоткрытая дверь на кухню. Там всегда работали допоздна, и пар стоял такой густой стеной, что даже зимой, в самую стужу повара открывали заднюю дверь. Морган неуклюже перелезла через каменную изгородь и со всей скоростью, на которую была способна, помчалась по пустому двору к уютному квадрату света. Она опасалась, что не сможет пробраться незамеченной и будет вынуждена наврать приветливому повару, но, похоже, судьба смилостивилась над незадачливой Мэй, и кухня пустовала. Её ни капли не заботило, почему Разведкорпус, всегда славящийся своей охраняемостью, вдруг совершенно глупым образом оказался открыт любому желающему. Позже Мэй с увлечением рассказывала Элли, как беззвучным призраком пронеслась через столовую, хотя Леви стоявший в тот момент неподалеку, мог поклясться, что слышал топот целого стада слонов. Кто из этих двоих был прав, судить не представляется возможным. Увидев Леви, Мэй так и застыла посреди коридора. На ней все ещё был капюшон от мантии, и девушка свято верила, что её в этом наряде не узнать. -Морган! — прогремел капрал, и девушка, уже начавшая было отворачиваться от него, подпрыгнула и тут же испуганным кроликом застыла на месте. Капрал мгновенно преодолел разделявшее их расстояние и угрожающе навис над рядовой. Мэй вся сжалась, ощущая на себе знакомый испепеляющий взгляд. Она инстинктивно отступила назад, но Леви вновь оказался рядом. Ещё шаг, а за ним второй. Они будто танцевали, не касаясь друг друга, и тугие узлы напряжения с каждым мигом обвивали их все крепче. Морган отступила вновь и уперлась лопатками в холодную каменную стену. Капрал молчал, ожидая пока она наконец-то решится посмотреть ему в глаза, но Мэй не могла. Он был слишком близко, она едва выдерживала его обволакивающее присутствие, заполнявшее собой все пространство коридора. Девушка не могла найти в себе силы увидеть расплескивающееся через край презрение. -Морган, — сказал Леви куда тише, и его низкий вибрирующий голос прозвучал подобно выстрелу в звенящей тишине. Мэй взглянула на него и, внезапно очнувшись, рванулась вправо в попытке убежать, но его рука тут же впечаталась в стену на уровне её глаз, от чего рядовая пискнула и бросилась в противоположную сторону. Капрал и здесь её опередил, удар его ладони по камню гудящей пульсацией разнесся по воздуху. Путей отступления больше не осталось. Мэй вновь подняла взгляд на мужчину и тут же об этом пожалела. В свете факелов отчетливо была видна ярость, плескавшаяся на дне его потемневших глаз. Девушка рвано вдохнула, но не отвела взгляда. Не в первый раз он её так запугивал, и страху уже давно можно было противостоять. Он казался слабым и блеклым по сравнению с тугим комком, нарастающим в горле. Мэй затопила волна смятения, жаром обжигая щеки. «Скажи что-нибудь! Что угодно!», — умоляла она сама себя, но не могла найти сил, чтобы открыть рот и разрушить нечто, сперва похожее на рябь, колышущую водную гладь, а теперь разрастающееся и набирающее силу, подобно водовороту. Но ей пришлось ответить: -Да, сэр. Голос рядовой прозвучал, будто из-под воды. На лице капрала промелькнуло непонимание, и он в недоумении моргнул, словно вспомнив, что сам обратился к Морган несколько бесконечно долгих секунд назад. Леви не знал, сколько они так простояли. Все хлесткие, ехидные слова, которые он сочинил, вдруг распались, как бусины с порванной лески. Она больше не дрожала, глядя на него прямо и едва ли не дерзко. Как можно так быстро меняться? Он вглядывался во тьму ее глаз и не смел отвести взгляд. Капрал знал, что стоит посмотреть чуть ниже, и она затянет его в трясучий омут своих полуоткрытых губ. С ее лица на него глядела глубокая тьма, и хоть и он и верил, что еще может спастись, внутренний голос, обычно холодный и сдержанный, вопил в бессознательном ужасе. Отступать было поздно, она невинно и без зла, безо всякого умысла запустила в него свои щупальца, сжимая все органы плотным кольцом. Тут Мэй прищурилась, и её губы озарила коварная улыбка. Она немного протрезвела пока шла к штабу, но вот волна опьянения накатила вновь, и рядовая потеряла всякий контроль над своим языком. — Я смотрю, вы любитель нарушать дистанцию с подчиненными. Она будто залепила капралу пощечину. Он стиснул зубы, губы превратились в ниточку. -Ты пьяна, — процедил Леви, и Мэй показалось, что она уловила в его голосе нотки разочарования. Он не убрал рук, но его лицо слегка отодвинулось, и рядовая ощутила, как за долю секунды несколько миллиметров вдруг превращаются в пропасть. Когда он был так близко, она паниковала, но когда он едва отдалился, как стало ясно — эта близость, пугающая и новая, была ей нужна. Подгоняемая спиртом, бурлящим в крови, она придвинулась к капралу сама, многозначительно уставившись на его тонкие губы. Они синхронно вдохнули и тут же с удивлением обнаружили, что весь воздух вдруг исчез, оставляя их в беззвучном вакууме. Мэй качнулась, неосознанно сокращая расстояние ещё больше. Голова так бешено пульсировала, что казалось, вот-вот Морган получит кровоизлияние в мозг. Её глаза стали такими огромными, что мужчина едва не нырнул в них с головой. Он стиснул зубы, убеждая себя не подаваться вперед. «Она глупая и пьяная, даже не вздумай», — уверял себя Леви, но завязанное узлами сердце упорно отбивалось от доводов здравого смысла. Неожиданно Мэй на мгновение выпала из гипнотической пустоты, окутывавшей их тела, и сознание того, что она едва только что не сделала, дрожащей волной пробежало по коже. Девушка испуганно втянула воздух и качнула головой, смахивая остатки наваждения. Не говоря не слова, он пригнулась, чтобы не задеть руку Леви, и рванула по коридору, ощущая остатки его дыхания на своих щеках. Капрал даже не посмотрел ей вслед. Он опустил руки, чувствуя, как усталость волнами накатывает на его тело. Но усталость ли это? Он повернул голову, в ту сторону, где уже затихали шаги Мэй, и сжав кулаки, побежал за ней.