Adrenaline

There's some reason why I can't sit still, every waking moment I feel so unfulfilled I try to lie down, but I don't know how Baby, when I'm sleeping, If it's less like I'm dreaming Oh my god, I got a bad disease it's got me down on my knees There's a fear I have, a feeling real bad, I'm final if I find out that I'm not, I'll be sad I try to quiet thoughts in the night, oh, they got me thinking I'd be happier just drinking It's not true I got a bad disease I got a bad disease, it's got me down on my knees I got a bad disease will no one help me please? Not even you? --- Есть причина, по которой я не могу усидеть на месте, Каждый миг наяву я чувствую себя такой тщетной. Я пытаюсь прилечь, но не знаю, Как, малыш, если, засыпая, Я совсем не вижу снов? О, мой Бог, У меня серьезная болезнь, И она поставила Меня на колени. В моей душе живет страх, очень плохое предчувствие, Я поставила точку, но если я пойму, что это не удалось, мне снова будет грустно. Я пытаюсь успокоить ночные мысли, О, а они заставляют меня верить в то, что я буду счастливее просто благодаря выпивке. Но это не правда! У меня серьезная болезнь, Серьёзная болезнь, И она поставила Меня на колени. У меня серьёзная болезнь. Пожалуйста, неужели мне никто не поможет? Даже ты?.. (Lana Del Rey - Bad disease)

На свете много проблем, которые подбираются незаметно, неожиданно, стоят за спиной и ждут часа для нанесения решающего удара. Многое в жизни происходит по воле случая, рока, высших сил или судьбы, называйте это, как хотите. Но, так или иначе, иногда мы просто не в силах изменить что-либо, мы лишь принимаем вызов и пытаемся бороться или сдаемся, даже не попробовав. Но есть нечто в этой бесконечной Вселенной, что всё-таки находится в нашей власти. Это крошечная часть того, что мы способны контролировать, дана нам как право выбора, который способны сделать homo sapiens. Мы имеем право на этот выбор, и мы несем за него полную ответственность. Окружающие нас иллюзии заставляют нас ошибочно полагать, будто где-то наверху всё давно написано в мемуарах наших жизней и, может быть, так оно и есть… Но нам пора перестать обманываться. Да, сложный жизненный выбор ставит в тупик и зачастую является решающим, стоит ли спорить… Но есть и крохотные выборы, тысячи маленьких, словно атомы, выборов и решений, о которых мы никогда не задумываемся, но от этого они не исчезают. Если их делать неверно, плевать на них, то, накапливаясь, они превращаются в огромный «снежный ком». Он сметает всё на своём пути, подминая нас под себя и становясь в дальнейшем той самой проблемой, которая только и ждала свой черед, чтобы как следует ударить нас в слабое место. Мы никогда не знаем, с чего начать, только грустим и сетуем, причитаем и жалуемся на жестокий несправедливый мир, полный ужаса и порока. После хоть и не такой уж долгой жизни Вайолет была уверена, что её опыт ничтожен, но одно она теперь точно знала: начать стоит с себя. Действительно с себя. Жаль, она не думала об этом немного раньше, многих коварных и неожиданных проблем легко можно было бы избежать… ♦♦♦ Стало холодно. Неуютно холодно, так, что захотелось скорее найти одеяло и натянуть его на себя. Самое странное, что холодно было лишь ногам, словно кто-то окунул их в таз со льдом. А потом стало противно. К лицу прислонилось что-то мокрое и прохладное, и девушка дернула головой, которая лежала на боку, не понимая, почему она такая... пластилиновая? Послышался чей-то голос, и Вайолет захотелось знать, кто это здесь с ней, да и… где она? – Пф..м…ммм… – сказала она, но потом поняла, что получилось что-то невразумительное. Пробовать ещё раз задать свой вопрос больше пока не хотелось. Под головой было как-то слишком мокро, а в следующую секунду пришло осознание, что и над головой всё ещё не слишком-то сухо. Если бы Хармон была в себе, она бы, наконец, спросила, что это за черт, ну и всё такое подобное в «лучших» выражениях, которые были ей известны. К сырости и холоду прибавилось что-то резкое и не слишком приятное. Хлопки. Кажется, по щекам. О, да у неё есть щеки! Дернув руками, Вай захотела поднять их, чтобы потрогать свое лицо и остановить, наконец, того, кто зачем-то её по нему хлопал. Всё остановилось. Кроме холода и сырости, конечно. В следующий миг холод проник по все уголки тела и души девушки, она резко открыла глаза, желая вскочить и отдышаться, но кто-то помешал ей это сделать, заставив остаться в горизонтальном положении. Наконец-то, Хармон поняла, что холодом и сыростью было ничто иное, как вода. – Вайолет! Девушка посмотрела по сторонам в поисках какой-то Вайолет, но потом поняла, что в комнате лишь двое, а парень явно не может иметь такое имя. О, кажется, это зовут её. – Не дергайся, – четко и аккуратно произнес блондин, сидящий перед ней на полу на коленях. Воспоминания были в голове, здесь, в этой самой голове, которая, несмотря на холод, который почему-то не заканчивался, горела и немного болела. Конечно, она знала, кто этот парень, знала, что произошло, теперь она могла сказать, и где она, и кто она, и что с ней было, Вай могла сказать всё. Ну, кроме, может быть, того, что с ней будет. Но всё это почему-то не имело значения. Всё было похоже на черно-белый фильм, который отсняли сто, тысячу, сто тысяч лет назад в её собственном разуме и заставляют смотреть на это со стороны. Но Вайолет не нравился ни сюжет, ни качество, ни развитие событий. Слишком все запутанное и неизвестное. А как она хотела? Это же фильм! «Черт, какой фильм, Хармон, ты что, свихнулась?» – Присядь, вот так. – Тейт (о, или все-таки Чарли?) помог девушке медленно приподняться и прислонил её спиной к кровати, подложив под голову декоративную подушку темно-шоколадного цвета (Вай тут же захотелось сладкого) и покрывая лоб влажным холодным полотенцем, которое свалилось с него только что. Так вот откуда холод… Вай тут же взглянула на ноги и поняла, что пока она была без сознания, они были приподняты и положены на стул, стоящий совсем рядом, чтобы усилить приток крови к головному мозгу. Вот почему стопам было так холодно. Заметив, куда направлен взгляд Хармон, юноша тут же стянул с кровати плед, укрывая ноги девушки. Она подтянула его концы себе, сильнее укутываясь в теплую мягкую ткань, и немного отодвинулась, чтобы не намочиться в воде, которая лужицей растеклась по полу. С ее помощью Тейт привел её в себя. – Снова холодный душ, – пробормотала тихо Вайолет, пытаясь сфокусировать взгляд, чтобы оценить размеры "наводнения". – А что в ванную меня не отнес? Ох, там раздолье-то с ледяной водой… Как окунул бы! И я тут же очнулась бы, ей Богу… Ну, если бы не утонула. – Шутишь. Это обнадеживает. – Лэнгдон почти засмеялся, радуясь тому, что девушка очнулась и уже язвит, но ему было вовсе не до смеха, поэтому на губах появилась лишь вымученная улыбка. – Долго я была в отключке? – нахмурилась Вай, прикрывая глаза. – Мне показалось, лет сто... – Лучше бы так и было... – Хм, а ты полна позитива. Но вообще-то, тебя не было не больше пары минут, – сказал Тейт, запуская пальцы в волосы. – Но мне и этого хватило, я чуть с ума не сошел! О таком стоит предупреждать, знаешь ли. – Ох, да что ты? – хмыкнула Вайолет слабым голосом. – Тогда ты тоже предупреждай в следующий раз, когда захочешь накинуться на меня в моем собственном подъезде и взять в заложницы. – Обязательно, – заверил её парень, вскинув брови. – Раньше у меня не было опыта, но теперь буду профи в деле похищений. – Ммм, – закивала Хармон. – У меня теперь тоже будет опыт в деле обмороков… Вот теперь Тейту было не до сарказма. – Ты хочешь сказать, что… – Да. – Ты впервые упала в обморок? – Да. – За всю свою жизнь? – Да. – И… – Да-да-да, сколько мне ещё повторить это слово? – даже недовольство сейчас было трудно выразить, так как на него совсем не осталось сил. – Уж сколько было дерьма, но обмороки пока обходили стороной. Что ж, можешь поздравить меня с дебютом. – Ну ничего себе… – пробормотал Тейт, набрав в легкие воздуха, и наконец сел рядом с девушкой, а та обессилено опустила голову обратно на подушку. – Ты и правда, как доктор… Юноша повернулся к Хармон, с неизменным беспокойством разглядывая её, словно боясь, что она снова может потерять сознание. – Всё сделал так правильно… Просто маньяк-находка. Может, ещё и скажешь, что вызвало обморок? – Нет уж, – выдохнул Тейт устало. – Об этом мне поведаешь ты. Вайолет приоткрыла один глаз, аккуратно повернув голову к молодому человеку. Он был всё ещё полуобнажен, замотанный тем же полотенцем, только волосы его были в ещё большем беспорядке, чем обычно, под глазами – мешки, на лице вместо обычного самоуверенного и загадочного выражения – потерянность и один большой знак вопроса. – Я хочу есть, – тихо сказала девушка, медленно опуская и поднимая веки. – Я не ослышался? – Нет… Я хочу есть... Тейт, ты ведь накормишь меня? – почти шепотом спросила Вай. – Хм, как сегодня за обедом? – слабо усмехнулся юноша. – Только если я не смогу держать столовый прибор, – пробормотала девушка, отворачиваясь, и снова прикрыла глаза. – Хорошо. Мы идем ужинать. И только попробуй не съесть всё, что я тебе приготовлю, клянусь, я свяжу тебя и запихну в рот всё, что осталось, – пригрозил Лэнгдон, встав с пола. – Ну вот, а всё было так хорошо… – простонала Вайолет. – Ты даже казался милым… Тейт посмотрел на Хармон сверху вниз и растянул губы в улыбке. Он нагнулся к ней и, не спрашивая, сможет ли она встать и дойти сама, поднял на руки. Девушка напряглась, съеживаясь в его объятиях, в её планах вовсе не было обжиманий с полуголым маньяком, который… Который обещал досыта накормить её?.. Ох уж эти сумасшедшие, никогда не поймешь, что у них на уме. Но сопротивляться у неё просто не было сил… Казалось, дорога до кухни была слишком долгой, Вайолет не терпелось скорее опуститься на землю, почувствовать пол под ногами, но в какой-то момент она случайно уткнулась носом в шею юноши и тут же до боли закусила губу, чтобы не позволить себе раствориться в этом мгновении. Но запах его кожи опьянил и закружил голову, на миг девушке показалось, что она снова теряет сознание, но вот она уже сидит на стуле, а Тейт внимательно смотрит в её глаза, интересуясь, все ли в порядке. И она говорит, что да... Тейт? Он ли это? Тот ли грубый и самодовольный нахал, тот ли маньяк, которого она не выносила и даже боялась, но старалась скрыть это от него и от себя самой? Он… Конечно это он, всё тот же человек. Её обморок не был переходом из одного мира в другой. Вайолет не было здесь лишь пару минут, и хотя для неё всё было погружено в тьму, неизвестность, в вечность… Но наяву не изменилось ничего, он – всё тот же преступник, держащий её в неволе, она – всё та же Вайолет. Всё та же – в этом то и дело. Но… Может быть, вовсе не та? Лэнгдон уже возился с продуктами, а хозяйка квартиры заворожено наблюдала за ним, всё ещё чувствуя слабость и некую потерю ориентации в пространстве. Но одно было для неё довольно ясным: его запах, оставшийся на её влажных от воды волосах. И ничто не могло заставить её перестать ловить эти ускользающие и исчезающие в ароматах готовящейся пищи нотки его существа. Несмотря на то, что молодой человек старался держаться, внутри его души царил настоящий хаос. Он был безумно рад, что Вайолет видит его лишь со спины, так как руки его до сих пор дрожали от ужаса, который наполнил его от макушки до пят в тот самый миг, когда, назвав свой замысловатый диагноз, девушка вдруг отключилась. Часть Лэнгдона в тот момент готова была забиться в угол и, кусая губы, заламывая руки, просить о помощи и о пощаде. Но помощи не было. Пощады – тем более. Особенно, если он имеет хоть какую-то причастность к тому, что происходит с Вайолет… Поэтому ему пришлось взять себя в руки, вспомнить все, что он знал о первой помощи, и носиться по квартире для того, чтобы сделать все возможное и заставить девушку придти в себя. Он не лгал, когда говорил, что эта пара минут длилась целую вечность. Больше всего на свете Тейт боялся, что она не очнется, что всё примет еще более серьезный характер. Однако, молитвы его были услышаны, и теперь Хармон сидела за барной стойкой своей лилово-серебристой кухни и просила поесть. Казалось, теперь это была самая прекрасная и желанная просьба из её уст, почему-то юноша думал, будто, накормив её, как следует, он излечит все недуги, которые прятались там, внутри её организма. – Осторожно, горячо, – сказал Тейт, ставя перед Вай тарелку с ужином. Вайолет и не пошевелилась. – Ты... Так быстро... Бегаешь... - пробормотала она отрешённо. – В школе был одним из первых в легкой атлетике, - пожал юноша плечами. – Ммм... Жаль ты этого сразу не рассказал, я бы придумала что-нибудь получше, чем бегать от тебя... – Ну... Это было довольно... Бодряще, я бы сказал. Вспышка адреналина. Да еще и твой обморок... Девушка ничего не ответила, она тяжело дышала и смотрела в одну точку, обхватив себя руками за плечи. – Как ты себя чувствуешь? – спросил Лэнгдон, сам удивляясь, сколько надежды было в его голосе. – Нормально. – Хармон подняла взгляд на парня. – Всё нормально. – Черт… Честно говоря, уже хотел вызывать врачей… Юноша не договорил, увидев шок в глазах девушки. – Ты ведь даже не объяснила, что это за… вегето… в общем, вся эта сосудистая дребедень, и вдруг – бац! Ты уже на полу! – объяснил Тейт, взмахнув руками в воздухе. – Я, может быть, и не примерный мальчик паинька, но брать на свою душу очередной грех и потом всю жизнь жалеть о том, что не спас тебя, не кажется мне классной перспективой. Хармон молчала. Она только глядела в свою тарелку и изредка поднимала взгляд на Лэнгдона, а на лице её нельзя было прочесть ни одной эмоции. Но нет, пусть это никого не обманывает, были бы у Вай силы, она бы не смогла скрыть своё изумление, но сейчас на это изумление не хотелось расходовать драгоценную энергию. Она будет выражать всё это потом, завтра, когда наступит «похмелье» от этого опьяняющего обморока, такого же опьяняющего аромата, исходящего от юноши… – Хэй… Девушка часто заморгала, словно избавляясь от каких-то странных видений, возникших перед глазами. – Я… Я просто не знаю, что на это сказать, – пробормотала она. – Наверное, спасибо? – слабо усмехнулась Вайолет, раздумывая над тем, как можно благодарить человека, который стал одной из причин её состояния. Но… он ведь привел её в чувства и заботился о ней… «Черт… До чего же он странный… О! Какой интересный вкус у соуса…» Осознав, что Вай сейчас вряд ли может мыслить здраво, парень больше не стал задавать вопросов и присоединился к ней в приеме пищи, хотя в горло ничего не лезло… ♦♦♦ – Я жду раскрытия подробностей твоей болезни, – напомнил Тейт, заканчивая с мытьем посуды. – Ну, я ведь должен быть готов к тому, что еще нас ждет, – пояснил он, заметив измученный и вопросительный взгляд девушки. – Тейт, я... – Подожди, я знаю, что ты себя неважно чувствуешь, поэтому ты сейчас же идешь в кровать и ложишься спать, а завтра поговорим. Но! – парень поднял вверх указательный палец, оставляя полотенце на крючке. - Скажи мне только одно: ты правда не умираешь? Это лечится? Наутро я не найду тебя бездыханной? – Сплюнь, дурачок, от этого еще никто не умирал... Хотя… – Вайолет прищурилась и подняла глаза к потолку, словно что-то прикидывая в уме. - Знаешь, всякое бывает, может быть и умирал... – Ясно-ясно! – остановил её Тейт, вскидывая брови. – Мне достаточно было знать, что это в общем не смертельно и лечится, теперь ты идешь спать, а завтра никакие обмороки не спасут тебя от разговора. – Тебя тоже, – медленно и тихо промурлыкала Хармон со слабой улыбкой, но спустя секунды снова сидела с отрешенным выражением лица, смотря куда-то в неопределенную точку на стене. Молодой человек ничего не ответил, он только поправил выбившийся кончик полотенца, которым были обмотаны его бедра, и вздохнул, чувствуя слабое облегчение. Вайолет поела – одно это его хоть как-то успокаивало… Теперь она должна поспать. И, подумав о сне, он вспомнил про сумку девушки. Неплохо было бы разобраться со вторым пузырьком, купленным в аптеке – со снотворным… ♦♦♦ От усталости глаза Лэнгдона начали слипаться, но его душевное состояние было вне равновесия, что создавало помехи для сна. Он всё ещё сидел в кресле с книгой на коленях, но о чтении не могло быть и речи, как и о сне: он не хотел и не мог отрывать взгляд от Вайолет, которая спала в привычной для неё позе: сжавшись в комочек, лицом к стене. Каждый раз она засыпала именно так, стараясь максимально закрыться во сне от незваного гостя в своей квартире, но к утру расклад менялся, и она иногда оказывалась в совершенно противоположном положении: лицом к молодому человеку, ближе к теплу его тела. Было много причин, по которым Тейт наблюдал за Хармон дольше обычного. Но одна из них заботила его несколько сильнее других: снотворное, которое она купила по рецепту. Аптекарша сказала: «Вам как в прошлый раз?», значит, Вай уже покупала его, как и Пароксетин, но перестала ли она принимать и снотворное тоже? За все эти дни он не видел, чтобы она пила какие-то таблетки, но и не имел возможности проверить, насколько спокойно она спит по ночам. Означало ли всё это то, что на самом деле она всю эту неделю не могла нормально уснуть, и теперь надеялась исправить это с помощью снотворного? Парень боялся потревожить Вайолет, но он должен был что-то сделать, как-то разузнать хоть что-нибудь. Он встал и тихонько подошел ближе к кровати, не издавая не единого шороха, и невесомо приземлился на самый край. Девушка была неподвижна, и Тейт видел лишь её спутанные волосы, расстеленные на подушке. Прошла минута, а может, и все десять, Лэнгдон не замечал времени, пытаясь уловить хоть какие-то доказательства того, что Вай спит, или наоборот… И в следующий миг он поймал себя на мысли, что отдал бы всё, чтобы девушка сейчас спала. Да только один единственный еле уловимый звук убедил его в обратном. – Хэй... Вайолет, – тихо позвал Тейт в надежде, что ему послышалось. В комнате стало ещё тише, чем было до этого. Для юноши это был знак. Она просто притаилась. – Я знаю, что ты не спишь, – осведомил он Хармон, на что она даже не пошевелилась, и теперь он уже не знал, что думать. – Вайолет, посмотри на меня, – попросил молодой человек, положив руку на её плечо. Девушка дернулась, сильнее впиваясь пальцами в одеяло. Волна облегчения нахлынула на Лэнгдона, но тут же возникло новое напряжение. – Повернись же, ну! – повысил Тейт голос и развернул Вай к себе, готовясь уже ко всему. Звук, который он слышал, как теперь стало ясно, был всхлипыванием. Это и то, что юноша увидел на лице Вайолет, порвало его и так уже раненное сердце на клочки. Это было невыносимо. Она плакала. Снова. Девушка попыталась вырваться, скинуть руку юноши со своего плеча, но Тейт только сильнее потянул Вай к себе, разворачивая её на другой бок, чтобы видеть её лицо. От стыда Хармон хотелось провалиться сквозь землю, она и представить не могла, что он заметит, что что-то не так, но парень понял, что она плачет, как бы девушка не пыталась это скрыть. Она сжала пальцами подушку и зажмурилась, делая попытку проглотить очередной стон, который вот-вот вырвется из груди. Но Вайолет вдруг вздрогнула, когда молодой человек повернул её лицо к себе, мешая ей опять зарыться в подушку и спрятаться. – Почему ты снова плачешь? – тихо спросил он, хмуря брови, и Вай не знала, как интерпретировать это его выражение лица. Злость ли это? Беспокойство? От Тейта можно было ожидать всего. – Хэй, не молчи, ответь что-нибудь, у тебя что-то болит? Чем я могу помочь? Вайолет отодвинулась, чтобы Лэнгдон больше не трогал её, и закрыла лицо руками, пытаясь успокоиться и отдышаться, но слезы не давали ей такой возможности. Тейт снова пребывал в шоке. Такая сильная девушка, которая на всё смотрела с сарказмом и была остра на язык, теперь увядала в его руках, словно первый весенний цветок, пробившийся из-под снега, но не выдержавший продолжающихся морозов. Тейту становилось жутко. Что же всё-таки с ней? Может, не стоило откладывать разговор, может, нужно прямо здесь и сейчас вытянуть из неё всю правду? Что, если от этого зависит её благополучие и безопасность? Да и безопасность самого парня… – Я принесу тебе воды, – пробормотал он, поднявшись с кровати. Ему тоже не помешало бы сейчас выпить. И, черт возьми, уж чего-нибудь покрепче, чем вода… Девушка лежала в той же позе, в которой Лэнгдон её оставил. На протянутый ей стакан воды она даже не отреагировала. Её красные опухшие глаза смотрели сквозь юношу, который снова сел на кровать рядом, и из этих прекрасных глаз янтарного цвета всё ещё изредка продолжали литься слезы. – Поговори со мной, давай, – попросил молодой человек, включив торшер, стоящий на прикроватной тумбочке, чтобы ещё лучше видеть Хармон. – Нельзя так, нельзя держать всё в себе. Раз мы оба не спим, говори. Просто говори, всё что хочешь, – Тейт убрал с глаз девушки мокрые от слез волосы. – Встань, выпей воды. На этот раз Вайолет послушалась. У неё просто не было выхода, не было сил противиться сильным рукам, которые заставили её сесть. Первый глоток воды дал Хармон понять, как сильно она хочет пить, и весь стакан был осушен ею за пару секунд. – Вот и молодец, – сказал парень, забрав у неё хрупкий предмет, не желая, чтобы он выскользнул из её слабых рук. – Ну, давай, я готов выслушать всё, можешь даже поругать меня, я не буду мешать, если тебе от этого станет легче. – Тейт слабо улыбнулся, встретив, наконец, взгляд девушки. – Я устала, – осипшим голосом ответила Вай, запустив пальцы в волосы, и снова смотря сквозь юношу. – В таком случае ты бы уже спала без задних ног… – Я устала так сильно, что не могу спать, – пробормотала девушка, не обратив внимания на реплику Тейта. – Знаешь, «проблемы вызывает не столько сама бессонница, сколько беспокойство или боязнь бессонницы»… – О, доктор Клейтман*, вы ли это? – Я рад, что ты снова шутишь… – Тейт слегка улыбнулся, но девушка его прервала. – Мне не до шуток, мистер, – отрезала она зло. – Значит, пустое беспокойство о бессоннице? Ты знаешь, что это такое? Когда ты лежишь до часу, до двух, до трех и дальше, пока стрелки ползут по циферблату, лишь на короткие мгновения погружаясь в сон, а все остальное время просто крутишься с одного бока на другой, перебирая в голове всякий бред и не зная, как заставить себя, наконец, уснуть? – произнесла Вай горячо, сжимая губы, теребя одеяло в своих тонких пальчиках. Она вздохнула, опустила голову и, кажется, заставила себя успокоиться. – Я не знаю, зачем я говорю это все... Вообще, ты прав… Я не имею права жаловаться. Я сама во всем виновата. Все, что сейчас со мной происходит - все это только моя вина. – Хэй, я вовсе не это имел в виду. Не неси бред. В чем ты виновата? В том, что заболела? – Ты не знаешь, как я заболела, и вообще… Тейт прервал девушку жестом руки. – Тогда расскажи мне. Ты не можешь уснуть, так расскажи, избавься от своих переживаний, может это освободит тебя от проблем со сном? – Ты что, священник, чтобы я исповедала тебе свою грешную душу? – О, я бы посчитал это за честь, правда, я уверен, что у тебя она ангельски чиста, по сравнению с моей, – вяло усмехнулся молодой человек. – Но я не заставляю тебя говорить то, чего не хочешь. Дело лишь в том, что ты обещала рассказать… И если тебе всё равно нет покоя, так почему не сейчас? Облизав губы, Вай замешкалась и опустила глаза, усталые и погасшие. Она подвинулась к стене и, кутаясь в одеяло, прислонила затылок к жесткой поверхности позади себя. – Я виновата в том, что в определенный момент просто плевала на себя. Никогда не думаешь, чем это может закончиться. А закончилось это целой гаммой проблем. – Какого рода? – Того самого, когда врачи не могли сразу решить, какой мне поставить диагноз. Тейт не верил своим ушам. Всё это звучало более чем страшно и непонятно, он никак не мог понять, почему девушка утверждает, что болезнь не опасна. Почему тогда не могли поставить диагноз? Заметив, как непонимающе смотрит на неё юноша, Хармон закусила губу, подбирая слова, чтобы объяснить всё как можно короче. Она не могла раскрывать душу. Как и всегда. Даже сейчас, когда этого так хотелось… – Если коротко, то ВСД не совсем болезнь. Вегето-сосудистая дистония связана с расстройством нервной системы. Проявляется из-за стресса. Я уже сказала, что это синдром, он содержит совокупность симптомов, присущих и другим болезням, поэтому его сложно выявить, и не совсем правильно считать каким-то отдельным заболеванием. Лично у меня всё проявилось примерно полгода назад и началось с беспричинного повышения температуры тела. Хотя, если честно, спустя время, я начинаю понимать, что всё это формировалось задолго до этого… – невесело ухмыльнулась Вайолет, а Тейт жадно поглощал каждое слово, желая, наконец, разобраться во всем. – В общем, почти два месяца практически беспрерывной температуры, которая не поднималась выше тридцати семи с половиной, и которую нельзя было сбить жаропонижающими. Приходилось бегать по врачам и сдавать идиотские анализы, которые упрямо указывали на то, что я абсолютно здорова. Мне даже уже было смешно, пока, наконец, не сказали, в чем дело, и не стало грустно... Вайолет замолчала, задумавшись над чем-то, и как назло, снова почувствовала, как дернулась её правая рука. Что это? Ещё один симптом, который неизвестно к чему приведет? Для неё это было уже больше не опасением, а раздражением. Казалось, она начала выбираться из этого всего, даже постаралась на время забыть про походы в больницы и аптеки, но вот, как вихрь, неожиданно и так жестоко, появился этот парень, заставив пошатнуться её и так не слишком здоровую нервную систему. А теперь он просит, чтобы она всё рассказала… «Опустим на миг тот факт, что буквально несколько часов назад я пыталась сбежать от этого парня, не зная куда, не зная, зачем... Опустим тот факт, что я ничего не знаю о Тейте, и он может быть кем угодно... Он вполне может оказаться и Джеком, и Чарли, и Роем, и каким-нибудь Хьюго. Но! Забудем, что он иногда пугает меня, что он вооружен, опасен, неуравновешен, чертовски сексуален, словно хищник, привлекающий свою жертву… О, черт…». Вай больно закусила свою губу, дивясь тому, что она способна думать об этом сейчас. Девушка вернулась к рациональным мыслям и набрала в легкие кислорода. Она представила, что он просто парень из соседнего дома, и его беспокойство, его странное поведение и забота сейчас только помогали ей довериться ему чуть больше. Может быть, ей даже хотелось многое рассказать, но как? Зачем? Как могла она делиться чем-то с другим человеком? Такое вообще возможно? За всю свою жизнь она сталкивалась со столькими предательствами, что делиться с кем-то было для Вайолет хуже пыток. Люди всегда болтают и используют твои переживания и секреты ради своего удовольствия: убедиться, что они лучше, счастливее, успешнее, посплетничать с кем-то из знакомых. Смешно, но Тейт не казался одним из этих поглотителей чужих бед. Он выглядел так, будто действительно переживал и был готов помочь. И это было ещё смешнее. Почти неделя рядом с темной стороной его личности явно перевешивала этот вечер заботы и щенячьего беспокойства в черных глазах. Хармон знала, что делать: раз обещала, то раскрыть поверхностный слой своих проблем. Остальное – не его дело. Да и помощи девушка ждала скорее от копов, чем от того, кто держал её в неволе. – В общем, – продолжила, наконец, Вайолет, спустя пару минут своих размышлений и терпеливого ожидания юноши. – Всё это не важно. Просто причина этой температуры оказалась в том, что у меня термоневроз. Одно из многих проявлений ВСД. Это всего лишь нарушение функций вегетативной нервной системы, связанное со стрессом, усталостью и эмоциональными переживаниями. Из-за этого всего организм настолько нервно истощен, что не способен нормально контролировать терморегуляцию и некоторые другие процессы. – Как же возможно, что по анализам ты здорова, если организм дает сбои? – непонимающе спросил Тейт, хмуря брови. – Физически я здорова. Но не психически. Все проблемы идут из головы. – Тогда зачем тебе нужна была таблетка от температуры? – Чтобы убедиться, что это не вирус простуды. При термоневрозе жаропонижающие так же действенны, как витаминки. – А два градусника тебе нужно было... - вопросительно начал юноша, и Вай продолжила за него. – Чтобы тоже проверить. Обычно температура во рту выше, чем подмышками, но у меня же показатели равны. По словам терапевта, это ещё одно доказательство того, что причина моей температуры - сбой нервной системы, а не грипп. Видишь, оказывается, всё лишь в моей голове… Так что будь спокоен, я не отброшу коньки в ближайшее время. По крайней мере, если никто мне не поможет, – сказала Вай, вскинув брови. – Так что, максимум, что тебя может ждать с утра – мое вполне живое, но горящее тело. Прежде чем Вайолет осознала то, что сейчас сказала, Тейт уже был на взводе из-за такого небрежного отношения девушки к себе и своему состоянию и её намеков на то, что она всё ещё не верит, что парень её не тронет. А слова о горящем теле могли бы даже заставить вспыхнуть и его собственное, если бы не обладали таким печальным контекстом… – «Не важно»? «Всего лишь»? – повторил Лэнгдон слова Вай, словно не веря тому, что она их вообще произнесла. – Почему такое пренебрежение? Нельзя так, ты же понимаешь? – Я давно потеряла нормальное представление о словах «можно» и «нельзя», – произнесла Вайолет сладким и в то же время уставшим голосом, исподлобья взглянув на юношу. Он сглотнул, пытаясь осознать, что именно она имеет в виду. – Ты ведь не договариваешь, да? – подозрительно сощурился молодой человек. – Ты упала в обморок, Вайолет… – Ещё один симптом ВСД. Наверное, это произошло потому, что я слишком резко встала, и мозгу не хватило кислорода. А еще так случается с людьми, которые испытывают нервное потрясение. Я думала, вы в курсе, доктор… – Да… Я знаю… – Тейт сглотнул, убеждаясь в том, что он всё-таки причастен к тому, что происходит с Вайолет. Это он заставил её нервничать и переживать. Это его вина в том, что ей снова пришлось покупать таблетки, которые она уже отказалась пить. У девушки просто не было выхода, ей нужно было как-то себя успокоить... Стоп. – Зачем тебе прописали это лекарство? Насколько сильны были твои переживания и стресс, раз пришлось принимать таблетки от депрессии? Замерев без движений, Вай сжала челюсти. – Настолько, что поднялась температура, – процедила она сквозь зубы то, что казалось вполне очевидным. – Вайолет, почему ты не договариваешь, ты ведь обещала рассказать, разве мы не заключили сделку? – Где гарантии, что ты тоже расскажешь мне всю правду? – Я не могу дать гарантий. – А я не могу рассказывать всё, что тебе так интересно узнать, – сказала девушка тихо и жестко, отвернувшись к окну. Глаза её снова были на мокром месте. – Думаешь, это простое любопытство? – снисходительно улыбнулся Тейт. – Подумай сама, зачем такому, как я, маньяку, преступнику, психу, – парень перечислил слова, которыми его называла сама Вайолет, и продолжал улыбаться, – любопытничать и слушать проблемы собственной заложницы? Снова он использовал исключительно то слово, которое всегда было на устах у Вай, чтобы заставить её встрепенуться. Она нахмурилась и взглянула на Лэнгдона. – Именно этого я и не могу понять, – слабым голосом, почти шепотом ответила девушка. – Считай, что я хочу помочь, – молодой человек пожал плечами. – Мне не нужна помощь. По крайней мере, твоя. – О, я бы поспорил… – Ты услышал то, что хотел, теперь твоя очередь. – Нет-нет-нет, на мою историю у нас будет время потом, а с тобой мы ещё не закончили, – покачал головой Тейт. – Скажи мне. – Я уже всё сказала. – Сомневаюсь. – Ты ведь не хотел заставлять меня говорить то, чего я не хочу. Съежившись, Хармон сильнее вжалась в стену. Новый озноб, совсем слабый, но он всё равно вызвал мурашки. – Я всего лишь хочу знать, что с тобой. Действительно знать, а не услышать лишь название синдрома. Ты обещала... Вайолет молчала. – Ты говоришь, что у тебя не депрессия... Но всё к этому и шло, не так ли? – спросил вдруг Тейт, не дожидаясь объяснений от самой девушки. Молчание. Глухое. Острое. Немного горькое. Оно настораживало. – Я прав? У тебя обнаружили какую-нибудь скрытую депрессию? Поэтому тебе прописали Пароксетин? – Всё. Хватит, – попросила Вай сиплым еле слышным голосом. – Значит, это тоже одно из проявлений ВСД? Это и правда сложно выявить в бешеном темпе современной жизни, – продолжал Лэнгдон, словно не слыша слов девушки. – Из-за чего ты так сильно нервничала? Родители? – Тейт… – Тот парень? Что он сделал? Он как-то обидел тебя? – ПЕРЕСТАНЬ! – закричала Хармон, приводя в шок и себя, и юношу. – О, Боже… – тихо простонала она, закрыв лицо руками. «Нельзя. Нельзя больше плакать. Не смей!» Но она не могла. Всё проклятые нервы, это они не давали ей держать себя в руках, и чем больше слез катилось по щекам, тем более ничтожной чувствовала себя Вай. Она так хотела остановить всё это, но, казалось, кнопка "stop" сломалась, и нет такого специалиста, способного привести её в рабочее состояние. Девушка глубоко дышала, чувствуя нехватку кислорода. Голова словно раскололась надвое, и слезы, которые она напрасно сдерживала, были тому причиной. Чувства в груди были не лучше, с той лишь разницей, что сердце в ней раскололось не надвое, а на множество осколков, готовых растечься по всему телу, пронзая все его части своими острыми краями. Боль. Такое простое слово. Всего лишь четыре буквы. К нему привыкаешь. К слову, к самому явлению… Вайолет привыкла, встречая её покорно, смиренно, с легкой улыбкой на губах, словно приветствуя старого друга. Когда боли слишком много, когда ты всё воспринимаешь слишком остро, а нервы на пределе, то боль перестает быть болью, она становится частью жизни и страшно не тогда, когда приходят новые страдания, а когда они заканчиваются. Тогда ты ищешь подвохи и уже не можешь спокойно жить без неприятностей. Именно поэтому девушке было не так уж сложно приспособиться к этой ужасной ситуации, в которую она попала. Вайолет привыкла к тому, что "иногда дерьмо просто случается"... Но, как не обманывала она себя, что ко всему привыкла и все выдержит, от этого не было легче. – Ты лезешь и лезешь, и лезешь в мою душу, так и норовишь расковырять её ржавой иглой! – с надрывом произнесла девушка. – Я сказала тебе, что со мной, но тебе этого мало, тебе нужно показать, какой ты проницательный и догадливый! Да, спасибо, что напомнил, насколько хреново мое положение! Молодец! Ставлю тебе «пять» за смекалку! Теперь ты доволен? – Я предпочитаю иные пути получения удовольствия, – тихо ответил Тейт. – В том, что с тобой произошло и происходит, я не вижу повода для насмешек или возможности мне самоутвердиться, если ты вдруг решила иначе. Думаешь, мне никогда не было больно? Думаешь, я не знаю, что это такое – переживать, нервничать, грустить? – Не надо убеждать меня, будто ты понимаешь мои чувства! – воскликнула Хармон, отбросив от себя одеяло. – Даже если и нет, я мог бы попытаться… – Я не хочу этого, – отрезала Вайолет. – Не нужно мне сочувствовать, пытаться помочь, мне от тебя ничего не нужно! Каким бы спокойным и участливым ты не казался, какую бы помощь не оказал, будь я в обмороке или в коме - я никогда не забуду, кто ты. – Ты не знаешь, кто я, – низким серьёзным тоном сказал Лэнгдон. – Мне хватит того, что я испытала за эту неделю. – А мне нет! – повысил голос парень. – Не знаю, как у тебя, но у меня в планах – выбраться из этой истории живым и здоровым. И если для этого мне нужно понять, что происходит с твоим организмом, я хочу знать всё! Что, если ты снова отключишься или что-то хуже? Я должен быть готов, должен знать, в каком случае звать неотложку, потому что этот случай должен быть крайним! Привлекать лишнее внимание из-за ложной тревоги, рискуя собой и тобой, не самое лучшее, что могу сделать для тебя! Так что скрывать что-то лишь из-за того, что ты меня ненавидишь – по-детски глупо. Вайолет приоткрыла рот, явно не ожидая таких аргументов и таких слов. «Ненавижу?» – переспросила сама себя девушка, и даже усмехнулась бы, не будь ей так плохо. Ненависть – явно не то слово. Но кто она, чтобы переубеждать юношу? – Всё это имеет гребаный смысл… – медленно и отстранённо произнесла Вай, прижимая колени к груди и легонько раскачиваясь взад и вперед. – Но неотложка не понадобится. Врачи не способны вылечить душу. Тейт промолчал. Он поправил свою подушку и лег на кровать, чувствуя усталость во всем теле. Уж кто сегодня изрядно понервничал, так это именно он. Спасая Вайолет от её же собственных страхов и проблем с нервной системой. А она продолжала сидеть, прислонившись спиной к стене, и с опаской покосилась на молодого человека, который лег на свое место, укрывая пледом нижнюю часть тела. На миг в голове Вай проскользнула мысль о том, что он вполне мог бы укрыться полностью и перестать светить своим обнаженным торсом. Мысль эта было мимолетна, она тут же исчезла, когда девушка вернулась к своим размышлениям. Тейт прав. Какая уже разница, рассказывать или нет? Он ведь переживает в первую очередь за себя и в последнюю очередь хотел бы привлекать внимание врачей к своей персоне и своей заложнице, этим и объясняется странный интерес к её проблемам. Но, что… если не только? – Для меня странно рассказывать кому-то о своих проблемах, – сказала Вайолет, глядя в окно, в котором виднелся краешек белой луны. – Представь, что я психолог, к которому ты пришла на один единственный сеанс. Я знаю, что такое врачебная этика, а ты знаешь, что больше никогда меня не увидишь. В какой-то степени, это правда, с той лишь разницей, что мы расстанемся не сразу после сеанса. – Ты всё больше напоминаешь мне доктора, – тихо сказала Вай. – Тейт Клейтман. Или Чарли Клейтман? – Нет, – усмехнулся парень. – Лучше просто Тейт. Тебе ведь нравилось это имя? – Может быть… Отдельно от тебя, – хмыкнула девушка и вздохнула. – Какая досада, я к нему уже так привык… Итак, мисс Хармон, в чем ваша проблема? Вайолет смотрела на кусочек луны, гадая, правда ли то, что она так сильно влияет на людей и их поведение? Скоро полнолуние. Превратится ли в зверя её незваный гость? Станет ли ещё хуже? Или всё изменится к лучшему? Ответа не было. Только время могло его дать. – Я сказала, что виновата сама, потому что так и есть. У меня ведь был выбор. Я могла всё это предотвратить, остановить, не допустить. Но нет... Я запустила себя, наплевала на сон и отдых, на питание… Только и делала, что работала и читала, читала и работала, мне было плевать, есть ли в холодильнике еда на ужин, да я частенько просто и не ужинала. Ложилась в пять, вставала в семь, ну и так далее... Вместе со всеми переживаниями из-за проблем в семье, из-за… учебы, работы, всё это накопилось, и я превратилась в вулкан. К тому же, как я теперь понимаю, оглядываясь назад, проблемам с температурой предшествовали проблемы несколько другого рода, но это не для твоих ушей. – Опять ты за своё? Почему не для моих ушей? – О, прошу тебя, заткнись, я всё равно не скажу, имею я право хоть что-то держать при себе? Это никак тебя не коснется, не паникуй. Просто из-за этого я начала нервничать ещё больше… А потом началось... Нет смысла перечислять, сколько различных проблем возникало с организмом, сколько странных вспышек боли, сколько раз я сдавала анализы и ходила по врачам. Смысл в том, что все говорили одно. Что я здорова. Когда, наконец, стало ясно, что всё это связано с нервами, мне и прописали Пароксетин, чтобы мне не стало ещё хуже, чтобы успокоить мою нервную систему и остановить повышение температуры. И да, ещё это лекарство нужно было, чтобы моя меланхолия не превратилась в тяжелую депрессию, ты доволен собой? - хмыкнула девушка мрачно. - Снотворное было необходимо, чтобы спокойно засыпать и забывать об учащенном сердцебиении и беспричинных страхах. Прервавшись, Вай взглянула на Тейта, надеясь, что он уснул от её глупой болтовни, но он внимательно слушал. – Знаешь, люди переживают вещи похуже, чем бытовые проблемы в семье, несчастная любовь или пренебрежение одноклассников. Но я настолько слаба, что даже это подкосило меня. И я ещё и усугубила ситуацию, своим образом жизни приведя себя к хронической усталости. Это глупо. Так глупо… – Очень часто именно проблемы в семье являются главными причинами всех бед. Но ты не права, ты не кажешься слабой, – ответил молодой человек. – Когда я ворвался в твою квартиру, ты делала всё, чтобы не показать свой страх, ты держалась, Вайолет. Это не слабость. Ты верно сказала, это усталость. Ты устала быть сильной. Люди ломаются в этом проклятом мире, не нужно винить себя в том, что ты устала. – Устала от чего? От того, что меня отверг парень, от того, что отец пил, не просыхая, а мать не замечала моих синяков после драк с одноклассниками? Черт возьми, это всё такая ерунда, как из-за этого всего можно было нахватать проблем со здоровьем? "Она совсем себя не жалеет и совсем не видит, что её проблемы не пустяки, которые не стоят внимания. Они важны, так же, как и она сама. Более того, важно решение корня этих проблем, а не побег от них путем приема зомбирующих таблеток...", - подумал парень. Грустно улыбнувшись, он приподнялся на локте, протягивая руку к запястью Вайолет. Девушка напряглась, дыхание её сбилось, когда юноша аккуратно провел по бинтам, скрывающим её вчерашние порезы, а затем пальцы его соскользнули на холодные запястья, на ту самую границу белой марлевой ткани и молочно-кремовой кожи её рук. Волоски на теле встали дыбом, мурашки выдали девушку с потрохами, как бы она не старалась скрыть трепет, вызванный действиями Лэнгдона. Он облизнул губы и посмотрел Вайолет в глаза. – Ты устала от одиночества, – сказал он тихо, но Хармон показалось, словно эти слова прозвучали оглушительно громко, оставаясь эхом в её голове. – Как ты сказала? «Превратилась в вулкан»? Всё потому, что рядом не было никого, кто мог бы выслушать тебя и просто быть рядом. Это чувство пустоты внутри ранит не хуже, чем любые другие несчастья, мне это тоже знакомо… Вайолет не могла поверить, что этот молодой человек здесь и сейчас назвал главную причину всех её бед. Она не хотела верить в то, что это правда, что всё так и есть, что для того, чтобы быть сильной, ей нужен был кто-то рядом. Почему она должна зависеть от кого-то, почему должна нуждаться в ком-то, ведь в ней самой никто и никогда не нуждался? Горечь его слов, боль от их полного осознания прокатилась в душе Вайолет тревожным набатом. Она почувствовала, как сильно защипало глаза, какое колючее ощущение возникло в переносице, и уже не было ни сил, ни желания прятать слезы. Разве она не человек? Разве нельзя ей плакать, смеяться, злиться, жаловаться, веселиться, делать глупости, радоваться мелочам, кричать или сходить с ума, любить, в конце концов? Вот она, настоящая жизнь, её настоящий вкус, который сочетает в себе не только пресные пустые вечера, наполненные до краев одиночеством. В ней есть и горечь страха, и сладость веселья, и соленый привкус на губах, который остается после слез. Ну неужели нельзя ей чувствовать и выражать свои чувства? Луна выглянула из-за угла оконной рамы, и её тусклый свет озарил капли, текущие по щекам девушки. Её кожа в этом свете теперь казалась не просто молочной, а снежной, совсем ледяной, но Тейт знал: стоит дотронуться до её мокрых от слез щечек, они будут теплыми, или даже горячими из-за температуры. I Want to stay home, be left alone Someone make my mind up so I don't have to decide I got a bad disease To fall into Yeah, I do* Утерев тыльной стороной ладони соленые капли, Вай ничего не сказала. Она отодвинулась от стены и опустилась, кладя голову на подушку. Юноша снова видел лишь её спину. Но девушка вдруг заговорила. – Я и раньше не отличалась хорошим настроением. Но я не сдавалась, просто шла напролом, мне было плевать на всё и на всех, мне лишь хотелось стать чем-то важным в этой жизни, не быть пустым местом. Только в какой-то момент всё начало рушиться. Родители стали совершенно другими людьми, я перестала их узнавать. Всё из-за измены отца. Они пытались всё начать заново, но получалось ужасно, и моя защита рухнула, так как я перестала чувствовать хоть какую-то поддержку. За последние несколько лет всё скатилось на самое дно, и я тоже. Больше не осталось сил... Поэтому я хотела сбежать. И я это сделала. Но когда несколько месяцев назад мне сказали, что у меня развивается депрессия, я задумалась над тем, куда я иду. Получается, я сбежала от родителей, но не от себя... Тейт внимательно слушал, наблюдая за тем, как Вайолет тяжело и медленно дышала, как тонкие пальчики нервно теребили подол футболки. – Сначала я даже не знала, хочу ли остановить это всё. Мне было всё равно... Но мне нужно было как-то жить, я ведь помнила о том, что не всегда была такой подавленной и ко всему безразличной. Некоторые люди топят свои переживания в алкоголе и задыхаются в дыму сигарет. И то и другое знакомо мне не понаслышке. Хотя врачи твердили, что для моих нервов это противопоказано, я, как многие, пыталась забыться с помощью вредных привычек, но сама бросила эти глупые попытки. Сигареты мне не помогают, они делают только хуже. Когда дым рассеивается, я всё так же ясно вижу дыру в своей груди. С алкоголем легче, но я ненавижу это всё. И каждый раз, когда рука тянется за припасенной бутылкой, я вспоминаю отца, его слова, его лицо, его ужасный вид, вспоминаю этот непрекращающийся хаос. Иногда я просто забывала, какой он, когда трезвый, забывала, как это - беседовать с ним на наши любимые темы. Всё это умерло, оно пропито и проспиртовано, и в нашей когда-то счастливой семье не осталось ни капли тепла. Только сплошной ледяной океан виски и слез. - Вздохнув, Вайолет смахнула с глаз ещё одну слезинку, думая о том, что их сегодня было уже слишком много. - Я поклялась себе, что никогда не буду такой как он, такой, как мама. Никогда... Наступила пауза, Тейт всё проговаривал про себя все сказанные девушкой слова, лучше и лучше понимая, отчего ей было так тяжело. – Что касается переезда... Я сбежала от родителей, потому что пыталась свободно вздохнуть, перестать каждую ночь слушать, как отец вваливается с грохотом в дом, а мать устраивает бесполезный скандал. Я не могла больше жить там, где каждый думал лишь о себе и жил только для себя, это были уже не родители и их дочь, это три разных человека, насильно собранных под одной крышей. Но даже после переезда меня не оставляли в покое. Я каждый день слышала о том, какая я неудачница, лентяйка и эгоистка, что я обязана была сообщить им, что не иду в колледж сразу после школы и хочу взять перерыв, выслушивала возмущения насчет моего выбора. Они вообще считали, что их дочь не может быть какой-то официанткой и всё пытались изменить что-то, навязывая мне правильные, якобы, решения. В какой-то момент я стала всё реже отвечать на звонки, а когда они приезжали ко мне, сначала терпела всё недовольство и их пустую болтовню... А потом просто высказала им всё, что думаю о них и их жизни. Это подействовало, они отступили и оставили меня в покое, смирились, как всегда мирились со всем, что их касалось. Они никогда не решали проблем, а только копили их и ничего с этим не делали. И как же мне горько было осознать, что я - в точности, как они... За всё это время переезда, скандалов, новых стрессов из меня были выжаты все соки, и началась эта канитель со здоровьем, потому что я не решала проблем, я отворачивалась и позволяла им нависнуть надо мной и подкосить меня. – Вайолет сглотнула и втянула носом воздух, которого ей критически не хватало. – Родители не знают всего... Я не говорила им подробностей относительно своего состояния. Просто, поняв, что больше не могу так жить, старалась хоть как-то восстановиться и перестать плевать на себя и так много тревожиться. Спустя какое-то время я думала, что всё проходит. Что мне становится лучше, я успокаиваюсь и возвращаюсь к прежней себе. Я заставила себя что-то поменять, температуры не было много недель, переживаний становилось меньше. Но ты… Ты пришел ко мне, и как я могу жить спокойно? Как смогу жить дальше? – голос девушки дрогнул. Сердце молодого человека пронзила острая боль. Он тут же постарался её отогнать. – Обещаю, когда я уйду, с тобой всё будет хорошо. Я верю в это. Ты не слабая, Вайолет, запомни. С тобой всё будет хорошо. Это сложно, но ты сможешь справиться, для этого у тебя есть твоя внутренняя сила, даже я чувствую её. Знаю, тебе странно слышать это от меня, но я не могу не сказать этого... Возникла пауза, покрывая тишиной парня и девушку. – Родители, как и врачи, думают, что у меня депрессия... – сказала Хармон, не желая отвечать на последнюю реплику Тейта. – А ты как думаешь? Ты сомневаешься? – Я не знаю... Мне грустно… – еле слышно ответила она, пожав плечами, а парень мог чувствовать и слышать, что по щеке её покатилась новая слеза. Тейт аккуратно повернулся на бок, чтобы не задеть свою заживающую рану, и подвинулся чуть ближе к Вайолет. Её рука покоилась вдоль её тела, повторяя линию талии и изгиб бедер, и пальцы теперь опустились чуть ниже и беспокойно теребили краешек пижамных шортиков. Одеяло комком расположилось у ног девушки, которые она поджала, съеживаясь в комочек. Юноша потянул за кончик одеяла, накрывая Вай, и пальцы её дрогнули, когда он коснулся её руки и понимающе произнёс: – Мне тоже… Девушка сглотнула и закрыла глаза, чувствуя, как ещё одна слезинка упала на подушку, растворяясь в её ткани. – Ты можешь не верить, но мне тоже бывает плохо, я могу представить, что ты чувствуешь... Но я помню, что когда-то грустно почти не было... - Тейт вздохнул, улавливая запах волос Вайолет, и тоже прикрыл глаза. - Иногда в моей памяти всплывает эпизод из детства. Лето. Утро. Я лежу в своей маленькой кровати, зевая и потягиваясь. Только что проснулся. Занавески глубокого кофейного цвета с бордовыми цветами на ткани колышутся от ветра из распахнутого окна, сквозь них в комнату пробивается солнце. Но оно не может войти, и мне смешно. Я знаю, что сейчас встану и впущу его. Кажется, что я немыслимо сильный, раз обладаю способностью впускать и выгонять солнце из комнаты. Раз я могу останавливать поток ветра, просто закрыв окно. И ещё я мог заключить воду в один хрупкий сосуд, а она – так слаба, раз не может выбраться оттуда и спастись, чтобы не попасть ко мне в рот. Тот день был наполнен запахами и движениями природы и окружающих предметов, я до сих пор чувствую, как счастлив я был оттого, что проснулся и видел, как колышутся занавески, а лучи солнца просятся ко мне на подушку… Тогда я умел быть счастливым. Тогда я умел не быть одиноким. У меня был целый мир, и я, как и ты, хотел стать кем-то. А теперь... Тейт хотел продолжить, но прервался, чувствуя, как пальцы девушки переплелись с его собственными, и от этого ему стало приятно и страшно одновременно. Что она делает? Идет навстречу? Но ему казалось, она ненавидит его… Приподняв голову, молодой человек посмотрел на профиль Вайолет и прислушался. Теперь он понимал, в чём дело. Она уснула. Его монотонный рассказ, наполненный покоем, заставил её, наконец-то, погрузиться в мир сновидений. А пальцы… Их переплетенные пальцы… Кто знает, что ей снится? В объятиях сна она не осознает своих действий, так что этот её жест не стоит воспринимать как осознанный. Улегшись обратно на подушку, Лэнгдон закрыл глаза и ещё долго боялся пошевелиться, даже несмотря на то, что ему было сложно так долго лежать на больном боку. Ему было ужасно больно за девушку, и теперь Тейт точно знал, что не сможет уйти, не оставив ей чего-то хорошего, ведь плохого он принес уже слишком много... Он не хотел отпускать руку Вайолет, хотел согреть и утешить её хотя бы таким образом. И то, что она уснула, держа его за руку, было для парня подарком с небес. Кто знает, будет ли у него ещё такая возможность?.. -------------------------------------------- 1*Доктор Натаниэл Клейтман - профессор чикагского университета, проделал больше исследований по проблеме сна, чем кто-нибудь другой. (предоставляю инфо из великого Интернета, ахах) 2*I Want to stay home, be left alone Someone make my mind up so I don't have to decide I got a bad disease To fall into Yeah, I do --- Я хочу побыть дома, чтобы меня оставили одну Кто-нибудь, решите всё за меня, чтобы мне не пришлось делать это самой У меня серьёзная болезнь, Да, это так... (см. песню-эпиграф)