Сорванец

— Что же это делается-то! Ох уж нет! Нет и нет! Я-то уж Кощею* покажу, я-то ему устрою! Леди Агата металась по широкой комнате с низким потолком и огромным очагом, можно сказать, самой главной в доме, заменявшей сразу кухню, столовую, кабинет, а иногда и спальню. Гарри, сидя около очага, опасливо следил за бабушкой. За те несколько дней, что он пробыл здесь, такой он видел ее впервые. Впрочем, он уже как-то смутно помнил о прошлом — прошлое растворилось, а сейчас — маленькая спаленка на втором этаже, запах то ли дерева, то ли самого дома, утром можно пробежаться босиком на кухню и стать перед бабушкой, а она, оторвавшись от дел, улыбнется и, поведя к маленькому рукомойнику, поможет умыться… Нет, он, конечно, большой… но… лучше он ей потом поможет. И бабушка никогда не говорит «уйди» или «не мешай». Они все-все делают вместе. А потом завтракать, и как-то незаметно после очередной помощи Леди Агате, можно поиграть с серьезной огромной кошкой, бегать во дворике дома, разговаривать с мрачно-красивым вороном Лугом. Пару раз он даже отвечал ему. После обеда бабушка дремлет, и он тоже — совсем чуть-чуть, за компанию. И опять бескрайнее счастье. А как стемнеет, Леди Агата рассказывает или поет ему всякие сказки. — Нет, сам из ума выжил, так и еще и потомков своих портить! Ишь что удумал — смертью разбрасываться! Да еще на неправильные куски ее резать! Наконец она остановилась и перевела дух: — Ну, ладно. Делать нечего, надо разбираться. — И обратилась к напряженному мальчишке: — Нам надо кое к кому слетать. Не забоишься? Эмрис просиял — с бабушкой — куда угодно! Одевшись потеплее (лето на исходе!), они вышли на задний дворик. — Цыпа-цыпа-цыпа! Полет в странном сооружении (наружу удалось выставить только глаза) понравился Эмрису, хотя смутно помнилось, что на гусях-лебедях лучше. Удивительно, как наши чувства связаны с нашей защищенностью. Эмриса не напугал ни неожиданно выросший из моря костяной замок. Ни худой высокий человек с жуткими глазами и абсолютно лысым черепом, ни стая костяных собак, ни-че-го. Было весело и интересно. Единственное — Леди Агата строго-настрого запретила есть и пить в гостях. Возможно, это тяжело для Эрри, мальчика двух с половиной лет, но для Гарри — запросто. А худой старик долго вглядывался в лицо Эрри светлыми до странности глазами, щелкал пальцами. А затем раз — и мальчика окутала тьма. Очнулся он уже дома, в его настоящем доме, стоящем на сей раз не у дороги, а посреди густого леса. На одеяле спал кот, а Луг буравил мрачными бусинками-глазками и проскрипел: — Пррроснулллся.