Симбиоз

Она замечает, что что-то не так на пятые сутки, когда Стайлз не отзывается не только на её голос, но и на голос отца. Он безвылазно находится в своей комнате и в лучшие дни сидит за столом и переписывает конспекты, которые давно в его тетради, а в худшие лежит на кровати и смотрит в одну точку. Мелисса звонит Скотту, потому что, зная его заботу о сводном брате, он точно приедет, несмотря на то, что в колледже аттестационная неделя. Это неправильно, но руки мужа всё чаще сжимают бутылку виски и старую фотографию в резной рамке. Она в отчаянии, чёрт возьми. Её голос трясётся, когда она рассказывает Скотту о Стайлзе, и сразу слышно, как тот начинает сборы и отрывисто отвечает на вопросы соседа. Стайлз на сообщение о приезде Скотта реагирует положительно. Точнее, Мелиссе так хочется думать, ведь тот, пусть и не отрывая ручку от ровной линии, медленно кивнул и, кажется, улыбнулся уголком губ. — Я так рада, что ты приехал, — Мелисса сжимает сына в объятиях, едва тот заходит в дом и снимает шлем. Пугающих размеров байк мерно урчит мотором. У Мелиссы теперь трясётся не только голос, но и руки. Она сжимает ими носовой платок и вытирает красный нос. — Я в таком отчаянии, — говорит. И: — Джон всё больше времени проводит на кладбище. И: — Стайлз меня пугает. Точнее, то, что может с ним произойти. Скотт кладёт руки ей на плечи и смотрит в глаза, стараясь не прерывать контакт: — Всё будет хорошо. Мелисса верит. Она, наконец, улыбается и отводит сына на кухню, где от нервов напекла три пирога и столько же противней с кексами, но Скотт мягко извиняется, говоря, что хочет увидеть Стайлза. Когда он заходит в комнату, то удивляется, как здесь всё изменилось. Точнее, не обстановка, а настроение, где градус в минус два по Цельсию. Стайлз на кровати, смотрит в потолок и шевелит бледными губами. И без того висящая на нём рубашка, которую он когда-то утащил из шкафа Скотта, висит ещё сильнее на худых плечах. Скулы Скотта сводит, он не уверен, но, кажется, ему хочется заплакать. Глаза щиплет, комната на мгновение расплывается. — Стайлз, — тихо зовёт он. — Я проебал свою жизнь, — его голос сухой и надломленный. Стайлз закашливается, наверняка до ломоты под рёбрами. Мелисса говорила, что тот не разговаривает вот уже семнадцатые сутки, поэтому Скотт чувствует себя немного лучше, на одну сотую деления повыше. — Стайлз, — он садится на кровать и сжимает в руках прозрачную ладонь. — Что случилось? Стайлз не отвечает, лишь поворачивает голову и смотрит мутными глазами. Скотту кажется, что он его не видит, и надеется, что это лишь глупая идея, подкинутая мозгом в ответственный момент. Он ложится рядом и сжимает его в объятиях, почти насильно кладя голову на собственную грудь. От Стайлза пахнет немытым телом и чернилами. — Я рядом, — говорит Скотт, выдыхая и прикрывая глаза. Сердце размеренно бьётся в груди. И Стайлза прорывает. — Хуйня это всё, знаешь ли! Ты удачливый, говорят они. Ты добьёшься многого, втолковывают они. А потом просто бьют под дых, — он словно задыхается под собственной метафорой, и, когда, отдышавшись, продолжает, говорит слишком тихо, так, что Скотту приходится напрягать слух, чтобы его услышать. — Меня два месяца назад выгнали из команды, когда узнали, что я просто попробовал эти долбанные наркотики. Я был в клубе, пьяный, и не понимал, что творю, а тот сучара дилер просто воспользовался этим. И тогда Лидия бросила меня, ведь больше я не был капитаном. А экзамены я провалил, и, если я не заплачу, они выпнут меня, и моему будущему конец. И повторяет: — Я проебал свою жизнь. Скотт обдумывает сказанное, понимая, что это слишком для Стайлза, но также осознавая, как это ничтожно мало, чтобы рушить собственную жизнь и семью. Он пальцами перебирает отросшие волосы Стайлза и шепчет только: — Давай, Стайлз, тебе нужно в душ. Посвежевший после холодной воды, Стайлз почти похож на себя привычного. Только стальная хватка на запястье напоминает Скотту, что что-то не так. Стайлз судорожно прижимается к нему, позволяет обмотать полотенцем и, когда Скотт отходит к шкафу, совсем по-детски хнычет. — Не уходи. Не бросай меня! Скотт обнимает его. Горло сжимается, а скулы новой волной сводит. Он не понимает, то ли это его руки трясутся, то ли это дрожит Стайлз. — Я не уйду, слышишь? — говорит. — И ты не уходи. • Они вместе спускаются на первый этаж. Мелисса улыбается, доставая из духовки запеченный картофель. Она привела себя в порядок после приезда сына и выглядит так же, как раньше. Им хочется надеяться, что они попадут в нужную колею. — Садись, милый, — она кладёт руки на плечи Стайлза. Он так похудел, что у неё на глаза снова наворачиваются слёзы, но она смахивает их ладонью и улыбается ещё шире. Она накладывает ему тройную порцию и почти с умилением смотрит, как тот берёт ложку и начинает есть. В другой руке у него ладонь Скотта. • Через неделю Стайлз улыбается и снова ведёт себя как гиперактивный рёбенок. Он вытаскивает отца из запоя, закрывает бар на ключ и прячет его у себя в комнате под плинтусом. Фотографии матери складываются в коробку и относятся на чердак. Они всей семьёй идут на её могилу. Скотт закрывает сессию на хорошо и отлично, в тайне продаёт свой мотоцикл и отдаёт вырученные деньги Стайлзу. Стайлз не отпускает его от себя ни на минуту, и привычная тяжесть ладони в своей становится синонимом «счастью» и «спокойствию». Мелисса целует мужа в щеку и смотрит на детей с теплотой в глазах.