Симбиоз

Мелисса закусывает губу и украдкой стирает слёзы, Кира виновато прячет взгляд. Скотт разочарованно качает головой, чувствуя, как внутри всё обрывается с громким хлопком. Он повторяет этот трюк – хлопает дверью, даже за милю чувствуя, как вздрагивают дорогие ему люди. — Я хочу побыть один, — шепчет он, глядя в безоблачное небо. Месяц улыбается ему, отбрасывая жуткие тени от соседского забора. Ветер поднимает одинокую бумажку с асфальта, заставляет кружиться её в замысловатом танце. Дорога в лес так привычна, что кажется, будто и Скотта туда несёт ветер, а никак не его ноги и волчья скорость. Пожелтевшая трава неприятно шуршит под ногами, ветки с хрустом ломаются. Скотт сейчас как никогда чувствует единение с природой. И дело даже не в ликантропии – все эти небылицы про внутреннего волка так и останутся небылицами – Скотту не объяснить, что это не зверь рвётся из груди, а агрессия, адреналин, что не волчьи повадки ведут оборотня, а его внутренне «я», которое у него определённо не животное. Скотта ломает. Его кости словно расщепляются на молекулы, оставляя лишь эфемерное присутствие суставов. Ночь вступает в свои права, лес окунается во тьму. Тишина вакуумом окружает природу – здесь редко услышишь уханье совы, куда вероятнее услышать громкий отчаянный вой. Уродливые ветки изображают им одним ведомые фигуры. Стайлз бы сейчас придумал какое-нибудь глупое сравнение и засмеялся бы, наплевав на все меры предосторожности. Чувство дежавю почему-то скребётся у сердца. Скотт неосознанно улыбается, прижимаясь к стволу дерева. В голове звучит голос друга. «Серьёзно, чего мне бояться? У меня под боком есть ручной альфа. Включит свои красные фонарики – даже комары не подлетят» Скотт мотает головой, садится прямо на землю. Когда же «ты мой лучший друг» превратилось в глупое и немного неуверенное «я тебе не доверяю»? Символично было бы сейчас завыть, да вот только с луной Скотт прогадал, да и не привык он рычать просто так, не призывая члена стаи. Грудину разрывает острым скальпелем отчаяние, оно наполняет лёгкие, и у Скотта кружится голова. Прямо как перед приступом астмы. Да вот только даже если не было инаглятора, рядом был Стайлз. Скотт бьётся затылком о древесину, пропахшую сыростью и старостью. Хоть на секунду, но этот запах выветривает из сознания тёплую дымку безысходности. Тихой волной листва шепчет: «Я не уверен, что могу доверять тебе» Скотт зажимает руками уши и проклинает свой слух. Перезвоном в голове стучат слова, произнесённые мелодичным голосом Стайлза. Кира с Мелиссой в один голос твердят, что пора сделать шаг в новую жизнь, жизнь без Стайлза. Не ругают, что всего на второй неделе учёбы у него уже несколько неудов, нет, лишь умоляют перестать прятаться от общества. Перестать становиться грёбанным социофобом. Но Скотт не может просто так отпустить друга. Уже невозможно сидеть за партой и не чувствовать на плече похлопывающей ладони в поддержку, если он получил очередную двойку. Невозможно не слышать многочисленный бред, произнесённый чуть ли не со скоростью света. Невозможно прожить день спокойно хотя бы без одной улыбки Стайлза. Не-воз-мож-но. Скотта окатывает новой удушливой волной обречённости. Цепкими пальцами она охватывает все внутренности, карябает незаживающую рану. Невозможно. Скотт хрустит эфемерными суставами. Впивается когтями себе в живот, выпуская вместе с кровью маленькую долю отчаяния. Невозможно. Скотт теряет сознание, окунаясь с головой в спасительную яму собственного безумия. *** И лишь ветер разносит по поляне тихий шёпот: «Я тебе не доверяю»