Симбиоз

Может, Скотт надеялся, они попадут в другую реальность. Светлая гостиная общей квартиры, где почти все метры заняты огромным телевизором, приставкой и диваном напротив, рядом на столике стопками лежали бы книги по уголовному праву и фармацевтике. Стайлз, кажется, тоже до сих пор надеется жить нормально. У него у компьютера куча разных буклетов из колледжей, сотня газет с обведёнными жёлтым (нейтральным для него цветом ) объявлениями о сдаче однокомнатной, двухкомнатной квартирах и, конечно, неебическая вера в светлое будущее с красивым видом из окна. — Знаешь, жёлтый в Серебряном веке у русских писателей был предвестником смерти, — сказал Скотт. Он сидел на кровати в комнате Стайлза, вокруг него стопками лежали вырезанные из газет страницы с разными объявлениями. — Чувак, если тебе не нравится жёлтый, у меня есть зелёный маркер. Где-то под кроватью должен быть синий. Стайлз постарался свести всё к шутке, хотя внутри всё скребло раскалёнными когтями. Неуверенность охватывала его всё чаще и чаще, и пусть он старался улыбаться, выискивать очередные варианты и похлопывать Скотта по плечу в виде поддержки и напоминания, что рядом. Чёрт возьми, до сих рядом несмотря ни на что. — Ладно, просто до сих пор не могу поверить, что всё так тихо и спокойно, — Скотт улыбнулся, отложил все бумаги в сторону и подошёл к Стайлзу, через плечо глядя на огромное здание университета с крышей в стиле готики. — Неплохо. Довольно-таки неплохо… Стоп! Стайлз расхохотался, откинул голову, утыкаясь затылком в живот стоящего позади друга. — Ага. Просто я подумал – необязательно идти по стопам отца. Конечно, из меня получится отличный детектив или шериф, но… — Но журналист, серьёзно? — Скотт развернул стул Стайлза к себе и внимательно оглядел его с ног до головы, (случайно) останавливаясь взглядом на расстегнутых первых пуговках рубашки, где видна была бледная, увитая созвездием родинок, кожа. — Да ты же людей заговоришь до смерти. — Зато какие у меня будут статьи, ах, — Стайлз мечтательно закатил глаза. — Столько бабок срублю, будем жить в огромном пентхаусе с видом на море. Ты будешь лечить медуз, а я брать интервью у обезьян. Скотт покачал головой. — Как ты угадал, что я с детства мечтал лечить медуз? — Бро, я тебя с этого самого детства знаю. У тебя всё на лице написано, когда по дискавери идёт передача о морских животных. — Идиот, — сказал Скотт, потянув Стайлза на себя. Они оба со смехом упали на кровать. Стайлз забрался на колени Скотта, снял зубами колпачок с маркера и нарисовал улыбающуюся рожицу на открывшемся участке живота. Критично осмотрел. — Знаешь, он чем-то похож на тебя. Сейчас подрисую кривоватую челюсть, и вылитый ты. — У тебя какая-то фиксация на моём подбородке? — Скотт изогнул бровь, насмешливо глядя на Стайлза из-под ресниц. Щёки Стайлза порозовели. — Нет, — буркнул он, высунул кончик языка от усердия, вырисовывая линию. — И как я потом буду это отмывать? — Скотт поморщился, поёрзав. Оказывается, лежать на бумагах не так приятно, как хотелось думать. Они неприятно шуршали и втыкались углами в спину. Стайлз наконец отложил маркер и наклонился к лицу Скотта. — Я помогу, — выдохнул он ему прямо в губы, но вдруг его взгляд зацепился за один текст. Схватив бумагу, ткнул ею прямо в лицо Скотту. Тот разочарованно вздохнул. — Мне нравится это. Скотт посмотрел на Стайлза взглядом, который всегда обозначал одно и то же: ты идиот? Выхватил из его рук страницу, скомкал её и отбросил в сторону. — Эй! — воскликнул Стайлз, но быстро замолчал, когда Скотт прижал его к кровати, глядя потяжелевшим взглядом с красными искрами в зрачках. Кажется, неебическая вера Стайлза в прекрасное передалась и Скотту.