***
Боль, она разрывает его. Вокруг только тьма и она, боль – живая, пульсирующая, расходящаяся по всему телу ужасными судорогами. Он захлебывается. Ему хочется кричать: «Да хватит же, я больше не хочу пить!», но жидкость в его рту - не вода. Кровь. Его собственная. Боль достигает своего апогея и кажется, что сердце сейчас разорвется… И вдруг всё прекращается. Становится неожиданно легко – так, будто у него теперь нет тела. Его fear поет, стремясь куда-то. И он готов, он рвется вперед, он видит тот далекий, прекрасный свет, но что-то не позволяет, останавливает, держит. Теперь он кричит уже от негодования: «Почему?! Почему именно сейчас?! Дайте мне уйти!» Но кто-то не дает. И вдруг он видит... Шатер, в котором на походной кровати неподвижно лежит какое-то тело, над которым склоняются несколько лекарей; свечи, горящие неровным трепещущим светом. Полог шатра раздвигается, и внутрь входит Трандуил. - Adar! – бросается вперед Леголас. Он не задумывается о том, почему впервые за долгое время не испытывает к отцу ненависти. Но отец проходит мимо. Нет – не мимо, а будто сквозь него, не видя и не чувствуя. Леголас разворачивается и пытается схватить его за руку, но тот всё также далек и никак не реагирует на попытки привлечь его внимание. Леголас дрожит. Он готов биться в истерике от непонимания того, что происходит вокруг. А отец, бледный, словно смерть, дает знак очистить помещение. Принцу становится интересно. Он знает покидающих шатер лекарей, и на лицах их – боль, скорбь и сожаление. А отец вдруг падает перед кроватью на колени, и Леголас впервые обращает внимание на того, кто на ней лежит. И замирает – на ложе, залитом кровью, лежит он сам. Леголас не чувствует ничего: ни страха, ни сожаления, ни печали, ни боли – ничего. Он просто равнодушно обходит вокруг ложа – или облетает, он не может точно сказать, – чтобы опуститься прямо напротив отца. Только одно он знает – что ему нужно туда – к свету, и по какой-то причине он пока не может этого сделать. Поэтому он просто садится и смотрит, как отец, бледный как никогда прежде, – Леголас отмечает это с каким-то равнодушием - посидев несколько минут с опущенной головой, вдруг выпрямляется и вскидывает руки, протягивая их над его телом. Будучи живым, принц никогда не задумывался о том, какая магия течет сквозь отцовское тело. Конечно, он знал, что она существует, и именно благодаря ей отец скрывает жуткие шрамы, обезобразившие левую половину его лица и тела, однако ее природа и возможности всегда были за гранью его понимания. И важности. Теперь же он наяву видит, как она течет в нём, словно просвечивая через кожу на всех открытых участках тела, и собирается между повернутыми друг к другу ладонями. А потом Трандуил переворачивает ладони, и белый светящийся шар, пульсировавший между ними, опускается и будто бы растекается по лежащему пред ним телу. А потом боль – та самая, разрывающая и пульсирующая, вновь окутывает сознание Леголаса. «Нет! – кричит он. – Не надо, прошу, Adar!», но Adar не слышит – он осторожно и настойчиво возвращает его fear в содрогающееся от боли и сгорающее от жара тело. Душа сопротивляется, как может, но магическая сила отца кажется несокрушимой. Миг – и всё, она снова заперта в теле, которое начинает биться в судорогах. Трандуил давит одной рукой на грудь сына, удерживая его в покое, другая же находится над местом ранения. Леголас распахивает глаза – нет, сознание не приходит к принцу, но душа – душа, она видит. И увиденное вдруг заставляет снова чувствовать. Настолько, что Леголас забывает даже о боли. Снова и снова повторяет отец какие-то заклинания, снова и снова струится из его пальцев магический свет. И чем больше магии и сил отдает отец, тем лучше ощущает себя измученное ранением тело, и тем больше обнажаются на лице короля его шрамы. Руки короля начинают дрожать, и вот уже все его тело содрогается в неконтролируемом ознобе, безобразные ожоги окончательно проступают на его левой щеке и белым заливается глаз. И это так страшно, так невозможно, жестоко, что Леголас снова и снова повторяет: «Не надо, отец, прошу, не надо». Но Трандуил продолжает до тех пор, пока силы – магические и физические полностью не покидают его тело. Он почти падает вперед, но в последний миг удерживается, и, через силу подобравшись на руках, подтягивается к сыну, хватая его ладони в свои. Целует и будто в забытьи шепчет: - Живи, мой мальчик, живи! Валар в свидетели, я буду тем, кем ты захочешь меня видеть, только не покидай, ion nin! Душа начинает плакать. Отец, ослабленный и сломленный, долго еще сидит у его постели. И Леголасу так хочется, так хочется встать и забрать его боль и усталость. Но пока он не может. Он засыпает, успев уловить, как тяжело, будто под гнетом страшной и смертельной болезни, отец медленно поднимается на ноги и бредет к выходу, постоянно хватаясь для поддержки за что-нибудь.***
Леголас просыпается с первым лучом солнца. Воспоминания приходят к нему не сразу, и первые минуты он удивляется тому, что совсем не помнит, когда же успел лечь спать. Но морок сна проходит скоро и он с удивлением и ужасом понимает, что на его теле нет ни единого ранения. Нет даже шрама, что должен был остаться от копья, проткнувшего его спину. А с удивлением приходит и воспоминание о горячке, боли, об отце, прекрасное лицо которого обезображено шрамами… Леголас вскакивает с кровати и, накинув сложенную подле одежду, идет на его поиски. В лагере царит тишина и запустение, но ему все же удается узнать, что битва окончена и черная крепость окончательно разрушена. Отца он находит в шатре Галадриэль, где он стоит спиной к выходу, тяжело опираясь на стол с расстеленными на нем картами. - Сегодня всё решится, - медленно говорит Галадриэль. - Да, - как-то очень тихо отвечает отец. Леголасу кажется, что его голос дрожит. - Отдохни, мой друг, - предлагает Владычица Лориена, и отец, слабо кивнув, медленно разворачивается. Леголасу кажется, что отец на миг теряет равновесие, но, увидев сына, берет себя в руки, расправляя плечи. Леголас замирает – шрамы, проявившиеся в то время, когда он исцелял сына, до сих пор видимы. Тяжело, словно старик, Трандуил приближается к сыну. - Я рад, что ты здоров, мой мальчик, - слабо улыбается он и проходит мимо. Леголас не теряет времени: кивнув Галадриэль, он шагает за отцом, медленно направляющимся в свой шатер. Уже внутри он тихо бросает: - Спасибо, Adar! Трандуил останавливается, но не поворачивается. - За что, Леголас? – просто спрашивает он. - За то, что спас меня! - Ты мой сын, - отвечает Трандуил. – Тебе не нужно благодарить меня за это. Почему-то этот ответ – мягкий и внезапно любящий – взрывает в мозге Леголаса все возведенные им стены из обид и ненависти. Он просто бросается вперед и обнимает отца со спины. Трандуил не шевелится, но Леголас чувствует, как напряжено его тело. Как он слабо дрожит – от волнения или от слабости. Может, это и есть тот миг – тот самый миг, когда они, наконец, смогут преодолеть всё то плохое и болезненное, что между ними было? И Леголас шепчет – горячо, исступленно и с надеждой: - Прошу, забудем все, что было! Дай нам шанс начать все заново, отец! Любимый! – добавляет он последнее слово с трепетом, со страхом – «о, пожалуйста, только не отталкивай меня снова! Я ведь видел, видел, что ты меня любишь!» И тихий, словно шелест ветра, звучит ответ: - Да. Леголас обходит отца и падает перед ним на колени, обнимая за талию. - Я люблю тебя, - продолжает он. – Люблю! О, видят Валар, я пытался, я так старался забыть, подавить в себе это чувство, ненавидеть тебя. Я не могу, Adar! Сейчас я понимаю это как никогда прежде - никогда не смогу. И не хочу! Он утыкается лицом в доспех отца, прижимая его крепче. Впервые в жизни из глаз его текут слезы – боли, отчаяния, обиды, ненависти, и они смывают с души всю ту тьму, что так крепко завладела ею в последнее время. А Трандуил гладит его по голове. - Я тоже пытался, ion nin, видят Валар, я пытался сделать все возможное, - тихо шепчет он. Через какое-то долгое, предназначенное только для них мгновение, Леголас тяжело поднимается. Отец держится из последних сил – Леголас видит это по тому, как он цепляется за его плечи. Шрамы на его лице понемногу затягиваются. - Давай, я помогу тебе, - тихо говорит Леголас и начинает снимать доспех, не дожидаясь разрешения и периодически поддерживая за талию. Тяжелый плащ с серебряными наплечниками, наручи, нагрудник. Посадив отца на ложе, Леголас стягивает с него тяжелые металлические поножи. Почему-то, сейчас он не может смотреть ему в глаза – делает, потупив взор в пол, но нежно, с максимальной осторожностью, пока отец не остается лишь в штанах и нижней рубахе. - Отдыхай, - шепчет он и отворачивается, чтобы уйти. - Останься, - зовет Трандуил, ухватив его за руку. Леголас поворачивается и Трандуил, вдруг также опустив очи, повторяет, - останься со мной, прошу. И Леголас остается – опускается позади отца, когда тот устраивается на ложе. Какое-то время они лежат не шевелясь и боясь сделать лишнее движение. И лишь позже Леголас всё же решается пододвинуться. Осторожно просунув руку под шею отца, он притягивает его к себе, крепко прижимая к груди.