В мгновение ока

      Учитывая синяки и ссадины, Доктору еще повезло, что он остался в живых. С трудом поднявшись на ноги, он обнаружил, что нападавшие все еще окружают его. По сравнению с избиением несчастного создания, неподвижно лежавшего в стороне, удары, обрушившиеся на Доктора, были произведены вполсилы. Похоже, они испытывали какую-то особенную, иррациональную ненависть к расе этого пришельца.       Мужчины разошлись, и Доктор, хромая, приблизился к К-9, лежавшему на боку, уткнувшись носом в землю. Его оружие было бесполезно. Он мысленно оставил себе напоминание оснастить своего механического друга механизмом самовосстановления.       – К-9, ты в порядке?       – Хо…зя… ин, – приглушенно ответил робот, и у Доктора тут же отлегло от сердец. Но потом он заметил двух мужчин, лежавших на земле без сознания. Их состояние означало, что К-9 оказался опасен.       – Заткни эту штуку, – словно прочитав мысли Доктора, лидер группы указал одному из подчиненных на собаку. Тот прошел мимо Доктора, для пущего эффекта оттолкнув его плечом, как это обычно делают хулиганы и громилы.       Подняв свою дубинку, он широко размахнулся и со всей силы ударил К-9 по голове. Брызнули искры, и Доктор поморщился. Он почти физически чувствовал, как отлетают болты. За первым ударом последовал второй, и Доктор отвернулся, увидев, как голова его питомца отрывается от тела и отлетает прочь на несколько футов, оставив после себя искрящиеся провода и запах озона.       Отвернувшись, Доктор заметил разбитую скорлупу, в которой лежало инопланетное головоногое существо. Оно все еще шевелилось. Прохромав мимо своих противников, Доктор подошел к нему ближе и присел на корточки прежде, чем лидер группы в капюшонах успел его отозвать.       – А ну отойди от этого кальмара.       Доктор обернулся, взглянув в глаза противнику.       – Кальмара? Он явно нечто большее.       – Оставь грязного менка, – с угрозой проговорил другой мужчина.       – Он умирает, – сказал Доктор, глядя на существо сверху вниз. У того не было глаз, но молочно-белая сукровица, струившаяся из его останков, походила на слезы.       – И умрет через несколько секунд, – отозвался лидер. – Тащите его.       Несколько мужчин подняли Доктора с земли. Пригвоздив его к месту, они повернулись к своему «капитану», не зная, что делать дальше.       – У Почетного караула только один враг, – сказал тот. – Свяжите его, возвращаемся в город. Потом придумаем, что с ним делать.       Через несколько мгновений откуда ни возьмись появились веревки, и Доктора скрутили. Последнее, что он увидел, прежде чем ему на голову накинули мешок, был умирающий пришелец. Один из членов так называемого «Почетного караула» размахнулся своей дубинкой, чтобы нанести ему последний удар. Множественный последний удар, если такой термин вообще существовал.       Доктора подняли и перекинули через седло одной из лошадей, которых он видел ранее. Чувствуя, как его привязывают, он услышал последний приказ капитана.       – Отлично, парни, седлайте коней. Убираемся отсюда.              О начале сумеречного цикла возвещал мерцающий огонек, плавно превращавшийся в мощное великолепное свечение искусственного солнца этого мира. Синеватый свет Окулуса, проливавшийся на планету под названием К’теллид, был ярче, но холоднее. С каждой сменой цикла его огненный оттенок переходил из одного спектра в другой, от синего к желтому, а от него – к красному цвету. Однако свет Окулуса проливался не только на внешний мир – он проникал в каждую расщелину горы Мандронал. Когда синий свет вспыхнул над планетой, его одинокий луч проник в узкую каменную шахту, которая когда-то служила совсем другим целям. Двумя милями глубже, в самом центре огромной, просторной залы, в которую выходила эта шахта, свет ловило и рассеивало большое вогнутое зеркало.       Этим особенным утром на рассвете зал был полон людьми. Монахи носили одеяния с капюшонами, и церемониальные маски скрывали их лица и защищали от яркого света. Неприглушенный свет разливался по стенам залы, как и прежние два миллиона лет. Осыпающаяся, разрушающаяся комната была пронизана отдушинами, через которые свет рассылался по целой сети фильтров и отражателей, мгновенно освещавших каждое открытое пространство внутри горы.       Монахи стояли, не шевелясь, формируя круг, опоясывавший большое зеркало и алтарь, покоившийся около него. Перед алтарем плечом к плечу стояли Тиамат и брат Г’тон, возглавлявшие звучное песнопение, эхом разносившееся по залу и запутанным коридорам, лежавшим вне его.       Слова песнопения происходили из древнего диалекта и складывались в формулу, сложную математическую последовательность, сосредотачивавшую их коллективный разум на одной-единственной цели.       Песнопение становилось все громче, все быстрее, все тоньше, и вскоре в комнате разнеслось эхо ревущего двигателя ТАРДИС. Материализуясь, раздаваясь все ближе и ближе, стон сменился звуком и становился все выше. Моргнули фотоны, корабль обрел форму и остановился. С противоположной стороны зеркала, напротив алтаря, появилась потрепанная синяя полицейская будка.              Романа бессильно смотрела на экран. Она слышала легенды о культах, способных управлять временем и призывать к себе объекты одной лишь силой воли, но никак не ожидала увидеть это своими глазами. Песнопение снаружи замедлилось, и два замотанных в одеяния культиста, никаких сомнений, главные жрецы или жрицы, ступили вперед. Их песнопение превратилось в дуэт, и тот, что был ниже ростом, потянулся к ТАРДИС.       В ответ на этот жест рычаг, отвечавший за открытие двери, медленно пополз вниз. Схватив его двумя руками, Романа изо всех сил попыталась удержать его, удержать двери закрытыми. Но ей недоставало сил, и вскоре рычаг окончательно опустился. Она услышала тихий щелчок и мягкий шум открывающей двери. Те, кого Романа сочла культистами, вошли в ТАРДИС. Романа укрылась по другую сторону временного ротора, в отчаянии ища хоть какое-то средство защиты, пусть даже несуществующее. Может, силовой таран или ветряную установку.       – Кто вы такие? – спросила она, когда комнату заполнило больше дюжины фигур, чьи лица были скрыты капюшонами и масками. Их маски были гладкими и отражали свет, и не давали почти никакой возможности узнать что-то о владельцах.       – Назад! – крикнула она тем, кто молча двинулся к ней. Сунув руку в карман пиджака, она почувствовала успокаивающую тяжесть звуковой отвертки Доктора, вынула ее и наставила в их сторону.       Два лидера, которых она видела раньше, стояли с противоположной стороны консоли. Тот, что был выше ростом, похоже, восхищенно оглядывал консоль, но тот, что пониже, потянулся к панели, с которой легко было получить доступ к телепатическим схемам.       – Не трогайте это, предупреждаю, – она направила отвертку на них. – Я вооружена звуковым копьем и не побоюсь его использовать!       Невысокий культист поколебался, держа руку над панелью.       – Мы не причиним вам вреда, повелитель времени, – сказала она, и по ее голосу Романа опознала ее не только как женщину, но и как очень, очень старую женщину.       – Рада слышать, – отозвалась она. – Было бы неплохо сообщить об этом прежде, чем вы притащили меня сюда против моей воли.       Один из культистов покинул строй, осуждающе тыча в Роману пальцем.       – Так же, как ваши предки заточили нас здесь против нашей воли, повелитель времени?       Хватит, Ксеринар! – сказал высокий лидер. Его голос разительно отличался от голоса женщины. Он казался странным. Далеким. Инопланетным.       Я брат Г’тон, – сказал он. – Прислужник Мадронала.       Романа осторожно опустила отвертку. Обойдя консоль, она встала между старухой и телепатической панелью, используя представление как прикрытие. Оказавшись лицом к лицу с пустой зеркальной маской, она почувствовала, как женщина вздрогнула и отступила на шаг назад.       – Романадворатрелундар, – сказала она, стараясь держать себя как можно более горделиво. – Вообще-то, Леди Романадворатрелундар.       Высокий культист – Г’тон – не был так сильно изумлен этим заявлением.       Женщины нечасто получают такое высокое звание.       – Вовсе нет, – отмахнулась она. – Что вы знаете о повелителях времени? И кто вы такие?       Прошу, следуйте за нами. Аббат желает с вами поговорить.       Г’тон отступил назад, показывая, что Романа могла покинуть комнату по собственной воле. Значит, они монахи, а не культисты. Это немного успокаивало.       И, пожалуйста, уберите оружие.       – Оружие? – Романа опустила взгляд на звуковую отвертку. – Ах, да.       Она убрала устройство в карман и ступила вслед за своим эскортом в ярко освещенную залу.       – Впечатляет, – пробормотала она, прикрывая глаза ладонью. Монахи Мадронала повели ее к своему предводителю.              Туман, опустившийся на землю, местами все же рассеивался. Тьма в глубине леса уступила место блеклому синеватому свечению. Стволы серых бамбуковых деревьев становились видны, но их огромные кроны почти в девяти сотнях футов* над землей скрывали солнечный свет.       Несколько раз подвигав вмонтированным в его нос оружием, К-9 сумел передвинуть свою голову. Даже будучи роботом, он приходил в замешательство, глядя на собственное тело, лежавшее на боку в полутора метрах от него.       – Хо… зя… ин? – вопрос позволил сделать вывод, что К-9 был один и что Доктор, по всей видимости, был в плену. Проведя короткую самодиагностику, он понял, что его голова соединена с телом одним-единственным кабелем, и что запас энергии был практически полон. Еще немного изучив свое положение, он единственным возможным способом еще раз изменил направление своей головы.       А затем выстрелил в свое тело на максимальной мощности.       Как и ожидалось, скользящий удар создал достаточно сильную звуковую волну, чтобы его тело снова покачнулось и приземлилось на ноги. Он сохранил свое наблюдение, решив напомнить Доктору в ближайшее удобное время установить ему механизм самовосстановления. Затем он просканировал окружающее пространство на предмет признаков жизни и уловил высокую концентрацию альфа-волн, включая сигнал, в котором он узнал Доктора, менее чем в тысяче метров отсюда. Его тело повернулось, направляясь к хозяину и волоча за собой собственную голову.              Четкий перестук копыт стих, когда твердая земля уступила место более мягкой, болотистой почве, и всадники замедлились. Путешествие было недолгим, солдаты Почетного караула почти не переговаривались: им явно не терпелось поскорее вернуться в «город» к своей повседневной жизни. Доктор решил не сопротивляться и приберечь силы и энергию для того, что ждало его впереди.       Оказавшись ближе к дому, они прервали молчание и начали перебрасываться незначительными фразами. Доктор ощутил новую смену темпа. Мягкая почва превратилась в жесткую дорогу, а та в свою очередь – в крупную городскую брусчатку. Вокруг по-прежнему не было слышно ни одного звука, свидетельствовавшего о человеческой жизни: значит, еще было слишком рано, либо они находились в глухой части города, где не велась торговля.       – Теперь тихо, парни, – сказал капитан, подтвердив первое предположение Доктора. – Не привлекайте к нам внимания.       – А что с ним? – спросил один из солдат, подразумевая Доктора.       – Выбирайтесь из этих плащей и везите его ко мне. Разберемся с ним позже. К тому же, у меня есть эль.       – Я с вами, сэр, – сказал другой. – Это был долгий цикл.       – Да, но мы хорошо потрудились. Молодцы, парни.       Члены Почетного караула спешились, тихо ведя коней по городским улицам – как показалось Доктору, переулками. Вскоре они остановились, и через мгновение Доктор почувствовал, как его схватили и стащили с седла. Он хотел что-нибудь сказать, но передумал, вспомнив кончину несчастного пришельца в лесу. Он не был уверен, что не заработает себе, по меньшей мере, еще пару пинков.       – Полегче, парни, – хрипло сказал капитан солдатам, вносившим пленника через дверь в теплое здание. – Нельзя вызывать подозрения. Мы же не хотим, чтобы полиция кинулась сюда что-то разнюхивать, правда?       Солдаты расхохотались. Ирония в их голосах прозвучала для Доктора более чем подозрительно. Они, безусловно, были преступниками, но явно из тех, кто очень легкомысленно относится к закону.       Доктора втащили в соседнюю комнату и, все еще связанного и замотанного в мешок, опустили на жесткий матрас в холодном помещении. Затем его захватчики удалились, захлопнув и заперев за собой тяжелую деревянную дверь.              Коридор напоминал Романе ее первое путешествие с Доктором и темные склепы под городом Шур на планете Рибос. Воздух был спертый, затхлый, и в каждом отзвуке шагов слышался невероятный возраст этого места. Пожилая женщина, Тиамат, возглавляла их скромную процессию, замыкал ее высокий мужчина, брат Г’тон. Ее уверили, что в сопровождении монахов нет никакой нужды, однако Роману начинало понемногу беспокоить и раздражать расстояние, на которое они отдалились от зала. Коридор медленно поднимался широкой спиралью, и они не встретили еще ни одной лестницы. После первой тысячи шагов она высказала это наблюдение вслух, и брат Г’тон пояснил, что лестницы нужны лишь тем, кому есть куда спешить.       В конце концов, Тиамат привела их в небольшую приемную, где наконец сняла свою зеркальную маску и отложила ее в сторону. Ее растрепанные волосы и умудренное годами лицо выдавали ее невероятный возраст. Она улыбнулась Романе и исчезла за аркой, ведшей в соседнюю комнату, оставив гостью с братом Г’тоном.       Как и Тиамат, Г’тон снял свою маску, и Романа онемела. Несмотря на высокое вполне гуманоидное тело, лицо его было очень далеко от человеческого. На нее смотрело розовое лицо кракена. Впрочем, поправила себя Романа, смотреть он не мог. У него не было глаз. Его череп был бледно-розовым, рот – точнее, маленький металлический клюв –окружен щупальцами с присосками, повисшими, когда маска перестала поддерживать их.       Вы думали, что я человек. Это было утверждение, а не вопрос.       – Да, – кивнула Романа. – Извините.       Не стоит. – Щупальца Г’тона дернулись. – Наши расы сосуществуют с самого основания монастыря.       – Понятно, – отозвалась Романа, отметив, что, несмотря на движение щупалец, рот Г’тона не шевелился во время разговора. Тогда она осознала: он был слепым телепатом.       Из арки послышался кашель Тиамат.       – Аббат желает поговорить с вами, Романа.       – Что? Ах, да, спасибо, – она прошла мимо старухи и ступила в маленькую комнату. Та оказалась почти пуста, если не считать небольшого стола и стула, стоявших в круге света, отраженного сверху отполированным до блеска зеркала – одного из тех зеркал, что направляли свет по многочисленным шахтам из комнаты далеко внизу.       – Добро пожаловать на гору Мадронал, – аббат поднялся, чтобы поприветствовать ее. – Романа, не так ли? Я аббат Гесар.       Это был высокий человек чуть ниже Г’тона и намного моложе Тиамат. Его лицо несло на себе бремя ответственности.       – Великая мать сказала, чтобы вы были оскорблены нашим небольшим… отклонением от маршрута.       – Ну, – Романа оправилась, смахнув пыль с рукава. – Я думаю, прежде чем притащить меня в свою маленькую крепость, вы могли бы спросить разрешения.       Аббат одарил ее извиняющейся улыбкой.       – Вряд ли это место можно назвать крепостью. У нас мирный орден.        Аббат сел и помолчал некоторое время, используя свою выгодную позицию, чтобы пристально изучить гостью.       – Прошу прощения за нашу реакцию. Здесь не так часто появляются ТАРДИС.       Романа сладко улыбнулась.       – И при этом вы, похоже, очень близко знакомы с нашей технологией, аббат.       Гесар спокойно кивнул.       – Мы понимаем принцип ее действия. Должен сказать, я не ожидал, что наш метод сработает. Я слышал, вы не оказали особого сопротивления.       Романа не понимала. На минуту она задумалась, был ли этот разговор в самом деле открытым, или за ним крылось что-то еще.       – Полагаю, вы еще не укрепили связь со своей ТАРДИС.       – Она не моя, – сказала Романа, пожалуй, слишком быстро. Интересно, использовал ли Г’тон телепатию только для беседы, или ее подвергали какому-то сложному виду допроса? Так или иначе, ее мысленный барьер работал в полную силу, и она была готова ко всему.       – В самом деле? Вы прибыли не одни?       – Разумеется, одна, – ответила она, защищая Доктора, который, без сомнения, все еще наслаждался прогулкой по лесу. – Просто я получила ее недавно.       Романа мысленно дала себе пинка. Доктор всегда говорил, что секрет любого хорошего допроса в том, что жертва может узнать о своем захватчике больше, чем он о ней.       – Ясно. И что привело вас на К’теллид?       – К’теллид? – Романа впервые услышала название этой планеты и мысленно поздравила себя с обнаружением первой важной информации. Не то чтобы от этого была какая-то особая польза: она никогда не слышала этого названия. – Так вот где я нахожусь?       Гесар с любопытством взглянул на нее.       – То есть, вы не знали?       – Ну, – она пожала плечами. – Я явно направлялась не на эту планету.       – Мне почему-то очень трудно в это поверить.       – Так и должно быть, но уверяю вас…       Защитную речь Романы прервала Тиамат. Она тихо подошла к аббату и что-то прошептала ему на ухо. Романа не слышала слов, но, судя по выражению лица Гесара, это было что-то чрезвычайно важное. Тиамат отошла в сторону. Кивнув своему советнику, аббат продолжил задавать вопросы.       – Ваше полное имя Романадворатрелундар?       – Да.       – Из Дома Дво́ра?       Романа была в замешательстве. Сначала они продемонстрировали знания технологий повелителей времени, а теперь – древних политических семей.       – Дом Дво́ра был закрыт, когда я была ребенком, – пояснила она. – Я была его последней воспитанницей. Отсюда мое имя.       – Прошу, подойдите ближе к свету.       – Что?       – Я хочу взглянуть на ваше лицо.       – Мое лицо? Ясно, – Романа ступила в круг света, сняла с головы федору, встряхнув волосами, и посмотрела в глаза аббату. – Ну?       Громко ахнув, аббат наклонился вперед. Казалось, то, что он увидел, поразило его до глубины души, и через мгновение Романа поняла, что у него шок.       – Кхем, – прокашлялась она, вырвав его из ступора. – Мне, конечно, говорили, что у меня поразительная внешность, но она никогда еще не вызывала такой реакции.       – Прошу прощения, – запинаясь, отозвался аббат.       – Может, вы все же поясните, кто вы такие и откуда вы столько знаете о повелителях времени?       Гесар кивнул. Любопытство победило над его подозрительностью. Возможно, он наконец поверил ей. Затем он заговорил снова.       – Вы в самом деле ничего не знаете, да?