В мгновение ока

      Доктор оценил свое положение. Здесь было холодно, темно и почти так же неудобно, как на крупе вьючного животного, привезшего его в эту камеру. В том, что это была камера, Доктор ничуть не сомневался.       Будучи все еще связанным, он принюхался. Мешок пах так, словно совсем недавно его использовали для хранения картошки или ее внеземного эквивалента, но комната за ним несла на себе неизгладимый отпечаток необузданного пьянства и ежедневной уборки.       – Единственное, – пробормотал он, – что не меняется во Вселенной, это горячительные напитки.       Ощупав веревки, Доктор обнаружил, что узлы были завязаны мастерски, но с некоторым оттенком самодовольства. Сложность будет не в том, как сбежать, а как сделать это, не зная, наблюдают ли за ним. С другой стороны, он успокаивал себя мыслью, что, если Гарри Гудини как-то выполнял свои трюки перед аудиторией, он сам определенно должен справиться даже при вероятном наличии системы наблюдения.       Он попытался сдвинуть молекулы веревок во времени и пространстве примерно на две минуты и на шесть сантиметров. Потерпев неудачу, он решил воспользоваться приемом, который описал Гудини как «древнее галлифрейское искусство расслабления костей». Он был искренне удивлен, когда мастер исчезновений признался, что использовал для своих номеров ту же самую технику.       Осторожно выскользнув из мешка, Доктор несколько раз моргнул, чтобы привыкнуть к свету, пробивавшемуся в комнату сквозь зарешеченное окно под самым потолком. Оказалось, что, кроме окна и матраса, на котором он лежал, в комнате не было ничего. Ни системы наблюдения, ни туалета, ни раковины. Ничего.       Дверь была деревянной, но подобной ей Доктору еще видеть не приходилось. Она была абсолютно гладкая, и как и все на этой планете, усыпана металлическими вкраплениями. Это была толстая и надежная дверь, без наблюдательного окошка и без доступа к запирающему механизму изнутри.       Приложив ухо к дереву, Доктор поблагодарил небеса за глупость своих захватчиков, связавших его и даже не проверивших карманы. Широко ухмыляясь, он запустил руку во внутренний карман пальто, чтобы достать звуковую отвертку, которой можно было с легкостью открыть замок с противоположной стороны. Проще не…       Ладонь Доктора схватила пустоту.       Он несколько раз ощупал карманы и вдруг шлепнул ладонью по лбу. Он оставил отвертку Романе. Доктор послал небесам проклятье за собственную глупость.       Он снова порылся в карманах. В них всегда можно было найти что-нибудь полезное. Он вытащил на свет несколько предметов. Помимо вездесущего йо-йо и относительно свежего яблока Гренни Смит, Доктор обнаружил: один зуб, завернутый в папиросную бумагу, новенький фонарик-тире-лазерная указка, серебряную зубочистку, две с половиной использованные несгораемые спички, потрепанные картонные 3D очки – память об Одеон-Лейстер Сквер*, один полупустой тюбик гуаши, маленький венчик для латте на батарейке и использованная целлофановая пленка. Судя по запаху, от сыра с луком. Снова ухмыльнувшись, Доктор поблагодарил небеса за то, что у него под рукой всегда были нужные инструменты, и принялся за работу.              Почетный караул расселся за столом, чтобы разделить ранний, но дружеский завтрак. Окулусу понадобится добрых два часа, чтобы сменить спектр с синего на что-нибудь более полезное. Возможно, какие-нибудь ранние пташки и начнут свои домашние хлопоты в это время, но большая часть горожан даже не подумает вылезти из кровати раньше, чем через час.       Звание солдата Почетного караула, помимо возможности наносить бессмысленные увечья чужеродным формам жизни, давало и прочие преимущества. Рабочее время сокращалось, даже если это и ограничивало общение, и каждому была гарантирована лучшая еда цикла, потому что вместо оплаты капитан Алдус, считавшийся гурманом, предпочитал платить своим людям лучшим традиционным демосийским завтраком. Ну, или настолько традиционным, насколько было возможно его сделать в мире, отличающимся от их родной планеты.       Внешне капитан казался человеком невиданных размеров, заслужившим высокий пост исключительно за свой рост и талант в обращении с дубинкой, но те, кто был с ним знаком, знали, что более всего счастлив он бывает именно на кухне.       – Слышал, как визжал этот менк? – сказал Криин, местный бакалейщик, поливая двухжелтковые яйца соусом из жареной кукурузы. Липкий жир стекал у него по подбородку. – Клянусь богами осквернения, это было приятно.       Другой солдат, угрюмый бритоголовый фермер, согласно кивнул, глотая гуляш из морепродуктов.       – Я все еще считаю, мы должны дать им открытый бой, – добавил он, отпивая из кружки глоток лучшего утреннего эля капитана. – Ими несет с самого залива.       – Наше время придет, Верус, – ответил капитан. Закончив подавать завтрак остальным, он уселся на свое место во главе стола и заполнил собственную тарелку. – Старейшины скоро перейдут на нашу сторону. Дай политике сыграть свою роль.       – Тебе легко говорить, Алдус. Ты не живешь с подветренной стороны.       Да, конечно, запах был отвратительный. Но до новых выборов в Совет оставался всего один сезон, и он был абсолютно уверен, что вскоре среди политиков у них прибавится единомышленников. По крайней мере, в городе. Чистка, произведенная караулом десять лет назад, уже была почти забыта.       – Хватит вам, парни, – сказал Алдус. – Наше дело правое, но в прошлый раз Караул переусердствовал, из-за чего почти полностью потерял поддержку. Нам пришлось все начинать сначала. Люди не принимают насилие, даже если согласны с его причинами. На восстановление ушла целая вечность.       – Да, – признал Верус, глотая тост с паштетом из бобов, и потянулся за новой порцией эля, – и мы ни за что не добились бы этого без вас, капитан.       Алдус поднял руки в притворном скромном жесте. Тем временем, Верус поднял свою кружку, наполненную местным напитком.       – Тост за Лорда капитана, шерифа Алдуса, – предложил он.       – За шерифа Алдуса, – эхом отозвались солдаты Почетного караула. Какая разница, за что пить.              Доктор тихо притворил за собой дверь камеры, зажав механизм картонкой 3D очков, чтобы тот не защелкнулся.       – Что ж, неплохо все прошло? – прошептал он Тулузу – изуродованному яблоку, который теперь заменял ему спутника. Гуашевый рот Тулуза молча улыбнулся ему с бледно-зеленого лица, кивая синхронно с движением руки Доктора, державшей зубочистку, служившую ему шеей. Тулуз оказался спутником гораздо лучшим, чем Сальвадор, далек, с которым Доктор однажды был вынужден делить камеру. Сальвадор все время жаловался на усы, которые Доктор нарисовал у него под глазным стержнем. Тулуз энергично согласился.       – Тсс! – прошептал повелитель времени, прижав палец к губам. – Я слышу голоса.       Они на цыпочках прокрались по пустому тюремному блоку ко второй двери.       – Прости, – сказал Доктор, вынув зубочистку и включив венчик для латте. Несколько секунд спустя дверь была открыта, а к Тулузу вернулось тело.       Голоса стали громче, и к ним теперь примешивался смех. Источник звуков был недалеко, за приоткрытой дверью. Тулуз выглянул первым и тихо прокрался к щели, стараясь незамеченным подобраться как можно ближе.       – Сколько? – Тулуз быстро выглянул и вернулся к Доктору, но тот ему не поверил. Вместе они подкрались еще ближе, и до них донеслись обрывки разговора. Их гостеприимные хозяева много пили и постепенно начинали рассыпать друг другу взаимные комплименты.       Доктор и Тулуз были не единственными, кто это заметил: капитан, которого они с любопытством опознали как местного шерифа, призвал к порядку.       – Ну, хватит, парни, – сказал он. – У нас еще есть неоконченное дело. Старейшины, может, и начинают переходить на нашу сторону, но монахи становятся все подозрительнее.       Среди солдат пронесся беспокойный шепот. Утренний эль капитана назывался так, потому что содержал мало алкоголя, но большое количество минералов. Чем больше они пили, тем яснее становилось их сознание. И тем серьезнее становились они сами.       – В прошлом цикле, – продолжил Алдус, – я получил письмо от аббата.       Ведшиеся шепотом разговоры прекратились, мужчины примолкли. На Алдуса были обращены все глаза.       – Хотите, чтобы я его прочитал?       Доктор и Тулуз в соседней комнате обменялись заговорщическими взглядами. Солдаты Почетного караула кивнули.       Засунув руку в карман камзола, шериф вынул небольшой монокль и вставил его в здоровый глаз. Он на секунду задержался, понимая, что соседство монокля с повязкой на глазу выглядит комично, но, к счастью, никто не решился этого показать.       – «Шериф, – начал он. – С того момента, когда меня в последний раз посещал к’теллид, прошло уже двенадцать циклов, и я подозреваю, что Почетный караул вновь взялся за свое».       Услышав слово «к’теллид», Доктор выронил Тулуза. Он был уверен, что никогда еще не слышал этого слова, но в его разум вмиг хлынула целая волна сведений. Звуки, изображения, координаты, полевые отчеты. На его лице отразилось изумление, смешанное со страхом, когда он понял, что маяк, который он нашел в лесу, сделал свое дело. Моргнув, он взял себя в руки, поднял своего спутника с пола и снова прислушался к происходившему в комнате. Алдус продолжал читать письмо.       – «Я уверен, что нет нужды напоминать вам, что на полицейский участок была возложена обязанность охранять законы города, и вы лично поклялись поддерживать переговоры между павшими и к’теллидами, обнаруживать и обезвреживать этих народных мстителей».       – Да, – сказал капитан, прервав чтение, – но если стоять на одной ноге, это не считается!       Мужчины рассмеялись, и шериф им подмигнул.       – Мой священный долг, как и долг наших предков, состоит в том, чтобы стереть врага с лица планеты. И будьте уверены, мы это сделаем!       Солдаты снова подняли свои кружки с бодрящим пивом и, смеясь, залпом осушили их, обмениваясь мнениями.       – Тихо, парни. Это серьезно, – сказал Алдус, хотя голос его серьезно не звучал. Письмо еще было не окончено. – «Хранитель сообщил, что за это время он отправил ко мне трех послушников, но ни один из них не прибыл в монастырь».       – Интересно, почему? – ухмыльнулся Криин.       – «Я понимаю, что вы бросили все силы на наведение порядка на рынках и что за последние месяцы акты насилия над к’теллидами участились, но Совет Вернала предоставил вам дополнительную помощь, а отношения между нашими расами сейчас в худшем положении, чем когда-либо».       Последняя новость вызвала у собравшихся радостные возгласы и новый лес поднятых кружек.       – «Я призываю вас усилить патрули во время темного цикла. Этих преступников надо задержать любой ценой».       Алдус снова прервал чтение очередной остротой.       – Ну, мы же не приглашаем их в мой дом на завтрак, а, парни?       Он подождал, пока утихнет смех, и продолжил.       – «Если вам понадобится помощь в поимках этих личностей, я буду рад предоставить вам свою поддержку».       Капитан смял письмо в маленький шарик и швырнул его в мусорное ведро рядом с дверью, ведущей с кухни к камерам. Он промахнулся, и шарик пролетел в щель двери и приземлился в нескольких дюймах от ботинка Доктора.       – Что думаете, парни? – спросил Алдус. – Может, нам принять любезное предложение аббата? Попросим его поставить пару своих братьев на стены города.       Доктор и Тулуз посмотрели на письмо и переглянулись. Доктор потянулся и стер улыбку с его лица. Она была уже не уместна.       – Может, кого-нибудь из менков? – предложил Криин. – Я бы не отказался парочку из них пригвоздить к стене города.       Доктор поднялся на ноги и тихо стал отодвигаться от двери, ища другой выход.       – У меня есть идея, – сказал другой солдат, Джером. Волосы на затылке у Доктора зашевелились. – Давайте оденем чужака в один из плащей и устроим показательный суд. Это немного снимет напряжение.       Убрав Тулуза в карман, Доктор решил убираться отсюда. Он мог ворваться в комнату и вылететь через входную дверь в считанные мгновения. Он ни за что не позволит им…       – Ни в коем случае! – ответ Алдуса обрадовал Доктора и позволил ему расслабиться. – Люди уверены, что я – закон, невзирая на то, местные они или нет. Я не стану обращаться с ним как с животным.       – Так что ты будешь с ним делать?       – Ну, – объяснил капитан, – у меня есть план…       Доктор поморщился и снова уселся на пол, готовясь услышать, что его захватчики собирались с ним сделать.              В нескольких милях оттуда, на той же самой планете, но перед лицом других противников, Романа вдруг почувствовала, что вот-вот узнает нечто неприятное. Как и всегда в такой ситуации, чем сильнее она запутывалась, тем больше в ней проявлялась властная Леди Романа. Она потребовала ответов, и, похоже, аббат был готов сесть и дать их.       – Мы… то есть, наш народ прибыл на К’теллид чуть больше двух миллионов лет назад, – начал он. – Они были солдатами Демоса, нанятыми для сражения против врагов Империи.       – Империи? – Романа подумала, что он, должно быть, имеет в виду Галлифрейскую Империю. А значит, несмотря на то, что для жителей К'теллида прошло два миллиона лет, в их собственной временной линии это число достигало примерно восьми миллионов. – Вы сказали, Демос? Тот самый Демос? В системе Кастерборуса?       Гесар кивнул.       – Мы, как и вы, происходим из Великих Домов. Нас объединяет кровь, наследие, история. Различает нас лишь статус колонии.       – Да, жители колоний не имели права появляться в Капитолии, – Романа помнила этот период по истории средних веков. После Войн Времени повелители времени отделились от мира, разорвали все связи с большинством колоний, одним решением перечеркнув десятитысячелетнюю историю. Они сохраняли торговые отношения с внешним миром, но те были односторонними, и это привело к одной из крупнейших миграций с родной планеты.       – Именно так. Но наша предводительница хотела все изменить. Она договорилась о том, что семьи Демоса будут приняты в обмен на последнюю услугу по имя Империи.       – Вы говорите о Серебряной Королеве, не так ли? – Романа хорошо помнила эту историю: она многие часы проводила над книгами в библиотеке своей тетушки на Галлифрее.       – Пенгаллия, Серебряная Королева, – пояснила Тиамат. Для Романы это был лишь один из неприятных тайных грехов Галлифрея, однако старуха светилась от гордости, произнося это имя.       – Она была основательницей вашего Дома, Романа, – продолжил Гесар. – Дома Пожирающих гончих.       – Я знаю историю своей семьи, аббат. Хотите сказать, что мы родня? – Доктор, без сомнения, давно привык к таким вещам, но вот Романа, мягко говоря, никак не ожидала приземлиться на планете, населенной ее отдаленными родственниками.       – Нет. Некоторые из нас происходили из вашего Дома, но большинство наших предков были из военных Домов – Кэйденгарда и Иборитрикса, например. Они были гордыми воинами – элитой армии Демоса.       Романа вспомнила о временах, когда повелители времени осуждали насилие. Тогда единственным методом вторжения было убедить других действовать от их имени. Им они пользовались до сих пор: другой воспитанник ее Дома, отступник по имени Морбиус, был побежден силами Альянса. Никто не знал, какую роль в этом сыграли повелители времени. Даже имя верховного главнокомандующего армии не попало в учебники истории.       – Но эти Дома были преданны, и когда Пенгаллию свергли, они остались на ее стороне. Даже когда ее изгнали и заперли во тьме.       – Но я никогда не слышала о К’теллиде, – пренебрежительно сказала Романа. – В Реестре Домов он точно не упоминается. Там говорится лишь, что Пенгаллия была изгнана навеки.       – Повелители времени часто стирают своих врагов из истории. Подойдите сюда, – аббат встал и, жестом подозвав Роману, повернулся к деревянной панели на стене у себя за спиной. Он отодвинул панель в сторону, и комнату залил ничем не заглушаемый синий солнечный свет. Встав рядом с аббатом, Романа выглянула в окно. Вид был захватывающий. Перед ней расстилался горный склон, верхушки деревьев и океан, тянувшийся до самого горизонта и окружавший остров со всех сторон.       – Вон там. – Гесар указал куда-то за пределы леса, и Романа увидела старый город с обшарпанными стенами. – Население этого города очень небольшое. Примерно шестьсот человек. Остров не позволяет нам расселиться, и вся технология, которой мы обладаем, давно пришла в негодность. А вон там… – он указал на море, – находится подводный город. Его население – десятки миллионов. И мы вели с ними войну.       – Что случилось?       – Чудо, – ответила Тиамат. – Королева пожертвовала собой ради мира, чтобы ее народ… ваш и наш народ, выжил.       Аббат закрыл ставню и вернулся к столу.       – К несчастью, – продолжил он, – их оставалось очень мало, а земля была непригодна для выращивания продовольствия. Поэтому они были вынуждены обратиться к другим источникам пропитания. Монастырь выращивает злаки и овощи, а мясо предоставляют к’теллиды. Они подавлены. Сломлены. Они даже больше не называют себя демосийцами. Теперь он зовут себя павшими.       – И как же Пенгаллия пожертвовала собой?       Аббат пожал плечами.       – Она просто исчезла. Никто достоверно не знает, что произошло. Павшие винят в ее исчезновении повелителей времени. Они создали легенду, согласно которой однажды, в час большой нужды, она вернется.       Гесар открыл ящик стола и вынул из него что-то. Это была небольшая стеклянная сфера.       – И вот, спустя два миллиона лет, – он взглянул на сферу и снова поднял взгляд на Роману, – она вернулась к нам.       – Я не понимаю, – сказала Романа. – Как?       – Вот. – Аббат протянул сферу. Внутри нее застыло изображение. – Взгляните. Что вы видите?       Романа посмотрела. И еще раз.       – Это… я?       – Это изображение Серебряной Королевы, – сказал аббат, – сделанное в день, когда она нас покинула.       Романа ошарашенно застыла. Даже Доктор удивился бы, приземлившись на планете, населенной его дальними родственниками, верными памяти его очень-очень дальнего предка, который выглядел в точности, как он.              К-9 был в ужасном состоянии. Даже в лучшие времена, оказавшись в такой затопленной болотистой местности, Доктору пришлось бы нести К-9 на руках. Но теперь роботу приходилось справляться без хозяина и без головы. Его основание перепачкалось в торфе, визуальные сенсоры давно стали бесполезны. Без головы, с неработающими датчиками, маленький робот продолжал двигаться вперед. Он достиг границы города и оценивал обстановку. В таком состоянии он не мог точно определить местонахождение Доктора, и не был уверен, что не вызовет у жителей города нежелательной реакции. Чтобы определить, представляли угрозу только отдельные группы людей или все население, данных было недостаточно.       Просканировав окружение на предмет признаков жизни, К-9 обнаружил два различных сигнала. В самом городе наблюдалось большое количество альфа-волн, во многом схожих с народом Доктора. Он рассчитал, что там, вероятно, и находится его хозяин.       К востоку от города, у берега, К-9 обнаружил совсем другой сигнал. Он был чужеземный, с минимальным сходством с сигналом повелителей времени. Однако К-9 рассчитал, что обнаруженные им существа превосходили человеческое население по количеству больше, чем двадцать к одному.       К-9 направился на восток. Спустя несколько сотен метров, однако, он остановился, обнаружив, что жесткая и гладкая дорога была, тем не менее, затоплена водой. Прежде, чем отключиться, К-9 рассчитал по искрам, летящим из его головы, что вода достигала высоты примерно в восемь сантиметров.              Когда был допит утренний эль и дюжина злобных и взбодрившихся наемников разошлись по домам, готовясь к началу рабочего цикла, Доктор вернулся в свою камеру.       Его отступление было поспешным и не без потерь: бедный Тулуз выпал из кармана Доктора. Повелитель времени заметил пропажу лишь спустя несколько мгновений, когда замок на его двери удовлетворенно щелкнул. Он проклял себя за эту потерю: фрукт родом из другого мира мог привлечь к себе ненужное внимание. К счастью, успокоил себя Доктор, он слышал хитроумный план Алдуса и был уверен, что его захватчики не обладали острым умом. Ничего глупее он не слышал с тех пор, как профессор Зарофф решил поднять Атлантиду со дна морского.       Мешок и веревки лежали там, где Доктор их оставил, но он уже придумал другой план. Гудини всегда соглашался с тем, что секрет хорошего исчезновения в том, чтобы поддерживать у зрителей впечатление, что ты все еще связан. Залезть в мешок и завязать его изнутри было нелегко, но вполне преодолимо для семисот пятидесяти девятилетнего повелителя времени, который однажды покорил подмостки варьете как «Доктор Темпус, Повелитель иллюзий».       Снова устроившись в своем темном тканевом коконе, Доктор сконцентрировался на потоке информации, который поступил в его разум. Он разобрал его, подписал и, наконец, усвоил.       Для представителя любого другого вида насильное введение нежелательных данных было сродни изнасилованию, но повелители времени знакомились с этой техникой в раннем детстве. Тогда это называли «загрузкой мозгов», и Доктор за долгие годы испытывал этот процесс куда чаще, чем многие. Он чувствовал, что какие-то сведения ускользают, уходят все глубже в его разум, и что информация стала ему доступна лишь когда Алдус упомянул К’теллид.       Закатив глаза, Доктор погрузился в транс. Ему не терпелось изучить свой разум и узнать, что еще было в нем спрятано.       Когда солдаты Почетного караула вернутся, его ждут другие дела.