В мгновение ока

      Переход от зеленого периода к желтому казался Доктору довольно приятным: туман почти рассеялся и опустился, заключив землю в объятия, сумерки уступили место утреннему свету. С удобной смотровой площадки, которую можно было бы назвать центральной городской площадью, город казался уникальным. Торговцы устанавливали свои разномастные прилавки, на большинстве которых раскладывали продукты, различные безделушки и множество изделий ручной работы. Группа монахов остановила деревянную тачку возле одного из прилавков. Похоже, они пришли из монастыря, чтобы поторговать. В стороне стоял единственный прилавок с морепродуктами, принадлежавший пожилой паре. Им помогало одно из крабовидных существ, которое, насколько знал Доктор, называлось м’нч’к.       Для утреннего рынка это место было довольно безлюдно. Позади прилавков Доктор заметил дома – старые и разваливающиеся. Похоже, вдруг понял он, эти гостевые дома были рассеяны по всему городу. Здесь было гораздо больше зданий, чем жителей.       Доктор приблизился к прилавку с морепродуктами, и острый рыбный запах мгновенно окружил его. Доктор подумал было переключиться на обходную систему дыхания, но не поддался искушению. Это было бы невежливо. Широко улыбнувшись пожилым рыбакам, он, пользуясь возможностью поближе изучить это существо, подошел к м’нч’к и осторожно коснулся его панциря. Тот вздрогнул и тут же расслабился. Пришелец напоминал Доктору другую встречавшуюся ему расу – макра. За исключением того, что м’нч’к казался каким-то образом благороднее и, судя по отсутствию поводка, находился здесь по собственному желанию. Внимание Доктора привлекло странное углубление и сфинктер в верхней части его экзоскелета.       – Доброе утро, – улыбнулся он, вынимая из кармана пакет мармеладок.       – Доброе утро, – отозвался старик. – Я вас раньше тут не видел. Новенький?       – Да, – ответил Доктор, вытянув в сторону ракообразного существа раскрытую ладонь, на которой балансировала мармеладка. – Только что с горы.       – Осторожнее, – сказала пожилая женщина, – они нервничают рядом с людьми. Приходят с нами только потому, что мы ведем дела с к’теллидами.       Жвала м’нч’к дернулись, рот открылся, издалека всасывая запах мармелада вместе с воздухом. Почти без предупреждения из его рта вдруг подобно хлысту выстрелил тонкий усик и обхватил сладость. Жвала с удовольствием щелкнули.       – Ему нравится, – прокомментировала женщина. – Нечасто такое увидишь.       – Да, – пробормотал Доктор, – И это был мой последний пакетик.       Он положил пакет на протянутую руку-лопатку существа.       – Можем чем-нибудь помочь, сэр? – спросил мужчина.       – Боюсь, рыба мне не нужна. Но, может быть, вы скажете, где я могу раздобыть лучшего утреннего эля?              Звон тревожного колокола, долгое протяжное E*, пронеслось по горным коридорам, и Романа поняла, что игра началась. Оставалось лишь надеяться, что ей удалось достаточно приблизиться к ТАРДИС. Сорвавшись с места, она бегом двинулась вперед, локтями прокладывая себе путь в потоке монахов, отчаянно пытаясь вспомнить свое местоположение относительно подземного зала, куда была призвана ТАРДИС. Она была уверена, что это недалеко.       Она привлекала слишком много внимания. Монахи, как Г’тон, с похожими на кракена головами, убеждали других догнать и остановить ее, словно уже знали, кто она. Когда путь вниз оказался перекрыт, Романа свернула в сторону и нырнула в коридор, расходившийся целой сетью келий, в каждой из которых не было ничего, кроме койки, небольшого стола и коврика для молитвы. Эти монахи определенно вели очень простой образ жизни. Романа петляла по коридорам, становившимся все уже и уже, и все чаще упиралась в тупик. Пути отступления начинали иссякать.       Она вернулась назад, свернула в совершенно незнакомый коридор и оказалась в большой просторной комнате. Ее стены были белыми и напоминали соты – этот рисунок казался невероятно знакомым, как и тихий гул, наполнявший помещение. Дверь здесь заменяла белая ткань, которую Романа и отодвинула в сторону.       У дальней стены стояла ветхая аппаратура, большой резервуар, наполненный какой-то жидкостью, и несколько стеллажей, заполненных золотистыми стержнями со старыми потрепанными ярлычками.       Это была нулевая комната. Или, возможно, морг.       В самом центре комнаты, словно главная местная достопримечательность, были вмонтированы в пол грубые каменные ложа. На них лежало два обнаженных человеческих тела. Оба мужские. Они были старыми, но превосходно сохранившимися, ведь целью нулевой атмосферы всегда было замедлять клеточный распад и обеспечивать наилучшее окружение для регенерации и восстановления. На первый взгляд, оба они умерли по естественным причинам и уже не могли быть восстановлены посредством регенерации. Она не нашла никаких признаков насилия, но тела явно были для чего-то приготовлены. Их головы были побриты наголо и вместе с шеей покрыты какой-то мазью.       Романа перешла к стоявшему у стены оборудованию. Золотистые стержни, как она и подозревала, содержали выдержки биоданных. Эта база расовых данных позволяла павшим выживать, даже будучи отрезанными от Галлифрея. Регенерация в этом месте была опасна и, похоже, один за другим местные жители вымирали, и их некому было заменить.       Рядом с банком данных стоял большой резервуар с водой и довольно грубая версия генетического манипулятора. В отличие от манипуляторов, которые ей приходилось видеть в других Домах, этот был построен наспех и держался за счет примитивного процессора. И он был сломан. Она заметила, что печати на миксере биоданных разрушились, мониторы треснули. Даже если бы у них было достаточно тел, они никогда не смогли бы запустить эту машину. Если все манипуляторы на планете были в таком же состоянии, здесь никогда не появятся дети. Павшие вымрут через поколение.       Романа подошла к метаморфному симбиотическому регенератору. Это была третья модель – хуже нельзя было даже придумать. Ткнув в несколько кнопок, дернув переключатели, Романа сделала вывод, что, как и манипулятор, машина была сломана, причем сломана уже несколько веков назад. Не обладая такой роскошью, как размножение, демосийцы могли использовать эту технологию лишь чтобы увеличить свой срок жизни. Без этой последней возможности население планеты рано или поздно вымрет. Причем скорее раньше, чем позже.       Романа вздохнула. Эти люди в ней нуждались. Возможно, на всей планете только они с Доктором знали, как починить это оборудование.       Доктор.       Романа развернулась и снова нырнула за полог. В коридоре ее ждали монахи, готовые отвести ее назад в покои.              Таверна «Меч и посох» представляла собой разваливающееся четырехэтажное здание, стоящее на самом краю города. Доктор был уверен, что этот постоялый двор был идеален для того, чтобы восполнить знания о происхождении павших. Его знания о доколониальном К’теллиде, может, и были превосходными, но маяк определенно был установлен задолго до того, как сюда прибыли люди. Доктор должен был понять, кто они такие и откуда взялись.       Поправив пальто и шарф, Доктор собрался с духом, представляя себе внимание, которое привлечет. Затем он распахнул двойные двери таверны и принял вид американского бандита, обводящего взглядом салун «Последний шанс».       Бар был впечатляющ. Он явно был построен с расчетом на большое количество посетителей, но сейчас пустовал.       Надо было отдать должное Доктору, его появление в самом деле привлекло всеобщее внимание. Всех четырех человек. Помимо них внутри были лишь потрепанный декор, поставленные один на другой столы и темные, неосвещенные углы. К тому времени, когда Доктор пересек бар и остановился у стойки, посетители уже вернулись к своим делам.       – Бармен, – громко позвал Доктор, – будьте добры пинту** вашего лучшего утреннего эля.       – Простите, сэр, но мы подаем только кувшин***, – отозвался бармен, наполняя под стойкой кувшин. – Только с горы? – спросил он, с ног до головы оглядев повелителя времени.       Доктор кивнул, принимая напиток.       – Первый день. Я Доктор. Боюсь, пока не заработал денег… я могу рассчитывать на кредит?       Бармен кивнул, указывая на доску у себя за спиной. На ней было написано полдюжины имен, и записи напротив них походили скорее на табло с очками, чем на кредит. Мужчина добавил туда имя Доктора и приписал туда знак «/».       – Я Фаранберт, – сказал он, – бармен, землевладелец и хозяин таверны.       Доктор сделал глоток. Вкус у эля был горьковатый и напоминал ферментированный энергетик.       – Я думал, народу будет больше. Человек на рынке сказал, что это единственный паб в городе.       Фаранберт закатил глаза.       – Хотите сказать, единственный, который не закрыли. Торговля не идет вот уже несколько лет.       – О, – Доктор наклонился вперед, впитывая каждое слово. – Как же так?       – Все очень просто – численность, – ответил Фаранберт. – Когда-то новички спускались с горы постоянно, теперь же… вы первый за много недель.       – Ага, – прогудел один из местных. – Все разваливается.       Доктор наклонил кувшин и осушил его в несколько глотков.       – Значит, население сокращается?       – Сокращается? Слушайте, Док, когда мы сюда прибыли, армия Королевы насчитывала двенадцать тысяч человек, прибавьте к этому еще логистику и артиллерию, и получите… примерно тридцать тысяч мужчин и женщин.       – Да, – немного уклончиво сказал Доктор. – Но это было много лет назад.       – Много тысяч лет, – согласился один из местных.       – И сколько же осталось?       – Пять… – отозвался Фаранберт, – или шесть сотен.       Доктор присвистнул.       – На вершине горы об этом не говорят.       – С чего бы? – прогудел местный. – У них там, наверху, есть все, что нужно. Их больше интересуют менки, чем город!       – Улфар, выбирай выражения! – резко оборвал его Фаранберт. – Подбери свой грязный язык, если не хочешь жить в канаве!       Мужчина робко отвернулся к своей кружке.       – Простите его, – сказал Фаранберт. – В последнее время атмосфера тяжелая.       – Ничего, – ответил Доктор. – Но я не понимаю, за что жители так ненавидят к’теллидов?       – За что? – рассмеялся Фаранберт. – Посмотрите на этих людей. Они не могут работать на шахте, потому что монахи против. Они не могут работать на ферме, потому что почва отравлена. Они не могут строить, потому что домов здесь больше, чем жителей. Они не могут играть в мяч, потому что людей не хватает даже на более-менее приличную команду. Они не могут рыбачить, потому что к’теллиды жалуются. Они всего лишь хотят порядочной жизни, но за два миллиона лет все становилось только хуже.       – Доброго цикла, Фаран, – раздался голос от входа в таверну.       – Доброго цикла, Нард, – отозвался землевладелец, протягивая новоприбывшему кувшин. Нард присоединился к ним у стойки. Он был молод, едва вышел из подросткового возраста. Сев рядом Доктором, он протянул руку.       – Я Нард, – сказал он, – а вы?..       – Доктор, – они пожали руки.       – Он только что спустился с горы, – пояснил Фаранберт. – Нард тоже недавно присоединился к нам.       – Я пришел два сезона назад, – сказал Нард. – Но вы не выглядите как новичок.       – Я не совсем новичок. Я сначала решил попутешествовать. Посмотреть мир.       – За пределами острова? Вот это храбрость. И что там?       – О. Вода. И опять вода. Время от времени вылезают скалы. Домой написать не о чем.       – Да ладно вам, Док. Никто не может там выжить.       – Долго – не может. Потому я и вернулся.       – Такая жалость. Такая трата пространства. Вся эта вода. Знаете, если бы ее немного осушили, как хотели раньше, мы бы сейчас жили в раю.       – Осушили? Не понимаю.       – Как это, не понимаете? Вы точно пришли из монастыря?       – Брось, Фаран, – сказал Нард. – Откуда еще? Рендуликс – единственная планета в единственной звездной системе в карманной вселенной. Откуда еще он мог прийти?       Рендуликс?       Доктор вздрогнул, услышав это название. Оно означало «Сверкающий алмаз в сердце времени», и это было галлифрейское слово. Более того, это было альтернативное имя самого Галлифрея. Особое название, которое путешественники использовали вдали от дома, чтобы напоминать себе об их месте во Вселенной. Это слово пробудило что-то в памяти. Новые воспоминания. Новый мнемонический замок был открыт. Он потянулся к кувшину с элем. В том было приблизительно три или четыре пинты. Доктор поднес его к губам и осушил за шесть больших глотков.       – Я думал, эта планета называется К’теллид? – он со стуком поставил кувшин на стол и кивком попросил новый.       Нард ухмыльнулся.       – Не для нас. Может, это имя и используют в монастыре, где люди и к’теллиды живут и работают сообща, но здесь, в городе, мы еще помним имя, которое планете дала наша Леди, когда захватила ее во имя повелителей времени и была вознаграждена предательством.       Обведя взглядом бар, Доктор с разочарованием заметил, что здесь не было местного эквивалента орешков или чипсов. Он схватил второй кувшин.       – Полегче, – сказал Фаранберт, поднимая кувшин выше. – Вы в порядке?       – Все хорошо, – кивнул Доктор и повернулся к Нарду. – Что значит «наша Леди»?       Он снова осушил кувшин в семь глотков.       – Вы, кажется, говорили, что пришли из монастыря, – озадаченно проговорил Фаранберт.       – Все знают о Пенгаллии, – сказал Нард. – Вы не один из нас, да?       Кувшин выпал у Доктора из рук, кровь отлила у него от лица.       Пенгаллия. Серебряная Королева. Рендуликс. К’теллид.       Третий мнемонический замок щелкнул и открылся в его разуме. Страх захлестнул Доктора. Он отшатнулся от барной стойки и повернулся к двери.       Карнифекс.       Это слово эхом разнеслось у него в голове. Все глаза в баре устремились к Доктору. Нард неуверенно ступил вперед и предложил ему руку помощи.       Доктор развернулся и бросился прочь из таверны.              Войдя в свои покои под присмотром эскорта монахов, Романа обнаружила внутри ожидающих ее возвращения Тиамат, аббата Гесара и брата Г’тона. Старое лицо Тиамат не меняло своего выражения, лицо Г’тона невозможно было прочесть, но аббат был явно резок и зол.       – Кто такой Доктор? – требовательно спросил он, немедленно переходя к делу.       – Доктор? – Романа была изумлена вопросом. Откуда они знают? Неужели Доктор уже прибыл? – Почему вы это спрашиваете?       – Вы заставили нас думать, что прибыли в одиночестве, – сказал Аббат, – однако брат Г’тон сказал мне, что вы думали о том, чтобы найти своего спутника.       Г’тон? Она повернулась в рослому к’теллиду.       – Ты посмел читать мои мысли?       Г’тон ответил скромным поклоном.       На самом деле, – подумал он, – вы сами передали их. Только благодаря им я узнал о вашем присутствии.       – Все в порядке, Г’тон, – прервал его Гесар. – Ты не должен извиняться. Похоже, мы попались в очередную ловушку повелителей времени.       – Уверяю вас… – попыталась возразить Романа.       Гесар не обратил на ее слова никакого внимания и обратился к окружавшим ее монахам.       – Они надеялись внушить нам ложное чувство надежды, прислав шпиона в теле нашей Леди, чтобы мы впустили в свой дом убийцу.       Романа потеряла терпение.       – Аббат! Достаточно! – крикнула она, гордо выпрямив спину. – Я не шпион, и Доктор тоже.       Она выступила вперед и остановилась вплотную со своим обвинителем, глядя ему прямо в глаза.       – Вы похитили меня и пытались заставить занять место вашей Королевы, забыв даже спросить моего разрешения. И после этого вы ждете, что я открою вам свои тайны?       Гесар дернулся под напором Романы, не замечая слабой улыбки, родившейся на губах Тиамат.       – Я повелительница времени из Старшего Дома, назначенная на свою текущую миссию самим Президентом Галлифрея. А что касается Доктора, он занимал пост Президента дважды и сохраняет этот титул и связанные с ним дипломатические привилегии, выполняя задания Верховного совета.       Она сделала небольшую паузу, давая окружающим возможность воспринять только что сочиненные ею полномочия. Вряд ли можно было сказать, что она лгала.       – Вы сами заставили меня красться по вашим бесконечным грязным коридорам, – продолжила она. – Это была не моя идея.       Она снова умолкла. Не дождавшись возражений аббата, она решилась на небольшой блеф.       – Вам не приходило в голову, что политическая ситуация на Галлифрее могла поменяться? Что мы прибыли сюда, чтобы восстановить дипломатические отношения между нашими народами?       – Что? – Гесар очнулся от ступора. – Вы серьезно?       – Да, – Романа не знала, может ли она исполнить свои обещания, но постараться устроить примирение определенно стоило. – Я серьезно намерена представить ваше дело Лорду Президенту. Для вас прошло два миллиона лет, но для моих современников прошло уже десять миллионов.       Аббат покачал головой.       – Ты не сможешь доказать, что это не обман, повелитель времени.       – Может быть, – согласилась Романа, – но…       Тиамат перебила ее.       – Мы поймем, если это уловка.       Романа подняла на старуху взгляд. Та улыбалась.       – Я не соглашусь на зондирование сознания, – предупредила Романа. – Я обучена…       – Это не понадобится, – уверила ее Тиамат. – Ты просто закончишь церемонию инаугурации.       – Что? – Гесар был изумлен ее предложением. Идея короновать возможного предателя казалась ему смехотворной. – Как мы можем продолжать, зная, что она, возможно, шпион?       – Церемония – это больше чем простой ритуал, Гесар, – Тиамат достала брошюру, которую недавно давала Романе, и, развернув ее, сунула в руки аббату. – Подумай, – добавила она. – Обмен. Единение.       Гесар неуверенно перелистнул страницы, слушая речь Тиамат.       – Конечно, – ответил он. – Каждый обряд – это испытание, пройти которое может только сама Пенгаллия.       Тиамат прозорливо кивнула.       – Если Романа – шпион, принявший этот облик, чтобы обмануть нас, она выдаст себя. Но если это тело по праву принадлежит ей, если она и вправду является потомком Пенгаллии, наша Леди вернется, и все, что она предлагает, станет возможным.       – Да, понимаю, – Гесар в самом деле понимал, как и Романа, которую начинали беспокоить ожидавшие ее испытания. – Но согласится ли она? И что насчет Доктора?       Романа проглотила свои сомнения и неуверенность.       – Я согласна на церемонию, – кивнула она. – Я поняла, что нужна вам, и думаю, я могу помочь. Что касается Доктора, – добавила она, – он безвреден. Его излюбленное оружие – сложная метафора. Как только он поймет, в каком вы положении, он будет более чем рад помочь.              – В ответ на вашу помощь хозяин предложит свое содействие, – продолжил К-9, окончательно развеяв сомнения к’теллидов относительно спасения Доктора. – Он предпочитает решать проблемы мирными способами. Я не могу определить средства, с помощью которых он этого достигает, но его шансы благополучно разрешить конфликт приближаются к высоким.       Несколько тепло-розовых пятен выступили на коже Хранителя.       Я согласен оказать содействие Доктору. Я отправлю на поиски группу к’теллидов.       – Запрос, – К-9 обдумал его ответ и разработал предположительные сценарии спасения Доктора. – Как часто к’теллиды приходят в город людей?       Нечасто, – ответил Хранитель. – Некоторые м’нч’к приходят в город, чтобы торговать, но мы уже тысячу лет избегали прямого контакта.       – Запрос, – продолжил К-9. – Как к’теллиды узнают хозяина Доктора?       Понимаю, – Хранитель К’теллида на мгновение задумался над вариантами. – Я могу передать визуальное описание м’нч’к. К’теллиды, связанные с ними симбиотически, смогут представить его.       – Запрос. Понадобится ли вам доступ к альфа-волнам хозяина Доктора?       Вполне может быть, – подумал Хранитель. – Я могу передать их как к’теллидам, так и м’нч’к. Его будет нетрудно найти.       – Хорошо. Начинаю передачу сигнала.       К-9 опустил голову. Активировав экситонные схемы, он начал передачу.              Кардинал Пенгаллиядворамиэль, Серебряная Королева Демоса, Прародительница Дома Двора и Великий Маршалл Имперского батальона времени встретилась своим зеркальным взглядом с Леди Романадвортрелундар. Обе разделяли мнение о том, что коронационные одежды сидели идеально.       Стоявшая справа от Романы Тиамат, Великая мать Мадронала, была с ними согласна. Ее широкая улыбка и мерцающие искорки в глазах передавали ее немое одобрение. В ее лице не было ни тени сомнения, что Романа и Пенгаллия – один и тот же человек.       Романа легонько подалась вперед, позволяя одному из монахов надеть ей через голову серебряный пояс с вышитыми на нем печатями Демоса, Патрекса, Двора и Рассилона. Печати, как и выкованный на нагруднике ее доспеха узор, изображавший пожирающих гончих, были усеяны фиолетовыми драгоценными камнями такого же оттенка, что и складки сиреневых одежд, ниспадавших из-под доспеха. В качестве последнего штриха Тиамат прикрепила ножны от двойных мечей Пенгаллии к ее поясу. Романа думала о том, как мало состарилась одежда. Спустя два миллиона лет она все ее выглядела и ощущалась модной.       – Ну? – спросила старуха.       – Впечатляет, – отметила Романа, потирая лодыжки. – Надеюсь только, что нам не придется далеко идти. В этих поножах я себе мозоли натру.       Тиамат улыбнулась, припомнив, что Пенгаллия сказала то же самое, и подтолкнула Роману к двери.       – Ты уже была в Святилище Пенгаллии, – сказала она. – Именно туда мы призвали твою ТАРДИС.       – Правда? Но это же в трех километрах отсюда! Я не смогу так далеко идти в этом костюме.       – Все в порядке, Романа, – сказала Тиамат. – Мы можем воспользоваться подъемником аббата.       – Подъемником? – фыркнула Романа, подходя к лифту. – Значит, здесь все-таки есть лифт?       Хриплый смех Тиамат эхом пронесся по верхним коридорам монастыря.