Интерлюдия
21 мая 2015 г. в 22:28
В совсем другом месте, в совсем другое время, Пенгаллия проходила свою первую церемонию инаугурации. Она лежала в середине Зала Бесконечности, в самом центре Храма Вечности. Жрецы копошились вокруг нее, подготавливая к церемонии, а она смотрела наверх, на огромную голографическую модель планетарной системы, мерно кружившую над головой. Два солнца Кастерборуса, одно – большое и желтое, а другое – маленькое и красное – двигались в танце друг вокруг друга, как и последние пять миллиардов лет.
Планетарная система была нужна на церемонии для того, чтобы указать будущей Королеве ее место во Вселенной. На безопасном расстоянии от солнц пять планет вторили космическому танцу. Ближе всех к солнцам-близнецам был Кастер, лежавший всего в сотне миллионов километров от точки между двумя солнцами.
В ста пятидесяти миллионах километров, где должен был находиться Галлифрей, вторая из пяти планет, была пустота. Когда началась война времени, повелители времени изменили природу самой Вселенной в отчаянной попытке спастись от разрушительной мощи истории. В отношении к ним, модель планетарной системы играла не только навигационную роль, но и политическую. Рендуликс, или, иначе, родной мир, превратился в легенду.
Демос, где родилась сама Пенгаллия и где она сейчас лежала, ожидая коронации, двигался по своей орбите примерно в двухстах миллионах километров. Планета была шести тысяч миль* в диаметре, и ее окружали три небольших луны – Берн, Фалин и Киррос.
Почти в восьмистах миллионах километров находился Поларфрей – белый гигант, самая холодная и самая яркая из планет.
За Поларфреем систему окружало большое ледяное колцо, отделявшее самую маленькую и самую далекую из всех планет – Карн, темную сестру. Пенгаллия хорошо знала эту планету, ведь она прожила на ней почти всю свою взрослую жизнь, пока не отреклась от места среди Сестер Пламени и не вернулась, чтобы потребовать свою корону.
Почти в трех миллиардах километров от центра системы висел странный и волшебный феномен, освещавший своим светом Карн. Этот свет, известный под именем Великая Вуаль или Сияние Кастерборуса, знаменовал собой границу системы и в древние века считался барьером, за которым лежала остальная Вселенная.
Изображение Сияния почти касалось стен залы, отбрасывая свой свет на древние надписи, вырезанные на них прошлыми поколениями монахов, служек и сторонников, служившие руководством древним королям и королевам Демоса.
Двое монахов в зеркальных масках готовили лежавшую под моделью системы Пенгаллию. Один из них был одет в мерцающий балахон, переливавшийся цветами радуги, другой – в одежды, сменявшие свой цвет из серого в серебристый. Это были символы богов Какофонии – приносящей хаос, и Времени – дарителя порядка. Обнаженная Пенгаллия лежала на возвышающемся диоритовом постаменте, ее кожа мерцала в свете десятков пылающих факелов, развешанных по стенам залы. Пять монахов в зеркальных масках молча стояли, формируя вокруг нее ровный круг. Они тихо наблюдали за совершением ритуала. Каждый из них носил убор одного из богов: черный – бога Вечности, золотой – бога Света, зеленый – бога Жизни, алый – бога Боли и пурпурный – бога Смятения.
По обе стороны от головы Пенгаллии стояли миски с маслами и мазями, приготовленными для помазания. С помощью ковшей Какофония и Время осторожно разлили бальзам по ее обнаженному телу, от головы до кончиков пальцев. Они мягко растерли их, заставляя впитываться в кожу, ритуально выжигая ее эфемерную природу, приближая ее к образу самих богов, раскрывая ее энергию и меняя видение реальности.
Затем внесли ритуальные одежды. Жрецы одели ее в длинное украшенное драгоценными камнями шелковое платье цвета сирени и сурьмы. За ним последовал серебряный нагрудник с высеченными на нем гончими, какой когда-то носили древние короли и королевы Демоса. Гончие стали гербовым животным ее праотцев, Пенгаллия помнила рассказы о Дво́ре – величайшем короле-воине в истории Демоса – и его легендарной встрече с пожирающими псами. Она помнила и о том, что эту историю заново переживал каждый коронуемый властитель, в качестве последней проверки законности его правления. Это испытание ей только предстояло.
К этому моменту уже все семь жрецов присоединились к ритуалу: они надели на ее руки и предплечья серебряные браслеты, закрепили замысловатые цепочки и броши на ее одежды, надели на шею вышитый воротник, украшенный великолепными сапфирами и бриллиантами. Наконец, они прикрепили к ее лодыжкам серебряные поножи и надели ей на ноги украшенные драгоценными камнями сандалии.
– Ты готова принять свои обязанности? – спросила Какофония.
Пятеро жрецов-богов отступили назад, Какофония и Время помогли Пенгаллии подняться и провели ее в другую комнату. Та была еще больше и предназначалась для приема высшей аристократии и придворных, уже заполнивших ее полукруглые галереи. В самом центре зала стоял великолепный трон. Он был вырезан из того же диорита, что и постамент в Зале Бесконечности, но его украшали древние изображения и символы, а также драгоценные металлы. Пояса власти лежали на каменном столе, стоявшем рядом с троном.
Между Пенгаллией и троном стояли восемь жрецов-богов с закрытыми масками лицами, одетые в белые уборы Смерти. Время отступил назад, позволив сестрам-богиням Какофонии и Смерти обняться, приветствуя друг друга в напоминание о том, что, несмотря на долгую историю конфликта, принципы, которые представляли эти боги, будет олицетворять один человек – Серебряная Королева.
Время препроводил Пенгаллию на трон и жестом велел ей сесть, а затем сам встал справа. Какофония и Смерть остановились слева, там, где лежали пояса.
Какофония подняла серберяный пояс Демоса, украшенный изображениями драконов, окружавших печати Демоса и Дво́ры, и надела его через голову Пенгаллии. Смерть накрыла его золотым поясом Рендуликса, также украшенным древними галлифрейскими символами, окружавшими печати Патрекса и Рассилона. Символическое единение четырех печатей завершилось, когда пояса коснулись друг друга, вспыхнули слабым белым светом и слились в один пояс, представляющий связь двух миров.
– Ты – олицетворение традиций Государства и Империи, – провозгласил Время. – Ты готова править третьим миром и объединить пятый. Ты – пламя Демоса и горн Рендуликса. Ты – хранитель Империи.
– Только ты можешь разделить двойной пояс, – поведала Смерть. – Но сделав это, ты отвергнешь саму судьбу.
Какофония и Смерть поднесли Пенгаллии символы власти: посох и двойные мечи. Посох, бывший когда-то реликвией великого Пифиаса с Галлифрея, звался «Апотелис». Его задача – исцелять, и это был символ мира и дипломатии. Мечи, «Мершас» и «Шермас», когда-то принадлежали самому королю Дво́ра. Их цель – объединять при помощи силы, и потому они символизировали яростный дух Демоса, единственного мира, присоединившегося к Галлифрейской Империи на своих собственных условиях, как союзник, а не подданный.
– Пора, – сказал Время.
Восемь жрецов-богов выстроились вокруг Пенгаллии в процессию, провожая ее по ведшему из храма узкому коридору. Через десяток метров она выступила на свет.
За пределами Храма Вечности лежал большой внутренний двор, окруженный стенами и башнями. Там толпились послушники нескольких монашеских орденов, включая Буколианцев, Дромеанцев, Эремитов, Фелсеканцев и, конечно, Мадронитов. Лишь нескольким привилегированным монахам было позволено войти во врата храма. Друзья, соратники и посланники издали возгласы радости, когда процессия появилась и двинулась к специально подготовленной платформе. Над толпой висело несколько сферических три-дэ камер. Время от времени они меняли свое местоположение, чтобы заснять лучшие кадры, записать это событие для последующих поколений и, конечно, для общественных каналов.
За воротами, сверкая яркими плащами и начищенными доспехами, выстроились отряды Батальонов Времени – последняя преграда между Серебряной Королевой и ее подданными, собравшимися в отдалении в большую шумную толпу. Высоко в небе, прячась в белой тени настоящего Поларфрея, собрался Демосийский боевой флот, ряд за рядом выстроив Уланы четвертого класса для демонстрации своей мощи.
Пенгаллию провели через двор к платформе, где ее ждал второй трон. Он был проще: крепкий и надежный, высеченный из дерева, скромно украшенный серебристой краской. Это был трон Дво́ры, который короли древности использовали для официальных церемоний. Справа от него стояла назначенная советница Пенгаллии – Тиамат с Карна. Несмотря на свою молодость, Тиамат стала Высшей жрицей Сестринства, и ее роль в церемонии состояла в том, чтобы правление Пенгаллии казалось законным тем, кто все еще следовал древним традициям. Она низко поклонилась, когда новая владычица подошла ближе.
– Да вознесется Ваше Величество подобно утреннему солнцу и займет свое место на престоле.
Кивнув ей в ответ, Пенгаллия опустилась на трон. Жрецы-боги встали за ним полукругом. У них над головой камеры отталкивали друг друга, пытаясь найти самый лучший ракурс. Тиамат достала небольшую металлическую шкатулку.
– Это завещание богов, данное Дво́ра. Оно делало законным его правление, и сделает таким же ваше и ваших наследников, – Тиамат осторожно открыла шкатулку и вынула из нее древний свиток, исписанный почерком самой двадцать первой Пифии, в момент становления цивилизации, и провозгласивший Дво́ра наследниками Демоса.
Пенгаллия приняла свиток с поклоном.
– Вот, – продолжила Тиамат, передавая ей короткий серебряный жезл с королевской печатью Пенгаллии, – ваши тринадцать царственных титулов. Владычица Демоса, Возлюбленная Вечности, Первая Рассилона, Экзарх Мадрона, Китриарх Дво́ры, Защитница Империи, Сенешаль Пяти Планет, Та-Что-Объединяет-И-Покоряет, Великий Маршал Имперских Батальонов Времени, Избранная Небесного Разума, Могущественная Правительница, Великий Советник, Пенгаллиядворамиэль – Серебряная Королева.
Крики восторга поднялись из-за стен двора, когда Пенгаллия приняла жезл.
– Вот, – произнесла Тиамат, поднимая тонкий серебряный венец, – подтверждение вашей власти: королевская корона, представляющая ваше единение с народом Демоса. Власть Государства и Империи представлена в вас. Вы правите третьим миром и объединяете пятый. Вы – пламя Демоса и горн Рендуликса. Вы – хранитель Империи.
– Только вы можете носить корону, – продолжила Тиамат, опуская венец на голову Пенгаллии, – ибо отвергнуть ее – значит разорвать священную связь с вашим народом.
Крики стали громче, когда церемония окончилась и Тиамат вернулась на свое место справа от королевы. В небе к боевому флоту присоединились всполохи фейерверка, а Пенгаллия приготовилась к первому ходатайству.
От толпы гостей отделилась тень. Человек был одет в полную золотую броню, аналогичную одеянию его народа, с большим крылатым воротником, выделявшим и искажавшим форму его плеч, и с длинным золотым плащом за спиной. Повелитель времени поднялся на платформу и преклонил перед колоревой колено.
– Губернатор Протеус, – обратилась она.
– Теперь я посол Протеус, владычица. Королевский Дом Дво́ра восстановлен в звании суверенного Дома Демоса.
– Разумеется, – улыбнулась она. Она слишком быстро забыла об этой детали.
– Я принес весть от Президента Пандака. Как первый Эрл Патрекса, он хочет сделать личное предложение новому Китриарху Дома Дво́ра.
– Китриарху? – Несмотря на то, что этот титул был недалек от истины, он давно устарел, и Пенгаллии не нравилось, когда ей об этом лишний раз напоминали. – Я последняя в своем роде, Протеус. Нам тысячелетия пришлось ждать короны, и, благодаря Рассилону и его возрастным ограничениям, я нескоро смогу произвести наследников.
Протеус кивнул.
– Рассилон – дело прошлое, владычица. Пандак предлагает вам будущее.
Слухи о насильной отставке Рассилона старались не выпускать за пределы Капитолия, но Протеус намекал на то, что в политике повелителей времени намечались перемены.
– Какое будущее?
– Место в Верховном совете, Патронаж Патрекса и Общинный генетический манипулятор.
Общинный генетический манипулятор? Пенгаллия была заинтригована. Демос был единственным миром за пределами Галлифрея, которому был позволен доступ к генетической технологии, – в основном ради расширения Батальонов Времени, – но они обладали одной из самых примитивных моделей, которая не могла предложить ничего лучше прямого клонирования демосийских воинов. С другой стороны, Общинный генетический манипулятор давал возможность программировать множество генетических улучшений, расхожих в обществе повелителей времени. Такого предложения еще никому не делали.
– Я хочу знать детали этого предложения, Протеус.
– Пандак хочет, чтобы Дом Дво́ра присоединился к великим Домам Галлифрея. Влил в общество повелителей времени новую кровь.
– Галлифрей снова предлагает разделить свою власть с союзниками? – ее подозрения возрастали. – И что я должна сделать ради этой великой чести?
– Президент просит о двух вещах: Первое – Демос продолжит поддерживать войну…
– У Демоса нет другого выбора, – прервала его Пенгаллия. – После того, как в начале войны Галлифрей удалился из этой Вселенной, Демос был сердцем Империи. Вы наш губернатор, но новые альянсы и большую часть побед вам принесли генералы Демоса. Именно демосийские Батальоны времени входят в состав ваших боевых флотов и уничтожают ваших врагов. Мы восстановили свою суверенность, но не забыли свои обязательства.
– Я рад это слышать, ваше величество.
– А второе требование?
Повисла короткая тишина. Если не Президент Пандак – то хотя бы Протеус хорошо знал политические взгляды Пенгаллии, и боялся, что второе условие будет невозможно принять.
– Забудьте об Империи.
Пенгаллия была ошарашена этим требованием. Оно било в самое сердце культуры демосийцев. Идея Галлифрея – Рендуликса как центра Империи, была символической.
– Что? – Это было все, что она смогла выдавить.
– Это недостижимая мечта, владычица. Империя не работала с тех пор, как началась война, и при существующем порядке вещей мы не сможем ее поддерживать.
Значит, Галлифрею больше не нужна была Империя. Война сделала свое черное дело. Им не хватало лидера.
– Империя – нечто гораздо большее нежели простая мечта, Протеус. Это важнейшая часть нашей философии. Традиция, повиновение, честь, понимание, верность – и уважение. Сотни колоний и тысячи связанных с нами миров следовали этим принципам миллионы лет. Лорд Рассилон это понимал.
– А теперь его нет. Президент Пандак и Совет считают, что пришла пора объединиться. Война ведется на слишком много фронтов, слишком много жизней было положено во имя повелителей времени.
– Только ради них, – сказал Пенгаллия, – я приму предложение.
– Правда?
В этот раз ошарашен был посол, но Пенгаллия понимала, что предложение Пандака давало надежду Империи. Обладая местом в Совете и полным доступом к Капитолию, Серебряная Королева могла воспользоваться этой новой перспективой – воздействовать, уговаривать. Пандак предлагал ей место во власти, которое можно было использовать.
– Да, – Пенгаллия кивнула. – Но у меня есть собственное условие. Вместо того чтобы поддерживать войну, я предлагаю Демосу возглавить ее. Рассилон понимал необходимость упреждающих действий, но раз его нет, вашему народу не хватает инстинкта убийцы. Увиливания Пандака стоили ему победы в этой войне. Пора переломить ее ход.
Протеус помолчал, обдумывая предложение. Президент ожидал куда меньшего.
– Думаю, это приемлемо, – сказал он.
Примечания:
* 200 000 миль ~321 900 км.