В мгновение ока

      Солнце моргнуло, и его оранжевый свет начал таять, переходя в красный спектр, превращая Окулус в кровоточащий раненый глаз. Тени сместились, проплывая над островом, земля остыла, а стоячий воздух начал шевелиться. Небо медленно окрасилось розовым, проснулись голоса зверей и насекомых, прижавшийся к земле туман начал подниматься, соединяясь с высокими тонкими облаками, отбрасывавшими на землю темные тени, словно невидимая рука закрыла небеса.              Свет сместился, и теплое красное марево залило гробницу Пенгаллии. Тиамат вздрогнула. Солнце сменило свою фазу слишком быстро, словно время ускорилось само по себе. В другом конце комнаты, разрезая кроваво-оранжевый морок, словно маяк, сияющий в тумане, родился новый источник света – это была ТАРДИС Романы. Странная лампочка на крыше синей будки ожила, а за матовыми стеклами вспыхнуло белое сияние. Воздух вокруг корабля начал наполняться энергией. Старая женщина явственно чувствовала запах озона.       – Романа? – Тиамат потянулась к ее разуму. Повелительница времени не шевелилась и не открывала глаз: воспоминания о прошлой жизни все еще выстраивались в ее гиппокампе. После легкого прикосновения Тиамат убедилась, что сейчас она поглощала первые дни Пенгаллии в качестве кардинала.       Обернувшись к ТАРДИС, Тиамат попыталась отключить системы корабля. Но стоило ее разуму соединиться с ним, как ее ударила совершенно неожиданная ответная волна энергии.       Тиамат потеряла сознание и упала.       Спустя несколько мгновений заряд, накопившийся вокруг ТАРДИС, начал трещать сгустками темной, ничего хорошего не предвещавшей энергии. По комнате пронеслись вспышки черных молний, становясь все сильнее и сильнее, оставляя маленькие дымящиеся кратеры в полу и стенах.       Видения Романы запнулись и остановились. Сознание вернулось к ней, она огляделась и увидела чернеющий красный свет, заливающий залу; тяжелую дверь, в которую не переставал колотить Гесар; сверкающий саркофаг в центре комнаты; Тиамат, распростертую на полу у алтаря, и мерцающие огни и сгустки энергии, испускаемые ТАРДИС.       В этот самый миг ТАРДИС словно бы взорвалась шаром черного света, и Романа ощутила хлынувшую волну энергии. Она потеряла сознание до того, как ее подхватило, швырнуло через всю комнату и ударило о стену. Она не успела увидеть, как энергетический шар – а вернее, огромная черная молния, – взметнулась вверх и ударила в точку наименьшего сопротивления. Словно копье она влетела в световую шахту, направляясь прямиком к искусственному солнцу к’теллида.              Высоко над горой Мадронал по небу протянулись две дуги из черных молний. Одна появилась из самого Окулуса и, словно копье, ринулась вниз, ударив куда-то в середину леса. Вторая вырвалась из глубин горы и вонзилась в самое сердце Окулуса, в той же самой точке, из которой вылетела первая молния. Две дуги повисли в небе, формируя ужасающий треугольник между солнцем, горой и лесом.              Гесар все еще барабанил в дверь гробницы Пенгаллии, когда рассеявшийся свет Окулуса вдруг мигнул и погас. Ужас, родившийся после перехода солнца из оранжевого периода в красный, подсказывал, что причина происходящего крылась в запертой комнате. Каким-то образом Романа предала их.       Они обе без сознания, – подумал Г’тон рядом с ним, излучая собственную фосфоресцирующую ауру, чтобы заменить гаснущее солнце, пока не зажгут факелы в коридорах.       – Ты знаешь, что случилось? Что происходит?       Нет. Но я не почувствовал в намерениях Леди Романы никакого злого умысла прежде, чем она потеряла сознание. Там произошел какой-то взрыв.       Гесар побледнел.       – Взрыв? Я ничего не слышал. А что с к’теллидами?       Разум Г’тона коснулся тех, кто стоял у подножия горы и тех, кто находился с Хранителем к’теллидов в зале совета подводного города, в отчаянии надеясь узнать, что случилось.       Тем временем Гесар возобновил свои попытки открыть дверь и налег на нее плечом.              Раскат грома эхом пронесся по К’теллиду, пучки черных молний метнулись к земле, прорезая облака и зарываясь в почву.       Мрачнеющий Окулус потемнел, все больше и больше походя на закрывающийся глаз, чем на пылающее солнце. Всего за несколько секунд мир погрузился во тьму. Голоса насекомых стихли почти мгновенно, и тишину в городе павших теперь прерывал лишь гром да редкие шлепки капель дождя – первого дождя в жизни этой планеты.       Стоя на коленях, Доктор кричал от боли, а в его глазах пылал темный, неуправляемый огонь. Над головой у него медленно формировались черные облака. Как и Г’тон, оседлавшие зверей к’теллиды сменили цвет кожи, чтобы соответствовать нахлынувшей тьме, и теперь излучали жутковатое сияние, падавшее на деревья.       Прячась в нескольких шагах от них, Нард отчетливо видел Доктора в окружавшем его мерцающем фосфоресцирующем сиянии. Однако никакой источник света не мог заглушить пылавший в глазах чужеземца черный огонь. Далеко впереди, за спиной Доктора, Нард увидел черную молнию, зарывавшуюся в землю у маяка, на который тот наткнулся на своем пути с горы. Нард ни секунды не сомневался, что молния и пламя в глазах Доктора были связаны.       Маяк был прямой целью молнии. Виверы на его поверхности вспыхнули алым, камень принялся впитывать окружившую его темную энергию. Чем ярче становилось их сияние, тем ярче виверы горели в разуме Доктора. Он опустился на колени у матрицы, чувствуя, как чудовищная мощь вырывается из его разума. Чем сильнее становилась энергия, тем тише звучали у него в голове голоса к’теллидов, отчаянно пытавшихся поговорить.              Все в порядке, Доктор, мы не причиним вам вреда.       Взрыв черного света из глаз Доктора заставил Нарда отвернуться, но не раньше, чем он увидел белые силуэты трех менков, которые так и остались выжженными в его памяти. Этот миг стал их последним, и тела их обратились в прах.              Все в порядке, Доктор, мы не причиним вам вреда.       Голоса трех к’теллидов, с которыми связался Г’тон, внезапно заменила волна психической энергии. Та охватила его, вызвав немедленную реакцию синапсов, заставив мускулы сокращаться, но прежде чем сработали рефлексы, голова Г’тона взорвалась облаком фосфоресцирующего света. Легкая мерцающая пыль и тяжелый чернильно-черный туман заполнили коридор. В тот же миг тело к’теллида под одеждами разорвалось облаком темной пыли, и его балахон осел на пол.              Все в порядке, Доктор, мы не причиним вам вреда.       Голоса к’теллидов, передававшиеся в разум Доктора через экситонные схемы К-9, оборвались мощным психотронным взрывом, который, согласно визуальным сенсорам робота, был способен атаковать его гостеприимных хозяев смертельным импульсом. В тот миг, когда советник-к’теллид, соединивший свой разум с Хранителем, был поглощен разрушительной силой темной энергии, К-9 расплавил экситонные схемы, оборвав свою связь с Доктором.       Когда все, что осталось от советника, кучкой легкой пыли осело на полу, тишина, воцарившаяся в зале, разорвалась яростными криками страха и массовой дрожью щупалец.       Карнифекс!       Мысли Хранителя к’теллидов, утопавшие в изумлении и ужасе, эхом пронеслись по подводному городу.       Повелители времени возвратились. Наступил судный день.              – Г’тон!       Попытки аббата проникнуть в святилище прервал неожиданный конец его самого доверенного помощника. Когда последние крупицы фосфоресцирующего праха осели на полу, коридор погрузился в непроглядную тьму. Осознав, что сбылись его самые ужасные страхи, Гесар опустился рядом с павшим другом на корточки, наощупь нашел пустые одежды и, прижав их к лицу, заплакал.              Висевший над горой Окулус сощурился. Его бледный фиолетовый свет мерцал между серых облаков, а под ними бушевал шторм.       Боль, разрывавшая голову Доктора, начала стихать, и все меньше сил требовалось для того, чтобы сопротивляться мощи виверов. Голоса умолкли, хлеставшая из него энергия стихла. Но он чувствовал, как дальние участки разума подобно резервуару наполняются скрытой энергией.       Постепенно зрение его прояснилось, и Доктор обнаружил, что стоит посреди поляны, где развернулась кровавая бойня. Его окружало кольцо выжженной земли, в котором он отчетливо видел три кальцифицированных тела животных, каждое из которых своей формой отдаленно напоминало м’нч’к и его всадника.       Распахнув глаза, Доктор поднял руки к лицу.       Нард выступил вперед, в круг фиолетового света, и подошел к Доктору.       – Доктор?       Распахнутые глаза Доктора невидяще глядели в пространство, он не обращал на юношу никакого внимания. Демосиец помахал ладонью у него перед лицом.       – Доктор? Что произошло?       Стоявший на коленях повелитель времени пару раз моргнул, а затем посмотрел на Нарда.       – О, – сухо сказал он. – Это ты.       – Доктор… вы их убили. Убили всех. Что вы сделали?       – Ты сам сказал, – ответил Доктор. – Я их убил.       – Но… как?       Доктор повесил голову, погружаясь в отчаяние. Через несколько секунд он снова обернулся и диким взглядом уставился на мальчика, буравя его до самого нутра.       – Я машина для убийства, Нард. Карнифекс, – последнее слово он буквально выплюнул.       – Что такое карнифекс?       – Живое оружие. Мой разум превратился в живую батарейку, и она заряжена до предела.       Нард осторожно отшатнулся от Доктора, чье испуганное выражение лица молило только о сочувствии, понимании. Несмотря на свою ненависть к менкам, Нард не был уверен, что сможет дать Доктору то, что ему было нужно.       – Все в порядке, – сказал Доктор, – ты в безопасности. Программирование было очень детальным.       – Детальным?       – Да, – пояснил Доктор, махнув рукой в сторону леса. – Там стоит маяк, оставленный здесь повелителями времени. Он запрограммировал меня уничтожать любого к’теллида, который коснется моего разума.       – Только к’теллида? – Облегчение Нарда было заметно невооруженным взглядом. Он снова приблизился к Доктору и протянул руку, чтобы помочь ему подняться.       Едва их ладони соприкоснулись, Доктор отпрянул.       – Доктор?       – Нет, – повелитель времени отшатнулся назад. – Только не снова.       И его глаза снова вспыхнули черным.       Через мгновение дымящийся прах Нарда лежал у ног Доктора.              Когда Романа пришла в себя, и ее зрение прояснилось, она увидела склонившихся над ней аббата и Тиамат. Романа сидела, прислонившись спиной к стене залы. На голове чувствовалась неприятная шишка размером с куриное яйцо.       – Что случилось?       Приглядевшись, Романа заметила на щеках аббата дорожки от слез. Тиамат выглядела еще старее и растрепаннее, чем обычно – если такое вообще было возможно. Комната вокруг была еще темнее чем раньше: ее наполнял тусклый фиолетовый свет, а в нишах по периметру залы пылали факелы.       – Я хотел задать тот же вопрос, – сказал Гесар. – Я жду объяснений.       – Она ничего не знает, – настойчиво отозвалась Тиамат. – Думаешь, шпион допустил бы, чтобы его вот так приложило о стену?       Гесар усмехнулся.       – Любопытно, что это говоришь именно ты, – сказал он, повернувшись к старухе. – Ты подорвала мое доверие, Тиамат.       – Глупости. Я, как и ты, верна нашей Леди. Это ты с годами потерял трезвость рассудка.       – Потерял трезвость рассудка? Позволь напомнить, Великая мать, что это ты привела сюда Роману и ее друга-карнифекса, и что именно ее ТАРДИС атаковала Окулус. Эта планета балансирует на очень тонкой грани, с трудом сохраняя равновесие, а их присутствие здесь – величайшая опасность, с которой мы сталкивались. Брат Г’тон погиб, небо потемнело, а температура снаружи становится все выше.       – Постойте, – проговорила Романа, не понимая, на что намекает аббат. – ТАРДИС атаковала ваше солнце? Как это возможно?       Гесар снова повернулся к Романе, на лице его было написано недоумение.       – Даже сейчас ты разыгрываешь неведение?       – Вы упомянули какое-то слово, – продолжила Романа. – Карнифекс. Это же из старого галлифрейского стихотворения. «Бог Карнифекс с огнем черным в глазах / Сурово чудовищ разит и наветы, / Бдит у постели твоей в головах, / Гонит кошмары твои до рассвета».       – Да, оно замечательное, я уверен. Но карнифекс – это не просто детская сказка. Если ты была без сознания, когда погиб Г’тон, мне остается предполагать, что этой силой обладает Доктор.       – Доктор – миролюбивый человек, Гесар. Даже если бы он обладал подобной силой, он не стал бы ее использовать.       Гесар с сожалением покачал головой.       – Какими бы ни были твои побуждения… – он помолчал, – … и я верю, что ты не знаешь, что происходит… значит, ты приманка. Значит, ты здесь, чтобы вывести нас на чистую воду, – чтобы Доктор мог выследить нас и уничтожить.              Стоя в ногах у Хранителя к’теллидов, К-9 попытался привлечь к себе его внимание. Гул, разносившийся по залу, перемежался ментальными завываниями, распознать которые робот не мог. Спустя короткий период в три целых тридцать семь сотых минуты дрожь огромного тела кракена улеглась, и К-9 воспользовался возможностью вставить свое замечание.       – Доктор не несет ответственности за вашу потерю, – начал он. В подтверждение своих слов, К-9 вывел перед собой красное голографическое изображение, которое представляло собой монохромную схему техно-мнемонической матрицы в трех измерениях.       Что это? – спросил Хранитель, подавив свое горе. Молочно-белые радужки его глаз сфокусировались на изображении.       – Это техно-мнемоническая матрица. Стационарный психолингвистический маяк позиционирования и передатчик, предназначенный для загрузки навигационных, географических, социально-экономических, культурных и антропологических данных в разум любого повелителя времени. Маяк выполняет свое предназначение путем подражательного программирования, переписывая память и биоданные любого задействованного повелителя времени. Во времена Войн Времени матрицы были использованы для превращения галлифрейцев в несущих геноцид агентов и были выведены из обращения во избежание злоупотребления.       Я не знал об этой матрице. Должно быть, ее поместили на К’теллид, когда повелители времени заперли нас.       – Запрос, – сказал К-9, сворачивая голограмму. – Каковы ваши намерения по отношению к Доктору?       Мне знакома описанная тобой технология, и я признаю, что Доктор не несет ответственности за свои действия, – Хранитель помолчал. – Однако его нужно остановить. Любой ценой.              Доктор стоял, словно в тумане. Он не шевелился, и лицо его было пусто, а взгляд отказывался замечать выжженный круг на земле. Он был один в карманной вселенной, без ТАРДИС, без К-9, и кровь как к’теллидов, так и павших, была на его руках. Он был беспомощен и одинок. Внезапно он осознал, что на К’теллиде не было монстров. Кроме него. И, чувствуя мощь карнифекса, клубящуюся в его разуме, Доктор понял, что ему не хватает одной простой вещи.       Выхода.       Так он и стоял, не слыша приглушенного перестука копыт, приближавшегося с каждой секундой. Он не повернулся, чтобы взглянуть на прибывших всадников, и не отреагировал, когда они, обнажив оружие, окружили его.       Шериф Алдус огляделся. Кто-то – или что-то – убило трех менков и одного человека, возможно, Нарда.       Покопавшись в пепле у своих ног, Алдус нашел медальон, который когда-то носил мальчик, окончательно подтвердив свои подозрения. Тот, кто это сделал, явно стоял в самом центре выжженного круга – как раз на месте Доктора.       – Доктор? – Алдус заглянул в пустое лицо повелителя времени. – Это вы сделали?       По щеке Доктора сползла одинокая слеза, его взгляд вдруг сфокусировался.       – Да, – сказал он. – Я убил их всех.       Он протянул шерифу свои запястья.       – Думаю, вам лучше всего запереть меня и выбросить ключ.              Во второй раз за свой короткий визит на эту планету Романа шла по коридорам монастыря в сопровождении охраны. Однако, в отличие от первого раза, она была не одна. По приказу Гесара, и ее, и Великую мать поместили под домашний арест и приказали им оставаться в келье последней до возвращения аббата. Как и следовало ожидать, Тиамат попыталась оспорить этот приказ, но Гесар, едва сдерживавший гнев, был непоколебим.       Романа заметила еще одну перемену со времени своего первого заточения. В первый раз монахи были одеты лишь в простые одеяния и зеркальные маски. В этот раз они были облачены в полный доспех со сверкающими серебристыми нагрудниками поверх пурпурных туник. Каждый из них держал в руках церемониальный посох, а у плеча – винтовку-стазер.       – Не волнуйся, дорогая, – сказала Тиамат. – Мадрониты всегда были военным орденом, но они не стреляли из этих винтовок уже два миллиона лет.       Войдя на тот же уровень, где находилась комната Пенгаллии, эскорт повел женщин в боковой проход, где одна за другой выстроились редкие двери келий – пустых и без единого намека на уют. В самом конце коридора находились покои Тиамат, где и оставили заключенных.       Это была небольшая круглая комната, вырезанная в горной породе. Как и в кабинете Гесара, тут было окно с крепкими ставнями, но на этом сходство заканчивалось. Кровать Тиамат представляла собой просто матрас, разостланный на полу, а единственным предметом мебели здесь был стол и большая тахта, служившая одновременно прикроватным столиком. Старуха уселась на матрас, скрестив ноги и неестественно улыбаясь своей новой сокамернице.       – Как ты живешь в такой убогости? – спросила Романа.       – Может быть, моя комната маленькая и простая, Романа, но она чистая, и в ней есть все, что мне требуется. Попробуй сесть и успокоиться.       – Успокоиться? – Романа принялась раздраженно ходить взад-вперед по комнате. – Гесар взял в руки оружие и решил открыть сезон охоты на карнифекса. Не думай, что я буду спокойно стоять и ждать, пока они убьют Доктора.       – Этот Доктор много для тебя значит?       Романа запнулась.       – Полагаю.       Ей нравилось время, проведенное с Доктором, но она не оставляла намерений вернуться на Галлифрей и завершить свое развитие в качестве повелителя времени. А раз уж этот вариант пока был недоступен…       – Он – все, что я имею на данный момент. Хотя, если подумать, он сам все это и устроил.       – Вы долго путешествовали вместе?       – Нет, всего пару лет. Но, думаю, теперь мы можем провести вместе целую вечность.       – Почему?       – Он перешел дорогу очень… могущественному существу.       – То есть, Черному Стражу?       Романа вздрогнула.       – Откуда ты знаешь?       Тиамат таинственно улыбнулась.       – Это записано в Книге Грядущих Легенд.       – Правда? – Романа всегда считала Книгу Грядущих Легенд всего лишь мифом. Книга древних правителей Галлифрея, в которой они записывали свои наркотические видения вероятного будущего. Она больше не существовала.       – Все где-нибудь да записано, – отозвалась Тиамат, стуча пальцем себе по виску, – но не обязательно на бумаге. Значит, твой Доктор – отступник?       – В своем роде, – ответила Романа.       Улыбка старухи стала шире, ее глаза сверкнули.       – Тогда вы будете путешествовать вместе еще очень долго.       – Правда? – Романа была шокирована такой вероятностью. – Я нахожу его просто невыносимым и не уверена, что смогу терпеть это сколько бы то ни было еще.       – Ты хочешь расстаться с ним?       – Ну, я не собиралась. Но здесь меня определенно ждет работа, и я не думаю, что он во мне нуждается.       Она подумала о положении Доктора. Он и раньше находил себе питомцев среди людей и всегда умудрялся преодолеть наиболее трудные препятствия в своей жизни. С самого момента их встречи он неустанно напоминал Романе, что она всего лишь модный аксессуар.       – Вам ведь нужна ваша королева, не так ли? Вы должны восстановить свою расу и заключить мир с повелителями времени.       – Возможно, – ответила Тиамат. – Но мы выживали сами по себе больше двух миллионов лет.       – Но теперь под угрозой даже ваше выживание. Ты, кажется, говорила, что искала меня? Зачем было это делать, если во мне не было нужды?       – Я не говорила, что ты нам не нужна. Ты последний потомок Пенгаллии, и только ее возвращение может нас освободить.       – Значит, я должна остаться.       – Ты должна поступить правильно, когда придет время.       – Какой у нее будет выбор после того, как мы остановим Доктора, Тиамат?       Гесар стоял в дверях кельи, поправляя под подбородком застежку пернатого шлема, завершавшего его серебряную броню.       – Я подумал о вашем положении, Леди Романа, – сказал он. – Когда мы разберемся с карнифексом, мы проверим теорию Великой матери. И если вы в самом деле являетесь потомком королевы, я лично прослежу за тем, чтобы вы завершили свое развитие в качестве повелителя времени.       – Мое… вы это можете? Но вы даже не с Галлифрея.       Гесар улыбнулся.       – Неужели вы никогда не слышали о Восьмеричном пути*? Похоже, в наши дни повелителей времени держат в неведении. Итак, – он помолчал, разглаживая свой пурпурный плащ, и повернулся, чтобы выйти из комнаты. – Я скоро вернусь. А тем временем, – он обернулся и посмотрел на Тиамат, – предлагаю тебе подготовить ее разум к испытанию.