В мгновение ока

      Всадники в полном молчании галопом неслись под сильным дождем. Копыта их нервных, паникующих коней разбрызгивали грязь, а фиолетовое небо над головой постепенно темнело. Темный цикл, наступивший на три периода раньше, напугал не только лошадей. Вскоре они миновали городские ворота и внесли своего пленника на торговую площадь, разогнав паникующих горожан и прорицателей, вещавших о конце света. Сейчас у людей были свои заботы: им нужно было готовиться к гибели мира.       Сидя позади сержанта Мальтуса, Доктор с грустью огляделся. Тьма наступила так быстро, что рынок не успел закрыться, и павшие не знали, что им делать. Некоторые из них просто смотрели в небо, остальные – метались из угла в угол. Торговцы бросили свои прилавки и вернулись домой. Потоки дождевой воды умывали площадь – и это было редкое явление на планете, где облака чаще лежали на земле, чем поднимались в небеса.       Доктор ступил на порог полицейского участка во второй раз. Сержант помог ему спешиться. Доктор постарался не встречаться с ним взглядом и поморщился, когда его втолкнули в дверь.              – Ну?       Романа продолжала курсировать по комнате, в то время как пожилая женщина сидела, скрестив ноги и углубившись в размышления. Тиамат открыла глаза и подняла на Роману вопросительный взгляд.       – Что это за испытание? – спросила Романа.       – Это всего лишь тест, – ответила женщина, выпрямив ноги и поднявшись. – Но волноваться сейчас надо о другом.       – Например?       Старуха пересекла комнату и, подойдя к окну, открыла ставню, за которой обнаружилась темнота.       – Темный цикл наступил слишком рано. С тех пор, как твоя ТАРДИС выпустила тот заряд, время или, по меньшей мере наше восприятие времени, ускорилось.       Романа покачала головой и, подойдя к окну, выглянула наружу.       – Вообще, это ТАРДИС Доктора. Впрочем, иногда она кажется довольно независимой. Что касается скорости времени – оно не поменялось, а значит, дело в самом солнце. Оно ведь искусственное?       – Окулус? Да.       Романа заметила, что окно было грубо вытесано в стене горы, поверхность ее, поначалу показавшаяся каменной, на самом деле была пористой и органической. На склоне виднелась растительность и низкий кустарник. Она повернула голову, надеясь увидеть солнце, но то находилось под слишком крутым углом.       – Значит, – продолжала между тем Тиамат, – когда ТАРДИС атаковала нас, должно быть, она повредила также и солнце.       – Я никогда не слышала, чтобы ТАРДИС могла повредить солнце, – возразила Романа.       – Ну, это не совсем солнце – скорее конвертер. Он поглощает избыточное тепло с поверхности планеты и переводит его в свет.       – А, – Романа начинала понимать. – Как охлаждающий лазер? И куда уходит тепло?       – Прости, Романа, – пожав плечами, сказала Тиамат. – Я не ученый.       – Зато я – ученый. Вся эта планета находится внутри природного солнца и освещается искусственным. Без поглощения большей части тепла планета просто превратится в уголек. Оно должно куда-то переводиться.       Тиамат снова закрыла ставню. В ее движениях чувствовалось смущение.       – Что? Что ты от меня скрываешь?       Вернувшись к постели, Тиамат снова уселась и подняла взгляд на Роману.       – Далеко ты продвинулась? – спросила она. – Что из воспоминаний королевы ты успела увидеть?       – Достаточно, чтобы понять, что она не заслуживала репутации жадного до власти деспота.       – Репутации? Повелители времени не стерли ее из истории?       – Если бы, – сказала Романа, мысленно возвращаясь в свои детские годы. – Ее имя затерялось в истории, но Дом Дво́ра был известен как Дом безумных Президентов – спасибо легендам о Серебряной Королеве и Морбиусе. В мое время ее помнят за захват президентской власти и трату ресурсов на постройку Президентской ТАРДИС размером с небольшую луну. Говорили, сама Пифия поднялась из могилы, чтобы изгнать ее и покончить с увековеченными ею Войнами Времени.       – Пифия, да? – Тиамат улыбнулась. – Новый поворот, я о таком не слышала. Нет, она получила звание Президента в совсем других обстоятельствах. Хорошо, что я унесла это с собой.       Порывшись в складках одежд, Тиамат вынула корону, которую они использовали в гробнице Пенгаллии, и протянула ее Романе.       – Ты все еще хочешь увидеть, что случилось?       Романа приняла корону и повертела ее в руках. За исключением небольшой вмятины, та выглядела, как и прежде. Опустив ее на голову, Романа закрыла глаза и приготовилась к новому видению.       Через мгновение ее разум открылся, и начали появляться образы. Однако это не были воспоминания Пенгаллии. В этот раз, похоже, она наблюдала события из других глаз. Своих собственных.       Шла середина дневного периода. Романа шла по коридору школьного крыла Дома. Большая часть Кузин из ее потока или вернулись в спальни, или сидели на загрузке мозгов.       Романа никогда не испытывала необходимости в этом процессе. Обучение было величайшей радостью в ее жизни. Сегодня больше не было уроков, но на завтра был назначен тест по средневековой истории, и она хотела улучшить свою последнюю оценку. И потому сейчас она бесцельно бродила по коридорам, заново проматывая в голове уроки этого дня.       – Эй, Роми, – воскликнул радостный голос, – так <b>вот</b> где ты прячешься!       – Тетушка Баба! Что ты здесь делаешь?       Баба была высокой женщиной, во всем внешнем виде которой уже проявлялись признаки ее настоящего возраста. Ее длинные темные волосы были лишь слегка подернуты серебром, и она всегда хвасталась тем, что ее единственное сердце было сильно, как у быка, несмотря на слухи о том, что это была ее последняя инкарнация. Никто точно не знал, сколько ей лет, потому что она, как и Романа, много лет назад была взята из сиротского дома. Их связь, родившаяся с первого момента встречи, была невероятно крепка.       Черты ее лица с полными губами и высокими скулами были сильными и привлекательными. Впечатляющими, как и остальные физические данные – и потому она носила тяжелые бесформенные одежды. Самой выдающейся деталью ее внешности был стершийся со временем пентакль на лбу, который она легко называла остатками своей бесшабашной, зря растраченной юности. Несмотря на все это, Романа всегда называла Баба старой и дряхлой. Тетушка Баба стала ей матерью и относилась к ней, пожалуй, даже лучше, чем к собственному потомку, кузине Морнитуде.       – Я пришла забрать Морни, но она на загрузке. Господин Сертимис сегодня пытался втолковать ей институциональную динамику, но ты же знаешь, как она ненавидит политику.       – Где ты была, Баба? – Романа подбежала к ней и крепко обняла. – Я сто лет тебя не видела.       – Я теперь в Доме Пендектариев, Роми. Заново индексирую старую библиотеку. Но подумала, что могу позволить себе один свободный час и решила навестить свою любимую племянницу.       – Когда же наконец я буду достаточно взрослой, чтобы пойти в библиотеку? – сказала Романа. – Книги лучше уроков.       Баба рассмеялась.       – А кто сказал, что ты недостаточно взрослая? Я Хранитель Ключей к Зеленой комнате, я решаю, кто может посетить Пендектарию Дома! – Она посмотрела на Роману и добавила с блеском в глазах: – Хочешь взглянуть?       Лицо девочки расцвело от одной только мысли, но тут же осунулось, когда она вспомнила, что ее ждала подготовка к тесту.       – Эм… я должна заниматься, чтобы сдать завтра средневековую историю, Баба.       – А где лучше всего заниматься, как не в библиотеке? – Баба нежно взъерошила волосы Романы и запустила руку в карман. – Давай срежем путь.       Баба вынула на свет небольшую серебряную сферу, в которой Романа узнала ТАРДИС женщины. Отступив назад, она пустила сферу катиться по коридору, и та начала расти, пока бока ее не коснулись стен. Взяв Роману за руку, тетушка Баба подвела ее к серебряной сфере, и в той появилась дверь, через которую они ступили внутрь.       Полки Пендектарии Дома ломились от книг. Внутри было пыльно и тесно, но казалось, именно здесь можно было найти ответы на все вопросы во Вселенной. Книги теснились друг к другу, ютясь буквально в каждой щелке, и их было столько, сколько Романа не видела за всю свою жизнь. Большая их часть была древней и хрупкой, готовой развалиться при прикосновении, пожелтевшей за века, проведенные в курительном дыму.       Тетушка Баба удалилась в пристройку, чтобы налить им травяного чая, а Романа пробежалась пальцами по корешкам десятка книг, стоявших на полке с подписью «Фольклор». На одной из полок она нашла сокращенные версии «Лабиринта Тысяч Рам», «Книги Кастера», «Переводов Целеано», «Сказаний о Забытой земле», «Дома Многоцветия». На другой обнаружились «Легенды о коте Рассилона», «Легенда о Загреусе», «Одиссея Бормотуна», «Салонные игры для юных повелителей времени» и несколько томов «Прайдонианских ночей», включая оригинальную версию ее любимой сказки «Техномаг и Землеройка».       Романа наугад выбрала том и, вдохнув с корешка сильный запах бумаги, уселась за столом. Несколько минут она рассматривала яркие иллюстрации, листала оглавление и искала самую интересную историю. Затем устроилась поудобнее и принялась читать…       – «Прайдонианские ночи», а, Роми? – Романа подняла глаза. Тетушка Баба поставила перед ней дымящуюся кружку с травяным чаем и блюдце с ягодными кексами. – Я думала, ты ищешь книги по истории, а не сказки.       Романа улыбнулась.       – Прости, Баба.       Баба притянула к себе книгу, чтобы посмотреть, какую сказку читала Романа.       – Серебряная Королева и Двор К’таннида», да? Должна тебя предупредить: это не современные версии – это настоящие истории, с мстительными богами и безжалостными чудовищами. У тебя будут от них кошмары.       Романа моргнула, и видение распалось.       – Не работает, – сказала она, снимая корону. – Я видела свое собственное детство.       Тиамат нахмурилась и, взяв корону в руки, внимательно осмотрела.       – Должно быть, взрыв энергии ее повредил.       – Сейчас это неважно, – сказала Романа. – Можешь рассказать мне о Пенгаллии и монахах Мадронала во время побега.       Тиамат взглянула на дверь своей кельи, за которой стояли на посту два вооруженных Мадронита, призванные обеспечить их «домашний арест».       – Как мы это сделаем, Романа? – спросила она.       Приблизившись к окну, Романа открыла ставню. Снаружи была непроглядная темнота, но чуть раньше она уже видела, что гора полого спускалась вниз прямо под окном.       – В горе много вот таких окон? – спросила она.       – Разумеется, – ухмыльнувшись, отозвалась Тиамат.       – Значит, нам понадобятся простыни и пара факелов. Не пройдет и часа, как мы спасем Доктора.              Шериф Алдус сидел напротив Доктора, который, упорно храня молчание, пытался сконцентрировать все свое внимание на ворохе предметов, извлеченных из его карманов и разбросанных по столу, за которым они сидели. Рядом с ним, нетронутая и практически незамеченная, стояла дымящаяся миска горячих овощей, которые, так и не смогли заставить чужестранца почувствовать себя как дома.       – Что ж, Доктор, мы не ожидали, что вы вернетесь сюда при таких обстоятельствах. Сначала вы рассказываете об атаке на к’теллида, а затем – убиваете нескольких из них.       Повелитель времени смотрел в пространство, никак не реагируя на слова шерифа.       – Доктор?       Алдус наклонился и щелкнул пальцами перед глазами чужака.       – Что? – взгляд Доктора сфокусировался, и он отшатнулся от руки Алдуса. – Не приближайтесь ко мне. Не трогайте меня.       Алдус отпрянул, а Мальтус, стоявший у него за спиной, пожал плечами.       Доктор потянулся к одному из предметов, лежавших на столе. Это был зуб. Подняв и внимательно рассматривая его, он рассеянно потянулся за другим предметом – металлической зубочисткой, которую использовал в качестве туловища Тулуза.       – Малый коренной зуб, без признаков инфекции, – пробормотал он, изучая свой трофей. Затем принялся царапать его зубочисткой.       Алдус вздохнул. Доктор, конечно, был таинственен, но улики говорили сами за себя. Его мрачное настроение разительно отличалось от недавнего почти маниакального энтузиазма. Что бы он ни сделал с менками, это травмировало и его самого. Выжженные останки Нарда и м’нч’к находились в эпицентре своего рода энергетического взрыва, который не мог исходить из какого бы то ни было скрытого оружия.       – Один Хайд, и никакого Джекилла, – бессвязно пробормотал Доктор, положив зуб и потянувшись за другим предметом. – Нет, нет. Это неправильно.       – Что думаешь, Мальтус? Может, Доктор и есть причина исчезновений к’теллидов?       – Мидас! – С помощью зубочистки Доктор отскоблил углерод со спичечной головки. – Определенно, Мидас.       Алдус посмотрел на Мальтуса, и тот снова пожал плечами.       – Аббат будет счастлив, что мы его поймали, – сказал он.       Шериф снова приступил к допросу.       – Почему вы это сделали, Доктор?       – У меня не было выбора, – ответил заключенный, подняв глаза на Алдуса. Точнее, смотрел он куда-то левее, словно боясь встретиться взглядом. – Я запрограммирован их убивать. Это у меня в крови.       Запрограммирован? Алдус не знал, кто способен запрограммировать кого-нибудь на нечто подобное. Это было бессмысленно.       – Слушайте, Доктор, убивать к’теллидов – противозаконно. И особенно – если вас поймали на этом.       – Знаете, я не должен был стать Букой.       – Ну, конечно, – уверил его шериф, хотя понятия не имел, что такое бука. – Мне придется запереть вас, пока старейшины не решат, что с вами делать. И я сомневаюсь, что они проявят снисхождение.       – Хорошо, – пробормотал Доктор. Казалось, его занимали лишь предметы из его вывернутых карманов. Он отложил спичку и взял вместо нее свой йо-йо, обмотанный запутавшейся веревкой.       – А как же Нард? – спросил Мальтус, подойдя ближе. – К’теллиды что-то с ним сделали? Вы защищали его от неспровоцированной атаки?       – Нет, – сказал Доктор, качая головой. Распутав веревку йо-йо, он начал наматывать ее на желоб. – Он просто попался под руку.       – Слушайте, Доктор, – сквозь сжатые зубы проговорил Алдус, начиная терять терпение. – Я хочу все прояснить. Думаю, вы можете выкарабкаться.       – Да? – Похоже, этот вопрос совершенно не занимал Доктора: он принялся проверять йо-йо на работоспособность.       Наблюдая, как Доктор «выгуливает собачку»*, шериф понял, что без насилия он вряд ли чего-то добьется. Он решил сказать Доктору правду.       – Суть в том, Доктор, что мы вымираем.       Доктор поймал йо-йо в ладонь и поднял голову, взметнув брови. С момента поимки он в первый раз выказал хоть какой-то признак любопытства.       – Вымираете?       Алдус кивнул.       – Число новорожденных, спускающихся с горы, становится все меньше, а число к’теллидов там, – он кивнул в приблизительном направлении ближайшего прибрежного поселения, – растет.       – А, – Доктор снова вернулся к йо-йо и поднял его к самому лицу. Взяв зубочистку, он с ее помощью выковырял и сдул с него немного грязи. – Значит, нам всем уже назад не откатиться.       – Не откатиться? Мы не такие, как ваша игрушка. Мы не просто так зовем себя павшими, Доктор. Когда мы прибыли на Рендуликс, мы пришли воевать. Они были нашими врагами, а закончилось все тем, что нам пришлось делить с ними эту… тюрьму… и заключать мир. Мир, поддержка которого входит в мои обязанности. Вот почему вы здесь, под моей защитой.       – Защитой? Я должен быть заключенным, а не почетным гостем.       – Я уже сказал – мы все здесь пленники. Вы такой же убийца, как и я. К’теллиды – чужаки. Даже хуже: они все еще наши враги. Мы пришли, чтобы воевать, а теперь вынуждены жить с ними в мире.       – И что тут плохого?       – Для начала, закон односторонен. Я властен только над павшими, в то время как у к’теллидов нет никакой правовой системы.       – И что?       – А то, что я могу наказать людей за нападение на к’теллидов, но ни один из них не будет наказан за нападение на нас!       – А скольких они убили?       – Ни одного. Но дело не в этом.       – Тогда в чем дело?       – Существует сопротивление. Почетный караул. Их миссия – защитить нас от к’теллидов, держать их подальше от наших берегов.       – И вы это одобряете?       – Моя работа – работа шерифа – заключается в том, чтобы это предотвращать. Однако, – он запнулся, – я также…       – Капитан Почетного караула? Да, я знаю.       – А, – осознание того, что Доктор его вычислил, выбило Алдуса из колеи. Они ведь были так осторожны. – Что ж, вы все поняли. Ну, это не такая уж большая тайна. Если принять в расчет стражу, их семьи и друзей, они составят почти четверть населения. А большая часть остальных поддерживает наши стремления.       – Самоубийство вряд ли может входить в чьи-либо устремления, – угрюмо проговорил Доктор. Снова обратившись к рассыпанным по столу предметам, он поднял маленький венчик для латте на батарейках. Включив его, он придвинул его к лицу, уставившись на приближающийся миниатюрный венчик. Наклонившись, Мальтус вырвал устройство у него из рук и, переломив, положил обратно на стол.       – Слушайте, Доктор, – сказал Алдус, – я вам не враг.       Подобрав карманную лазерную ручку-указку, Доктор метнул тонкий луч себе в глаз и поморщился, когда Мальтус снова разоружил его.       – Доктор! – огромный кулак Алдуса врезался в стол так сильно, что безделушки Доктора разлетелись во все стороны, а овощи выплеснулись из миски. – Я устал от ваших странностей. Вы убили троих к’теллидов и, возможно, Нарда. Я должен вас наказать, но так уж случилось, что я верю, что вы посланы сюда не просто так.       – Не просто так? Для чего же? – спросил Доктор. К нему внезапно вернулась ясность.       – Поддержать наш крестовый поход против менков.       – Крестовый поход? Я видел нечто подобное, шериф. Вы предлагаете не крестовый поход, а атаку легкой бригады**. Это просто бессмысленная бравада перед лицом превосходящих сил противника. Когда вам приказывают сражаться на войне – это одно. Но ваша битва – просто страх и ненависть. За что вы так их ненавидите?       – Не из-за войны. Мы победили. Или мы так думали. Но они победили в мирной жизни. Только представьте: мы выиграли войну и вдруг оказались запертыми на родной планете врага. Они были побеждены, но по прежнему в разы превосходили нас по численности миллион к одному. Мы были вынуждены заключить этот мир против своей воли, нам приказали уважать их обычаи в то время как они не испытывали уважения к нашим. Два миллиона лет мы жили бок о бок и наблюдали, как павшие становятся все слабее, а менки – все сильнее. Если мы не уничтожим их с помощью насилия, они сотрут нас с помощью мира. У нас нет выбора.       – Нет выбора, – эхом отозвался Доктор, подобрав выжатый тюбик гуаши и рисуя на столе хмурую рожицу. – Прямо как у меня.       – Разумеется, у вас есть выбор, Доктор. Присоединяйтесь ко мне и Почетному караулу. Помогите нам покончить с этим, а мы поможем вам приспособиться. Помогите мне спасти мой народ.       – Вы сошли с ума, – сказал Доктор, несколько раз ткнув тюбик зубочисткой, словно проверяя ее на остроту. Трижды беспрепятственно продырявив свою цель, он вдруг широко улыбнулся. – Вы просто полностью, бесповоротно рехнулись. Но я должен поблагодарить вас за то, что вы напомнили мне про наличие выбора.       И, прежде чем шериф Алдус успел его остановить, Доктор, смеясь, несколько раз вонзил металлический шип себе в глаза.