В мгновение ока

      Склонившись против косого ливня, шесть закутанных в плащи фигур медленно спускались с горы. С ранним приходом темного цикла начался Большой Отлив, и поднявшийся уровень воды сбил с толку местную фауну. Сверкая в свете полудюжины зеленых мерцающих линз, алмазные скорпионы разбегались с горной тропы, заставляя монахов осторожнее выбирать путь по ночной дороге.       Возглавлявший шествие аббат Гесар приостановился, чтобы стереть ручейки воды, собравшиеся под стеклами его очков ночного видения. Под одеждой у него было столько же воды, сколько и вокруг них. За пределами надежных прохладных стен монастыря поднимающийся жар становился почти невыносимым. Оглядев пространство впереди, он заметил, что земля изменила свой цвет – ясный признак поднимающейся температуры, знаменовавший приближение ультрафиолетового периода.       Гесар жестом приказал братьям перевернуть плащи и опустить отражающие визоры. Поправив очки, аббат опустил собственный визор и махнул подчиненным, чтобы они двигались дальше. Дождь постепенно стихал, туман истончался, и стена города становилась все яснее.       Миновав ворота, монахи Мадронала вышли на пустынные улицы. Аббат заметил несколько перевернутых тележек, разбросанных по площади поддонов и полупустых прилавков, в панике брошенных владельцами после того, как опустилась внезапная тьма. Свернув на боковую улочку, он повел своих людей к полицейскому участку. Поднявшись по ступеням, он толкнул дверь и обнаружил, что та заперта.       – Шериф Алдус! – крикнул он, взволнованно постучав в нее. – Алдус, это аббат Гесар! Открывайте!              От неестественного смеха Доктора кровь похолодела у Алдуса в жилах. Ручьи крови хлынули из ослепших глаз на искаженное болью лицо повелителя времени.       – Чертов дурак, – выругался Алдус, схватив шарф заключенного и прижав его к ранам Доктора. Ругательство скорее относилось к нему самому, чем к ненормальному, сидевшему напротив. У него был опыт самобичевания. Но сделать это с собственными глазами…       – Мальтус! – собственная пустая глазница Алдуса сочувственно отозвалась болью, напоминая день, когда он потерял глаз из-за клещеноса. – Принеси воды и бинты!       – Что такое, шериф? – совершенно помешанным смехом отозвался Доктор. – Никогда не видели бескорыстного поступка?       – Можете считать меня сумасшедшим, – сказал Алдус, используя разноцветный шарф Доктора в качестве импровизированной перевязи, чтобы замотать его поврежденные глаза, – но ничто не сравнится с подобным безумием.       – Глаза… Да зачем мне глаза? – прочирикал Доктор, – когда у меня есть крылья, чтобы летать?       – Зачем вы это сделали? Я предлагал вам свободу.       – Свободу в обмен на сражение в несправедливой войне – это не свобода. Это, – Доктор слепо указал на свою рану, – настоящая свобода. Мой выбор. Мой поступок.       Алдус вздохнул, не находя слов. Закрепив шарф Доктора, он оглядел лужу крови на полу, столе, на Докторе и на собственных руках.       – Только посмотри на этот бардак.       – Простите за неудобство, шериф. А теперь, если вы не против, пожалуйста, сложите мои вещи в мешок и дайте мне тросточку, – и я пойду.       Доктор поднялся, явно собираясь наощупь искать выход. Взяв его протянутую руку, Алдус мягко усадил его обратно на стул, и вдруг эту напряженную сцену прервал тихий кашель.       – Шериф, – проговорил Мальтус, – у нас проблема.       – Я заметил, сержант, – сказал Алдус, пытаясь вытереть кровь со стола краем шарфа Доктора. – Придется это оттирать.       – Другая проблема. Аббат Гесар здесь с делегацией из монастыря.       – Монастыря? Великолепно, – встрял Доктор. – Как думаете, найдется у них место, где я мог бы отдохнуть и залечить глаза?       – Хватит, Доктор! Мальтус, убери его отсюда. Отведи его в одну из камер, пока я приму гостей.              Как только первый засов на двери отворился, Гесар и его монахи сняли зеркальные маски, и их мгновенно окружила почти непроглядная тьма. Дверь полицейского участка отворилась, и их залил искусственный свет. В проеме, возвышаясь над аббатом, стоял довольно взъерошенный шериф Алдус, с головы до ног завернутый в лилово-голубой плащ. Его единственный немигающий порозовевший глаз смотрел прямиком в душу аббата.       – Да? – спросил шериф самым сердитым и угрожающим своим голосом.       – Алдус, это я, – сказал Гесар, выступив вперед и ожидая, что мужчина подвинется в сторону.       – Аббат, – нахмурился тот, даже не пошевелившись. – Какой приятный сюрприз, – неубедительно сказал он, наскоро сосчитав гостей, постепенно привыкающим к темноте глазом.       – Ну, – проговорил аббат, поравнявшись с шерифом, – вы нас впустите?       – Да, да, конечно, – ответил Алдус, бросив быстрый взгляд через плечо. – Прошу, прошу, входите.       Отступив в сторону, он пригласил делегацию в холл, наскоро очищенный от признаков недавнего допроса Доктора. Комната все еще была не убрана, посреди пола стояло ведро с водой и тряпкой, на столе сержанта Мальтуса все еще были разбросаны разные предметы, которые они поспешно накрыли большим покрывалом. Второе покрывало лежало на стуле, который до недавнего момента занимал их пленник.       Но все же, заметил шериф, на полу оставались следы крови.       – Прошу прощения за беспорядок, – сказал Алдус, незаметно присаживаясь на край стола. – Как видите, я был немного занят.       Не обращая внимания на нервозность шерифа, Гесар не позволил ему сбить себя с мысли.       – Я пришел, чтобы попросить вас о помощи, шериф. Мы все в большой опасности.       – Неужели? – шериф изобразил недоумение. Какими бы сведениями ни обладал аббат, он явно не думал, что Алдус может знать что-то полезное. – Это как-то связано с Окулусом?       Гесар кивнул.       – Здесь бродит карнифекс.       Карнифекс? Алдус слабо припоминал, что слышал это слово в бессвязной болтовне Доктора, но оно совершенно ничего для него не значило.       – Карнифекс? Простите, аббат, моя память уже не та. Что такое карнифекс?       – Убийца, посланный повелителями времени, чтобы уничтожить их врагов.       – Правда? – Вот оно что. Доктор был разведчиком, шпионом, посланным Верховным советом, что значило… – Ничего подобного там нет…       Аббат ответил ему пренебрежительной усмешкой.       – Уверяю вас, шериф…       – … потому что он здесь, – закончил Алдус, самодовольно наслаждаясь этим мгновением. Спустившись со стола, шериф отвел в сторону покрывало, открывая взглядам пришедших лужу крови и упиваясь выражением лица аббата. – Этот ваш карнифекс случайно не парень по имени Доктор?       Глаза Гесара загорелись.       – Да. Да, это он. Вы поймали его?       Алдус кивнул.       – Он под моей защитой.       – Отлично. Я должен допросить его, а когда понадобится…       – Боюсь, это невозможно. Он сейчас не готов к допросу.       – Почему? – аббат осознал, что все идет явно не по плану, когда Алдус отвел в сторону второе покрывало, показывая, насколько значительной была потеря крови заключенного. – Что вы с ним сделали?       – Как видите, сейчас он не в том состоянии. Но выживет.       – Я могу его увидеть? – спросил Гесар. – Его нужно приготовить к суду.       Алдус покачал головой.       – Это невозможно. Он слишком опасен, чтобы продолжать допрос. Если точнее, – он помолчал и решил рискнуть, – я рекомендую судить его в отсутствии.       Аббат покачал головой. Обернувшись, он переглянулся со своими людьми и снова посмотрел на шерифа.       – Это не обыденное дело, шериф. Доктор не один из нас, он с Галлифрея.       Алдус подал плечами.       – Происхождение не имеет значения. Мы с ним разберемся, аббат, но…       – Это не входит в вашу компетенцию, шериф. Это не мелкое преступление, а значит, его судьбу решаете не вы.       – Он в моей тюрьме, – сказал Алдус. – И я не собираюсь его вам выдавать.       – Это неприемлемо, – Гесар подал знак подчиненным. – Передайте его мне, немедленно.       По сигналу аббата, шестеро монахов откинули отражающие плащи, открыв сверкающую броню. Они сделали шаг вперед и включили удлиняющиеся жезлы. Послышался ясный треск энергии, и короткие дубинки превратились в четырехфутовые* посохи.       – Оружие? – Алдус насмешливо ухмыльнулся. – Вот уж не думал, что в вас остался боевой дух. Монахи-воины не поднимали оружие два миллиона лет.       – Ч’шет, Ксеринар.       Два монаха – один человек и один к’теллид, – выступили вперед, замахиваясь на шерифа. Алдус действовал быстро: он уклонился от удара человека и быстро оказался в личном пространстве к’теллида. Человек, Ксеринар, остановился, почувствовав прижатый к его трахее кончик кинжала, а к’теллид, Ч’шет внезапно оказался щупальце к лицу с шерифом.       Крииии, – Ч’шет почувствовал, что его ноги болтаются в воздухе, а гигантская ладонь шерифа сжимается вокруг морщинистой пуповины, соединяющей его голову с телом. Щупальца пришельца заметались, и паника отразилась на его гладком черепе. – Отпустиии меняяя.       – Алдус, хватит. Пожалуйста.       – Действуйте, жрец, – сказал шериф, посыпая существо перед собой слюной. – Если понадобится, я убью вас всех. Вам меня не одолеть.       Мгновение спустя Ч’шет мешком повалился под ноги Алдусу, а монахи отступили, образуя вокруг него защитную стену. Объятый страхом аббат остался стоять между ними и шерифом. Взглянув на своих людей, он увидел их нерешительность. Стоило ли идти в атаку? Он медленно поднял левую руку.       – Уберите посохи, – приказал он, а затем обратился к Алдусу: – Я попрошу старейшин в этом разобраться.       Шериф пожал плечами.       – Пойдет, – сказал он. – Я вызову их, когда кончится темный цикл.       – Нет, – возразил аббат, глядя сверху вниз на Ч’шета. Монах сидел, раздвинув ноги и держа ладони между бедер, его гладкая кожа дергалась, а сам он качался взад-вперед. По его щупальцам стекали капли человеческой слюны.       – Это не может ждать. Вызовем их немедленно.              На середине горы Мадронал, примерно в шести футах вниз по импровизированной веревке, две завернутые в покрывала фигуры со скрытыми за зеркальными масками лицами все больше и больше приближались к открытому окну. Единственным источником света служил оплывший факел, который позволял им видеть друг друга – и ничего вокруг.       Самая маленькая из фигур двигалась впереди, а спутница следовала за ее голосом.       – Тогда их называли Мадронитами, – говорила Тиамат, – жрецами-воинами, поклявшимися в верности Серебряной Королеве в благодарность за то, что она позволила им вернуться на Галлифрей. Когда она победила К’таннида и окончила Войны Времени, именно Мадрониты принесли ей вести о неизбежном предательстве Верховного совета.       – Стоп, – ахнула Романа, услышав знакомое и ненавистное имя. – К’таннид?       Старуха кивнула.       – К’таннид был первым Хранителем. Его называли архонтом этого мира, одним из Великих Древних, по чьему образу и подобию на заре Вселенной были созданы к’теллиды.       – Пенгаллия победила бога?       – Чем бы он ни был – он был невероятно старым и могущественным. Заперев его в Колодце Времени, она избавила повелителей времени от последнего величайшего врага. И те наградили ее собственной темницей.       – Значит… К’таннид заперт в тюрьме внутри другой тюрьмы?       Тиамат кивнула и сосредоточилась на окне, до которого они наконец добрались. Передав Романе пылающий факел, она принялась снаружи открывать ставни.       – А монахи – тюремщики! – сделала вывод Романа, когда ее провожатая скользнула внутрь горы. Отложив факел, повелительница времени последовала за ней и оказалась в небольшой боковой комнате, мало чем отличавшейся от той, которую она видела во время своего недавнего посещения этого уровня. Факел остался снаружи вне досягаемости, и Романе пришлось подождать, пока ее зрение привыкнет к темноте.       – Нет, – продолжила Тиамат свои объяснения. – Изначально их долг заключался в том, чтобы защищать Колодец от к’теллидов, но когда Пенгаллия покинула нас, Орден сосредоточился на том, чтобы поддерживать мир между ее армиями и поверженным противником. С тех пор они проповедуют гармонию между двумя расами.       – А к’теллиды не возражают против того, что их бог заперт в Колодце?       – Открыть ловушку может лишь Пенгаллия, – пояснила Тиамат, – поэтому они служат в качестве монахов, чтобы выказать свое уважение.       – Но если я должна стать Пенгаллией, не увидят ли они во мне путь к спасению своего бога?       – Может быть, – сказал Тиамат, обдумывая эту возможность.       – Тогда позволь последний вопрос, – спросила Романа. – Ты бы назвала К’таннида… мстительным богом?       В сумрачном свете комнаты Романа увидела, как Тиамат пожимает плечами.              Пока Алдус при помощи своих боевых навыков развлекал монахов Мадронала, его верный сержант разместил Доктора в одной из камер.       – Давайте я помогу вам сесть, – сказал Мальтус, опуская Доктора на скамью. Это была не та камера, которую он занимал несколько часов назад, догадался повелитель времени. Устраиваясь поудобнее, Доктор уловил тихий шуршащий звук – Мальтус запустил руку в карман и вынул небольшой льняной мешочек.       – Вот, – сказал Мальтус, покопавшись в мешочке и вытянув из него что-то, – возьмите. Это должно облегчить боль.       Протянув руку, Доктор почувствовал, как что-то легло в ладонь.       – Что это?       Это был небольшой тюбик, немногим отличавшийся от того, с помощью которого он рисовал Тулузу лицо. Открутив колпачок, Доктор выдавил немного содержимого на кончик пальца и понюхал. Запах был почти идентичен с Эликсиром жизни, которым он лечил слепоту Сары Джейн во время одного из их приключений**.       – Он называется «гель феллены». Обладает регенеративными свойствами.       – Хмм. Пахнет знакомо, – Доктор кончиком языка слизнул каплю геля и покатал ее во рту. – Глупо предполагать, что вы когда-либо были на планете под названием Карн?       – Я нигде никогда не был, Доктор. Никто из нас не путешествовал.       – Так откуда этот гель?       – От к’теллидов.       – О?       Мальтус принялся объяснять:       – Феллена – это огромные коралловые сферы, растущие в самых глубоких частях моря. Их поверхность вырабатывает кислоту, которая растворяет все и всех, кто к ней прикоснется.       – А гель добывается из внутренней части феллены?       – Полагаю, что так. К’теллиды извлекают его из какой-то железы. Деталей я не знаю.       – Для чего они его используют?       Вопрос смутил Мальтуса, и тому пришлось некоторые время поразмыслить.       – Не знаю, они не похожи на нас.       – Значит, – предположил Доктор, – они используют его для бартера.       – Бартера?       – Да, обмена. К’теллиды дают вам гель в обмен на что-то еще?       – Нет, – Мальтус снова замолк, а Доктор предпринял новую атаку на его мировоззрение.       – Значит, – продолжил он, все больше приближаясь к главному, – они просто отправляются в море, рискуют своими жизнями ради добычи этого геля и отдают его вам просто так? Вы не думаете, что у вас есть все причины поддерживать с ними хорошие отношения?       – Все не так, Доктор. Монахи сохраняют мир, но менки в нас не нуждаются. Когда мы сюда прилетели, планета была просто шаром кипящей воды. Окулус делает планету обитаемой для гуманоидов. Он был для этого создан.       Окулус? Доктор начинал понимать. Искусственное солнце было ключом к пониманию странной экологии этой планеты, ее политики и, что более, важно, ее выживания.       – А если Окулус сломается?       – Планета вернется к изначальному виду. Она будет необитаемой для всех, кроме к’теллидов.       – И вы думаете, что они стремятся именно к этому?       – Я уверен. Зачем еще им оставлять подводный город и учиться ходить и говорить, как мы?       – Монахи-к’теллиды ходят и говорят? Должен сказать, это впечатляющее достижение для расы, не обладающей скелетной структурой. Наверняка они просто адаптируются к новой окружающей среде. У вас другое мнение?       – Они сделают все, чтобы подобраться к Окулусу – и уничтожить его.       – А, – Доктор начинал понимать воцарившуюся здесь паранойю и не мог не признать, что она была вполне оправдана. Затем он вспомнил про гель.       – Этот гель – ваш? – спросил он, подняв тюбик.       – Моей жены.       Что-то в голосе Мальтуса привлекло внимание Доктора. В его словах звучали неподдельные эмоции. Боль. Смирение.       – Она больна?       Мальтус начал кивать прежде, чем сообразил, что обращался к слепому человеку, который, вдобавок, страдал он невыразимой боли. К его удивлению, Доктор казался расслабленным, словно слепота не усилила его страдания – а скорее наоборот, облегчила их. Невзирая на перевязь, заключенный был совершенно спокоен. И внимателен.       – Канцерогенез, – сказал Мальтус, в одном слове выплескивая все свои переживания. – Ее клеточная структура распадается, раковые клетки выедают ее тело изнутри.       – На Галлифрее это редкое заболевание, – сказал Доктор. – Они добавили в наши тела так много защитных систем и излишних элементов, что иногда нас слегка заносит. Я могу отрезать себе руку, выколоть себе глаза и даже вырвать собственное сердце – и все равно со временем смогу их восстановить, но это… для этого существует регенерация. Идеальное лекарство от рака. Вы много времени провели вместе?       – Мелоса была со мной с того самого дня, как спустилась с горы.       – А до этого? Привязанности здесь не переживают регенерацию?       – Выживает только тело.       – Вы не регенерируете естественным образом?       – Нет. Мы используем эти тела так долго, как только можем, а затем нас относят на гору.       – И сколько раз вы там были, Мальтус?       – Я… не знаю. Регенерация на Рендуликсе – словно отдельная жизнь. Многие с трудом вспоминают свою прежнюю личность – не то чтобы историю жизни. Регенерация подействовала и на мой разум, но у меня, по крайней мере, был полный доступ к технологиям повелителей времени. Многим на восстановление требуется несколько месяцев.       – Значит, когда Мелоса уйдет?..       – Когда она вернется, скорее всего, она даже не вспомнит меня.       Доктору не нужны были глаза, чтобы понять, что по щеке сержанта сползла одинокая слеза. Чувствуя себя неуютно, он потянулся и, ощупью найдя запястье своего тюремщика, утешительно сжал его.       – Мне очень жаль, сержант Мальтус.       – Я все думаю. Вы же Доктор… вы можете помочь?       Доктор беспомощно вздохнул.       – Вряд ли. Я, может, и доктор, но свою медицинскую квалификацию я получал на захолустной планетке, которая не имела понятия даже о пост-регенеративной физиологии и занималась лишь теми, кто обладал естественными телами. Если вы поделитесь со мной лекарством, я не смогу гарантировать, что вылечу вашу жену.       – Вы думаете, что это взятка? – Доктор практически ощутил нотку обиды в голосе сержанта. – Доктор, вам больно. Гель нужен вам больше, чем Мелосе. К тому же, ей лекарства хватит на неделю вперед – а этого даже много.       – Почему здесь нет нормальных медицинских заведений?       – На вершине горы они есть. Доктор Тавик дает нам все, что нужно, а геля обычно достаточно, чтобы излечить не смертельные и неразрушительные болезни. Вы получите новые глаза очень скоро.       Доктор протянул руку в попытке вернуть гель.       – Я к этому не готов, – мрачно сказал он.       Мальтус сомкнул пальцы Доктора на тюбике.       – Это все равно займет несколько месяцев. Гель не настолько хорош.       Улыбнувшись, Доктор принял подарок, ощупью нашел карман и опустил его туда.       На будущее.