В мгновение ока

      Колонна м'нч'к, сопровождавшая Хранителя К'теллида и группу всадников, миновала городские ворота и из глубокого оранжевого света Окулуса нырнула в лесную тень. Когда мягкая болотистая почва сменилась более жесткой землей, они ускорили шаг, но ненадолго: вскоре на пути возникли высокие серые стволы деревьев и редеющий туман. Во главе колонны верхом на сверкающем раковиной м'нч'к двигался К-9. Шарф хозяина развевался у него на шее. К-9 вел группу по разбитой лесной тропе к поляне, на которой они с Доктором впервые столкнулись с Почетным караулом.       Он снова был прикован к спине зверя толстыми волокнистыми нитями слизи. Но в этот раз они покрывали его тело не полностью, давая гораздо больше свободы, чем раньше. В отличие от него, сопровождавшие их к'теллиды были закреплены более толстым, плотным и темным покрытием по сравнению со всеми, которые ему довелось видеть. Это, как объяснил Хранитель, требовалось для защиты от сумеречного солнца.       Однако сам Хранитель, паривший в стороне от группы на своем паланкине, похоже, не испытывал от солнца никаких неудобств. Скорее всего, решил К-9, дело было в его невероятном возрасте и толщине кожи.       – Так где эта матрица? – спросл Эркал, которого изо всех сил подгоняло любопытство и возможность подробнее допросить К-9.       – В шестидесяти семи метрах и приближается, – доложил К-9, когда его ездовой зверь бочком пробирался между деревьями. – Техно-мнемоническая матрица станет видна немедленно.       И, как он и говорил, три ствола расступились, и показался обелиск, возвышавшийся над окружившей его группой.       – Значит, – сказал Гесар, поближе подъезжая к обелиску, чтоб рассмотреть его, – это и есть ваш маяк.       Его надо уничтожить, заявил Хранитель, паланкин которого поравнялся с аббатом. Его щупальце потянулось, чтобы коснуться поверхности устройства.       – Внимание. Не трогайте устройство, – сказал К-9. – Ранее я предпринял попытку уничтожить матрицу, но безуспешно.       Щупальце Хранителя замерло в дюйме от шероховатой поверхности четырехугольного камня. Словно почувствовав его присутствие, воздух вокруг обелиска начал вибрировать.       Я ощущаю… сопротивление.       И в четвертый раз на глазах К-9 Хранитель побледнел, его тело повисло мешком, и туловище провалилось в раскинутые щупальца. Воздух вокруг камня начал постепенно заряжаться. Виверы на его поверхности вспыхнули алым, когда было отменено воздействие на них лазера К-9. Несколько мгновений ничего не происходило, но тут матрица начала отрываться от земли, взмыла в воздух на два собственных роста и повисла. С почти знакомым, но словно бы проигранным задом-наперед ревом и визгом смещающейся материи маяк растаял в воздухе.       Теперь, – Хранитель снова вернул свою прежнюю форму, его тело обрело нормальный цвет, – Доктор – единственный карнифекс, запрограммированный уничтожить нас.       – Тогда нужно поторопиться, – настойчиво проговорил Гесар, глядя в темнеющее небо и на краснеющий свет Окулуса, моргавший сквозь верхушки деревьев. – С каждым периодом солнце сменяет цикл все быстрее.              Коридоры ТАРДИС были бесконечны и идентичны, один за другим сменяя друг друга, но старая Тиамат, привыкшая к неторопливым моционам по переходам монастыря, даже не замечала этого. Вместе с дво́ра она следовала по пятам за Романой по разным уровням корабля, как она заметила чуть позже, мимо рядов совершенно одинаковых дверей, выкрашенных в глубокий зеленый цвет.       – Доктор, – спросила она, поравнявшись с уже четвертой по счету такой дверью, – в твоей ТАРДИС много таких зеленых дверей? Я надеюсь, ты не водишь нас кругами?       Доктор застыл на месте, на его губах играла слабая тень улыбки.       – Конечно, нет, Тиамат. Эти зеленые двери – важные ориентиры.       – Серьезно, Доктор? – спросила Романа, скептически приподняв бровь. – И далеко нам еще идти по твоим ориентирам?       – Ну, вроде недалеко. Давай поглядим… – Доктор помолчал, поглаживая подбородок. – Что мы прошли? Похищение ТАРДИС, реинкарнации, темные видения, сломанные манипуляторы, древние церемонии и храбрые побеги. Ты больше ничего не хочешь мне рассказать?       – Нет, – сказала она, качая головой. – Ничего больше я и не…       – А ты, Тиамат? Ты ничего от нас не утаила?       – Многое, – пожилая женщина улыбнулась. – Но ничего важного на данный момент.       – Что-то я в этом не уверен. Недавно ты сказала, что у Романы и Пенгаллии одни биоданные.       – Да, – кивнула она.       – Ну, боюсь, это попросту невозможно. Если только ваша церемония инаугурации не включает переписывание данных.       – Доктор, – запротестовала Романа, – я еще не прошла церемонию.       – Разве? Когда я проходил инаугурацию в качестве Президента, я должен был надеть Венец Рассилона. Вся остальная церемония – лишь традиционная ерунда. Забудь ты про помпезность – ты носила корону. Пенгаллия была Президентом, Романа. Одним из сильнейших Президентов со времен самого Рассилона. Даже если ты и в самом деле ее прямой потомок, наследие не даст тебе привилегий. ТАРДИС Президента требует кодов Президента… не так ли, Тиамат?       – Да, – женщина смущенно посмотрела себе под ноги, избегая пронзительного гневного взгляда Романы. – В короне хранилась копия президентской печати. Чем дольше она ее носила…       – … тем больше переписывались ее биоданные, – закончил за нее Доктор. – Начинаю замечать тут логику.       – Так ты говоришь… что я носитель президентской печати?       Доктор подбадривающе похлопал Роману по плечу.       – Можешь уже не волноваться о повышении, ты теперь полноценная взрослая гражданка. Добро пожаловать в клуб.       Романа покраснела от неожиданности.       – Я… я хотела подобрать одежду по такому случаю, – проговорила она, чувствуя, как поднимается настроение. Несмотря на гнев из-за очередного предательства Тиамат, ее губы сами собой раздвинулись в широкой улыбке.       – Тут есть и свои минусы, – предупредил ее Доктор. – Ты не можешь знать, что еще они понапихали тебе в голову. Ложные воспоминания, другие личности, тайные способности, коды судного дня, квантовые мнемонические замки… это может стать своего рода проклятьем.       – Не слушай его, – встряла Тиамат, пытаясь вернуть себе толику былого влияния. – Это не…       – Не слушать? – огрызнулась Романа. – Ты не говорила мне и половины того, что я должна была знать о Пенгаллии. Я даже еще не поняла, нравится ли она мне.       – Все не так, – настойчиво возразила женщина. – Да, тебе нужно многое узнать, но я надеялась, что ты задержишься достаточно долго.       – Я собиралась, – сказала Романа.       Доктор распахнул рот от изумления.       – Серьезно?       – Да, – призналась она. – Это моя история, моя судьба. У меня всегда было такое чувство, что я должна занять высокий пост, и теперь я знаю, что уже занимала его. Я собиралась тебе сказать, Доктор, но… ну, ты взял и потерял глаза.       – Ах, да, – ворчливо пробормотал он. – Какой я молодец. На заметку: в следующий раз, когда спутница решит уйти, потеряй пару органов. Гарантированное путешествие из чувства вины.       – Доктор!       – Извини, Романа. Я рад, что ты хочешь углубиться в свою историю, – потому что я сбежал от своей. Слишком боялся скелетов в шкафу. Слишком боялся предопределенности. Очевидно, твое дело будет намного легче – ведь оно все здесь…       Доктор потянулся к ручке очередной зеленой двери и толкнул.       – … и смотреть особенно не на что, правда?       За дверью находилась огромная комната с потолком-куполом. Мраморные плиты на стенах были белыми с зелеными и синими прожилками. В центре стоял большой полупрозрачный яйцеобразный предмет: снаружи он был гладким и незапоминающимся, но свет, проникавший в него, разбивался внутри на сотни лучей, отбрасывая на поверхности вокруг тени находившихся там механизмов. По другую сторону от яйца виднелись плотные ветви лозы, расползавшейся вверх и в стороны, цепляясь за балки, описывавшие округлые формы потолка обсерватории. Между балками, словно древняя фреска времен ренессанса, висело голографическое изображение вселенной за пределами комнаты. Если быть точнее, это было довольно-таки пустое изображение карманной вселенной, в которой они сейчас находились.       – Интересно, – сказала Романа, оглядывая эту диораму у себя над головой, – это напоминает мне о Зале Бесконечности в Храме Вечности на Демосе. Только без звезд.       Ступив в комнату, Доктор подошел к небольшой консоли у левой стены. Наощупь выбрав нужные кнопки, он увеличил изображение невидимого солнца, с которым они столкнулись в самом начале, а затем выдвинул на первый план планету внутри него.       – Обычно на этой карте полно звезд по всей долготе и широте времени и пространства, – сказал он, – но сейчас мы отрезаны от остальной Вселенной. Прямо как солнце и его спутник. К’теллид, Рендуликс, называй его как хочешь. Он вырезан из истории, как раковая клетка.       Он снова увеличил изображение, пока над комнатой на расстоянии вытянутой руки, словно огромная луна, не повисла изрытая кратерами внешняя оболочка К’теллида.       – Вот твоя история, Романа. Не нужно искать никаких скелетов, потому что ты уже забралась в шкаф. Как жаль, что повелители времени решили, что он слишком опасен для того, чтобы сохранить ключ.       – Ну, – сказала Романа, – тогда скажи мне как друг: ты поможешь мне найти ключ?       Тронутый этой просьбой Доктор улыбнулся. До сих пор на его памяти Романа ни разу не называла его своим другом.       – Честно говоря, я думаю, что ты и есть ключ, Романа. Вот только замок – снаружи, в реальной Вселенной.       – Это не так, – сказала Тиамат, поглаживая кончиками пальцев поверхность яйцеобразного предмета в центре комнаты. – Я думаю, Доктор, что Окулус – это замок. И он на периферии.       – Эй, прекрати, – с шутливой обидой воскликнул Доктор. – Я тут в свою веру обращаю!       – Как и всегда, – усмехнулась Романа, отступая в сторону и пропуская троих дво́ра, принявшихся обнюхивать комнату. – Почему ты никогда не говорил мне об этом месте?       – Потому что не люблю сюда приходить, – уклончиво пробормотал он.       – Почему это?       – Ну, когда-то давным-давно, пока мои спутники спали, я прокрадывался сюда и смотрел на Вселенную. А потом звезды начали гаснуть, пространства Вселенной начали меняться. Это заставляет о много задуматься, увидеть все в истинном свете. Ты начинаешь понимать, что где-то там есть силы, которые влияют на состояние Вселенной прямо у тебя перед глазами.       – Какие силы?       – Природа, наверное. Или повелители времени. Иногда трудно разобраться, кто из них. Ты когда-нибудь задумывалась над тем, как часто за последние годы мы вмешивались в существование Вселенной? Тут передвинули звезду, там удалили из времени и пространства целую цивилизацию, а вон там, пока никто не видел, запечатали и спрятали целый фрагмент истории. Так что, в конце концов, я закрасил дверь зеленой краской в качестве напоминания никогда сюда не входить.       – Ха, – сказала Тиамат. – Так ты действительно водил нас кругами.       – Нет, – ответил Доктор. – Я многие двери закрасил зеленым.       – Ну так, – проговорила она, обыскивая комнату и ощупывая голые стены, – где же этот интерстат?       Доктор улыбнулся и двинулся к свисавшим лианам. Своей новой тростью он отвел растительность в сторону словно толстый зеленый занавес.       – Здесь, – он оборвал лианы со стены, открывая под ними большую круглую дверь, сделанную из того же мрамора с прожилками, что и вся обсерватория.       – Это он и есть? – нагнувшись, старуха пристально осмотрела края двери из-под руки Доктора.       – А чего ты ждала? Даже в юности Рассилона эти штуки были всем в новинку.       – Как ее открыть? – она коснулась пальцами двери, ища задвижку или переключатель.       – Там где-то есть рукоятка…       – Доктор… – встряла Романа. – Он просто шутит.       – Ну, хорошо, – сдался он, махнув рукой в сторону яйцеобразного предмета. – Управление там.       С легким шипением яйцо треснуло по витиеватому шву, одна его половина поднялась, открывая тесную транспортную капсулу.       – Идем? – Доктор жестом пригласил их внутрь.       – Доктор, – возразила Романа, – он предназначен для двоих.       – Я уверен, что мы поместимся. Тиамат будет удобно у тебя на коленях?              Когда-то наблюдательные капсулы усиленной материи были излюбленным инструментом галлифрейских первопроходцев. Несмотря на низкую чувствительность и ненормированные измерения, они были компактными, проворными и интуитивно понятными в управлении даже для самых ограниченных интернов в академии. Их само-усиливавшаяся внешняя оболочка была способна поглощать огромное количество космической энергии, конвертируя ее в бариониковую кожу, которая выдерживала жар взрывающегося солнца, или в высокоэнтропийные щиты, способные выстоять перед гравитационной тягой разрушающейся звезды или изменяющим пространство давлением белой дыры.       Крепкий состав капсул позволял разместить внутри даже обычно нестабильные технологии времени. Маленькие, незащищенные темпоральные ускорители и обратные тахионные двигатели перемещали капсулы вперед и назад во времени при помощи самой примитивной системы управления. Эта комбинация размера, гибкости и мощности привела с искажению их дизайна, добавила новые детали как с системам нападения, так и к системам защиты, включая экстренное катапультирование и временны́е торпеды.       – Ну что, – спросил Доктор, выплевывая изо рта белые волосы Тиамат, пока Романа осваивалась с управлением, расположенным перед сиденьем пилота, – ты с ним справишься?       Романа улыбнулась.       – Я пилотирую ковш* на уровне альфа, Доктор. Насколько я помню, ты едва набрал бету. И то было с работающими глазами.       – Да, но я также сумел пройти круг на Сильверстоуне** меньше чем за полторы минуты.       Даже не пытаясь задуматься над тем, о чем говорил Доктор, Романа активировала удаленное управление интерстатом. В десятке футов от них скрытая мраморная дверь растворилась, и комнату залил ослепительный золотистый свет, излучаемый единственным обитателем периферии.       – Ну что, – спросила Тиамат, чувствуя, как поднимается волнение, – и как мы пройдем мимо К’таннида?       – Никак, – ответила Романа. – Интерстат – это всего лишь временной ковш, только с обратным эффектом. Мы используем это… – она поболтала расположенный перед ней рычаг управления, – …чтобы увеличить изображение, найти целевую точку, вот так…       И она передвинула рыча вперед. На внутренней поверхности капсулы появилась проекция перекрестья, отмечавшая центр двухмерного изображения. Романа переместила фокус интерстата глубже в воронку, и по экрану рядом с ней побежали бесконечно меняющиеся координаты.       Фокус изображения сместился, покинув золотистую ауру К’таннида и закрепившись на небольшой серебристой сфере. После небольшого увеличения они смогли разглядеть мерцающую поверхность Окулуса.       – Это что, щит? – спросил Доктор.       – И как нам проникнуть внутрь? – добавила Тиамат, когда Романа подтвердила догадку Доктора.       – Мы просто сместим точку фокуса на другую сторону, – пояснила Романа, – а затем…       – Берегись! – вдруг крикнула Тиамат, и Романа от испуга вцепилась в рычаг, чтобы избежать столкновения с твердым объектом, внезапно всплывшим на экране.       – Да ради всего святого! – возмутился Доктор, не видевший ничего за мечущейся головой Тиамат. – Мы даже еще из ТАРДИС не вылетели!       Проекция сдвинулась, и появилось несколько подобных первому объектов. Энергетический щит, окружавший Окулус, был забит боевыми кораблями. Сотни сотен – тысячи кораблей, выстроившихся в боевой формации. Пытаясь отодвинуть Тиамат в сторону, Доктор наконец вгляделся в экран и присвистнул.       – Месть Пенгаллии, – пробормотал он себе под нос. – Повелители времени ее предали, и она начала собирать собственную армию.       Корабли в этом флоте были самые разные, они даже не могли определить все виды. Бомбардировщики и Корабли-луки, Излучатели сингулярности, Дредгеры, Маяки, Н-формы и Звездные манипуляторы. Не без ощущения иронии Доктор заметил несколько Кремастеров – кораблей, чьи квантовые изоляторы использовались, чтобы отделить К’теллид от остальной Вселенной.       – Как по мне, так она не переставала ее собирать, – впервые с момента своего прибытия на К’теллид, Романа испытала потрясение. – Должно быть, это самый большой боевой флот в истории.       – Вне истории, – поправил ее Доктор. – Но ты права. Но если флот здесь, значит… – его голос стих, Доктор задумчиво умолк.       – Что? Что такое, Доктор?       – Ну, – он помолчал, перебирая факты в голове, – согласно записанной истории, однажды Пенгаллия появилась на пороге Галлифрея с флотом, который закрыл собой небеса. История требовала, чтобы она при уходе забрала с собой свой флот. А значит, напрашиваются только три варианта.       – Какие?       – Пенгаллия ушла, но оставила здесь флот, схожий по размером с тем, с которым она пришла завоевывать Галлифрей. Или она так и не покинула планету, и ее флот ждет решения.       – А третий вариант?       Доктор осторожно ткнул Тиамат в бок, вынуждая ее ответить.       – Что? – вздрогнула она. – Я должна это знать?       Доктор кивнул, но она только покачала головой.       – Когда мы вторглись на К’теллид, с нами был флот. Но, насколько я знаю, он был потерян после предательства повелителей времени. Думаю, вполне логично, что он мог все это время оставаться здесь, в воронке, но уверяю вас, Пенгаллия ушла. Я там была.       – А это те самые корабли, на которых вы прилетели?       Тиамат внимательно осмотрела один из ближайших кораблей, надеясь увидеть что-то знакомое. Спустя несколько секунд она кивнула.       – Да. Но их было гораздо меньше. Вон там «Поцелуй Маргрэйва», флагман Кейденгарда. Но и соседний с ним – тоже. И третий.       – Корабли-клоны. Возьмите останки флота вторжения, добавьте немного материи и варите в солнечной энергии до готовности. Когда создавалась внутренняя атмосфера К’теллида, использовавшиеся для этого материалы, богатые тяжелыми элементами, попали сюда, в воронку. За все эти годы энергия, отводимая Окулусом, использовалась для того, чтобы трансформировать сырую материю в корабли.       – Я, конечно, знала, что планы Пенгаллии шли далеко, – сказал Романа, – но для такого флота нужна команда. Чтобы снабдить ею каждый корабль, нужно постоянно растущее население, но мы же знаем, что численность павших снижается, а их планетарные технологии разрушаются.       – У Королевы был план, – пробормотала про себя Тиамат. – У нее всегда был план.       – Что, – сказал Доктор, – дает нам третий вариант. Что, если Пенгаллия ушла, но флот остался?       – Но тогда история, которую мы знаем, еще не произошла, – сказала Романа. Вот только, подумала она, сама Пенгаллия не могла повести этот флот на войну. – О, нет.       – Именно, – сказал Доктор. – Это была самая короткая и самая кровавая гражданская война в истории нашего народа, Романа. Но она случилась.       – Согласно учебникам истории, – возразила она. – Никто из нас этого не видел. Нужно уничтожить этот флот.       Доктор с тоской покачал головой.       – Последствия повлияли на нас, Романа. Война Пенгаллии изменила взгляд повелителей времени на Вселенную. Больше не было ни упреждающих ударов по ничего не подозревающим народам, ни вмешательства в жизни миллиардов. Мы говорим о более чем двух миллионах лет галактического мира.       Все еще не отойдя от этого удара, Романа сдвинула рычаг, переместив дисплей внутрь периметра флота, в самом центре которого парила самая потрясающая в мире ТАРДИС.       На первый взгляд, она напоминала огромное сверкающее космическое колесо, утыканное башнями и тонкими шпилями. Но чем больше приближалось изображение, тем отчетливей становился ландшафт.       – «Гнев», – прошептала Тиамат так, словно после долгой разлуки воссоединилась со старым другом. – Она так нарекла его. Во время войн это был ее командный центр и даже больше – второй дом. Покорив к’теллидов, она планировала посадить его на планету в тени горы Мадронал.       – Это Капитолий, – благоговейно прошептала Романа. – Воссозданный в каждой мелочи.       Она оглядела город, тут и там узнавая знакомые строения: Президентский круг, башни-близнецы, Паноптикон, Цитадель, Шпили мечтаний.       – Смотри, это памятник Немезиды.       – Ты там бывала, Тиамат. Нам нужно приземлиться как можно ближе к комнате управления. Где она?       – Там, – она указала на здание на окраине города, – во Дворце Зимней Звезды.       – Хорошо, – сказала Романа, зафиксировав координаты цели и активировав управление интерстатом. – Давайте отправимся на экскурсию?       На мгновение показалось, что яйцо дернулось вперед, мягко, но чувствительно. Капсулу охватили всполохи радужного света, и ее пассажиры ощутили, как их сдавливает… засасывает… выбрасывает в интерстат. Капсула, купающаяся в золотом и серебряном цветах периферии воронки, неслась по коридору измерений, с громким шорохом ныряя в пространственные щели. По обзорному экрану мелькали радужные полосы, и вскоре Тиамат начала возбужденно ухать.       Через мгновение транспортная капсула материализовалась точно там, где Романа и планировала: у входа во Дворец Зимней Звезды. Передняя часть яйца с громким шипением отворилась, выпуская наружу три тесно прижавшиеся друг к другу фигуры. Тиамат первой покинула капсулу, и Доктор не сумел сдержать стон облегчения, вполголоса благодаря своего старого друга Гудини.       Вслед за ними на пыльную дорожку, ведшую к дворцу, ступила и Романа. Подкинув носком сандалии легкие крупинки пыли, она подняла в воздух маленькое сверкающее облачко, которое тут же уплыло куда-то влево. Это, в самом буквальном смысле, были пески времени.       Несмотря на слабое освещение и громадные тени нависавшего над ними флота, все вокруг сияло каким-то собственным внутренним светом. Давным-давно в Академии им объясняли, что подобные хронобомбардированные частицы способны захватывать свет и удерживать его на субатомном уровне.       Настоящий Дворец Зимней Звезды на Галлифрее был вырезан из цельного куска кометного льда в качестве напоминания о последних войнах против древнего режима пифий. Романе казалось довольно ироничным, что Пенгаллия, которая якобы вела свою родословную как от Рассилона, так и от древних пифий, использовала копию военного памятника как центр последней войны, которая была развязана повелителями времени.       Когда Романа догнала Доктора и Тиамат у стеклянных дверей дворца, те немедленно распахнулись, словно реагируя на ее присутствие. Вслед за своими спутниками она миновала несколько арочных коридоров и больших готических лестниц и вышла в центральную залу, которая всем своим видом напоминала стандартную комнату управления ТАРДИС – только больше и словно сделанную из хрусталя.       В середине комнаты располагался огромный временной ротор, который, уходя вверх, соединялся с самой высокой точкой выгнутого куполообразного потолка. Шестиугольная консоль, стены и пол казались сделанными из светящегося синим льда. Остановившись рядом с Доктором. Романа увидела, что все панели управления разлетелись на мелкие кусочки. Доктор указал на кристалл в роторе: внешняя оболочка расплавилась, а кристаллы потемнели и потрескались.       – Чем бы ни занимался этот корабль, похоже, его деятельность прервалась совсем недавно. Я ставлю на то, что это произошло во время моего недавнего выброса энергии.       Романа щелкнула одним из немногих уцелевших переключателей, и в нескольких дюймах от ее лица появился голографический экран. Она вгляделась в пробегавшие строчки данных, ярко отражавшиеся на ее лице.       – Похоже, мы были правы, Доктор, – сказала она. – ТАРДИС играла роль автоматической производственной базы, флот неукомплектован, а корабль занимался отводом жара, поглощая энергию, генерируемую невидимым солнцем, и делая поверхность К’теллида обитаемой.       – Что, никаких холодильников, полных тел зомби? Ни роботов-антител, патрулирующих корабль и убивающих случайно забредшего повелителя времени? Как-то это разочаровывает, – отозвался Доктор. – А что с Окулусом, он стабилизируется?       Романа покачала головой.       – Скорость ремонта ниже скорости разрушения. Если мы ничего не сделаем, К’теллид обречен.       – Панели управления использовать не получится, – прокомментировал Доктор, пробежавшись пальцами по обгорелым и сломанным останкам консоли. – Если не найти новых, на ремонт уйдет несколько дней.       – А что насчет телепатической связи? – спросила Тиамат. – «Гнев» создавался с возможностью отвечать на мысленные команды. Пенгаллия ненавидела ручное управление.       – Правда? – саркастически отозвался Доктор. – Какая удача, правда, Романа?       – Полагаю, я должна установить контакт с ТАРДИС прежде, чем она прислушается к моим командам?       – Телепатические схемы здесь, – сказал Тиамат.       Романа и Доктор переглянулись. Ей не нужно было слов, чтобы понять, что он не одобряет ее мысли. Но он также соглашался с тем, что время поджимало, Окулус был готов вот-вот развалиться, и у них не было выбора. В свою очередь, по выражению ее лица Доктор понимал, что Романа давно приняла решение. Ни словом, ни делом он никак не смог бы ее отговорить. Когда она установит контакт, может случиться что угодно. Все это с легкостью могло оказаться западней.       Романа не задумываясь опустила ладони на плату, и та активировала нервные рецепторы и открыла дорогу двустороннему потоку необработанных телепатических данных.       ТАРДИС интуитивно принялась исполнять мысленные приказы Романы. Она перенаправила поток энергии от строительства флота к силовому ядру корабля, отключила фоновые задачи, не связанные с функциональностью Окулуса, отвела энергию от флота, заново накапливая ее в диноморфных генераторах.       Романа.       Голос раздавался в ее разуме.       Романа.       Это был голос Пенгаллии. Ее голос. И он что-то хотел рассказать. Очередные видения. Ее внутренний взор раскрылся, и в разум хлынули новые воспоминания. Воспоминания о войне, победе и предательстве.