Любимое проклятие

***

Двойка мне обеспечена, ибо я наставника не слушаю второй день. Очень хотелось спать, но не было необходимости, так как Древо мне давно не снилось. После звонка я лениво собрал сумку и отправился домой. Меня окрикнула какая-то темноволосая девушка, но я не уверен, что её знаю. — Приветствую, ты, наверно, Оливер? (Да откуда все знают моё имя?) — В точку. А как тебя звать? — Диана. Я сестра Лилии. (Сестра? В жизни бы не подумал! Совершенно разные) — Не хочешь ли сходить с нами в кафе? (Какие у неё упругие и большие… Зрачки. Я уже начинаю бояться таких девушек после того случая) — Так что? — Конечно, я пойду с тобой. — Отличненько! Ровно в 6 вечера я буду ждать. Увидимся. А я ведь не думал, что судьба такая злодейка. Она подталкивает любого человека на тот путь, который ей по душе. Я против, конечно же. Без пяти шесть я был возле кафешки. Диана была не дурно воспитана, поэтому пришла пораньше, любезно встретив меня. — Можно? — кокетливо спросила девушка, улыбнувшись. — Конечно. Меня взяли под руку, и мы вместе вошли в здание. Что там я заикнулся про судьбу и путь? — Познакомься, это моя сестра Лилия, а это её бойфренд Кел. Милая картина, правда? — Вообще-то мы знакомы, — сказал я, смотря на друга. — Со всеми. — Вот и отличненько! Хотите коктейлей и кексиков? Я угощаю! (Похоже, щедрость её второе имя) — Ой, такая странная обстановка! Боюсь, люди не то подумают. Наша встреча похожа на двойное свидание! Кел был достаточно мрачный и молчаливый. Интересно, о чем он думает? Даже не поздоровался. — Было б смешнее, если бы я сидела рядом с тобой, Диана, а Оливер рядом с Келом. (Чего?..) — Ох, что еще за инцест? Извращенка! — Ахах! М-да, что-то моему товарищу явно не смешно. И мне не очень. — О, коктейли принесли! Оливер, расскажи о себе, в городе шептали что-то про Вертранов и расследовании. Это правда? — Лиль, я бы не очень хотел об этом… — Хорошо, хорошо. Я всё понимаю. — Извините, я выйду на секунду. — Куда ты, Кел? — В уборную. Я быстро, — отрезал мой друг и быстро смотался. — Я отойду. — Оливер, и ты туда же? — изумилась Диана, откусив шоколадный кексик. — Даже к десерту не притронулся! — Я мигом. Не только девчонки ходят туда вдвоем. (Зачем я это сказал?) Осторожно войдя в уборную, я увидел Кела, который стоял возле раковины и как-то резко и беспокойно умывался. — Кел… — О, господи! — воскрикнул он, с ужасом отскочив от меня. — Не пугай так! — Прости за то, что наговорил тебе вчера. Я действительно жалею. Ну, друзья навеки? — Конечно, дружище! — Вот и хорошо. — Тебе нравится Дианка? Девчонка красива, с огоньком! (И почему он так взбодрился? Как-то неловко говорить с ним о девушках…) Наши спутницы с улыбкой встретили нас, а Диана «случайно» прижалась ко мне. Заждались, бедняги. — Что же вы так долго? — Да ладно, сестрица, не начинай! — Лиля, Кел, как ваши отношения продвигаются, м? Знаю, вопрос довольно личный, но не стесняйтесь! Здесь все свои. (Диана, какая тебе разница?) — Что рассказывать? Кел хороший парень, но уж больно стеснительный. (А Кел в это время с улыбкой на лице изучает наполненный до краев коктейль. Действительно, стеснительный) — А вы уже… Кхм… целовались? (…!) — Нет, — ответила Лилия уж как-то по-девичьи. — Кстати, Оливер, давно ты дружишь с Келом? Он мало говорил о тебе. (Пхах, да кому я нужен?!) — Мы лучшие друзья с самого детства. Кел всегда был рядом со мной, даже в самые трудные минуты жизни. Наш дуэт несокрушим, я придумывал разные идеи, а Кел всегда поддерживал их, какие бы они не были. Я защищал его от местных хулиганов, мы служили друг другу опорой и всегда делились самым сокровенным. Помню, как-то раз его отец уехал на долгое время и он, будучи ребенком, постоянно ночевал у меня. Мы рассказывали под одеялом страшные истории, Кел постоянно засыпал, не дослушав. Утром я будил его с улыбкой на лице, нависая сверху, а этот забавный мальчишка постоянно пугался и… Я оглядел присутствующих. Диана и Лиля слушали с большим интересом, а мой друг как-то подозрительно затих. — Как это мило… — Блондинка опомнилась первой. — Сколько же лет вы дружите? — Более 10 лет. — Боже! 10 лет! И сколько раз вы ссорились за это время? — Не могу сказать точно, но я всегда был инициатором. Кел на самом деле самый преданный и честный человек, которого я встречал в своей жизни. Дороже его у меня никого нет… Лиля, береги его, если любишь по-настоящему. Никогда не отпускай это сокровище, таких людей осталось мало в этом грязном и жестоком мире, наш Кел — исключение. Не каждый тебе поможет, ничего не потребовав взамен. Не каждый будет предан тебе в течение всей жизни. Я негодяй, эгоист и самый настоящий садист, так как получил редкую находку, даже нет! Реликвию! Увы, видимо, я не тот, кто будет с ним всю свою жизнь. Я ужасный человек, небрежно относился к этому золотцу… Поздно что-то менять. У меня было достаточно времени. Если я вдруг уеду, ты должна сохранить эту самую частичку чистейшего на всей планете чувства, понимаешь? Ты хороший человек, Лилия, тебе можно довериться. Тем более, Кел только «за». Каков твой ответ? Лилия понимающе кивнула и посмотрела на Кела. Я же не стал. Не хочу. — Извините, дамы, но мне нужно идти. Уже поздно. Черт, глаза мои! Чтоб вам пусто было! Кел с гребанным, мать его, шоком смотрел прямо на меня. Его руки мелко дрожали, а пальцы нервно постукивали по столу. — Кел, пошли, тебе тоже пора. Отец будет в ярости. — А?.. Да. — Пока, Келли, — промурлыкала Лилия и чмокнула возлюбленного в щеку. Я для приличия поцеловал руку Дианы и вместе с Келом вышел из кафе. Почти стемнело. — Оливер… Я взял его дрожащую руку и повел в сторону своего дома. Пусть пока у меня погостит, не хочу отпускать его по темняку одного. Мы зашли в мою комнату, и я закрыл дверь на щеколду. Опекун, видимо, задерживался и прихватил с собой Эдну, ведь это уже давно не мой демон, а его. Кел молча сел на кресло, аккуратно устроив руки на коленях. — Оливер, всё что ты сказал в кафе… (Пресвятой Левиафан! Ну чего ты начинаешь?!) — Это чистейшая правда. — Почему ты мне лично не разу не говорил подобного? — Потому что… (И правда, почему?) — …не было подходящего момента. — Значит 10 лет это мало? Или в женском обществе ты чувствуешь себя более комфортно? — Не заводись! — Конечно же, как можно наезжать на самого Вертрана! Это же какая чeсть — находиться рядом с ним и стоять в списке «лучших друзей». Во мне уже почти не осталось чувства собственной гордости, ибо я на всё готов, чтобы ты был счастлив. Твоего «извини» никогда не хватало, нет, но я не имею право требовать что-то большее, так как боюсь, что вся наша дружба полетит к чертям! Напряжение, царившее в воздухе, сдавливало горло, говорить было тяжело, и я с натяжкой пытался складывать слова в предложения, чтобы это хоть как-то приобрело смысл. Я сидел рядом с товарищем и случайно коснулся его руки. Вены сильно выделяются на белоснежной коже и только это доказывает, что это руки живого человека. Наверное, это связано с кровообращением. Я сжал его ладонь и нарушил тишину, пытаясь любым способом выбраться из этого глухого вакуума. — Холодно? Тебе принести плед? Кивок. Кел полностью укутался, и лишь черная макушка выглядывала из теплого укрытия. — Хочешь чай или кофе? Я всеми силами пытался говорить, не молчать, потому что даже подумать страшно о той обстановке, которая нас окружает. Пусть всё будет настолько естественно, насколько это возможно. Будто ничего и не было. Какой же я всё-таки придурок. — Ты с Лили ещё не… ( Да прекрати ты, Оливер! Это не та тема!!!) — Забудь, что я сказал. — Всё нормально. Нет, мы не… Кхм, встречаемся несколько дней, в общем. А ты ведь уже… — Давно, — сказал я, невольно покраснев. — Не будем об этом. (Уж очень неуютно, мы с ним никогда не разговаривали на такие темы) — Оливер, мне пора идти. — Останься ночевать у меня. — Но ведь… — Отец пьян, я звонил ему с твоего телефона, а взамен получил сухое «отвали», поэтому тебе можно не беспокоиться об этом. Кел молча переоделся, и я спрятал его мундир в шкафу. Эдна может попасть в мою комнату в любое время, а вот опекун через закрытую дверь не пройдет. В последние дни он слишком раздраженный. — Вперед, «друг», — сказал я в каком-то несвойственном тоне. — А ты где? На этом тесном диване? — Я могу и с тобой. Подвигайся. Мой друг почти вжался в окно, стараясь близко не приближаться ко мне. Сколько грехов я совершил? К сожалению, Древо не считало мои ошибки по отношению к Келу. Или к счастью? Спина покрылась мурашками, и я почувствовал легкий укол холода. Я повернулся лицом к товарищу. Смолистые волосы были чуть растрепаны, лицо кукольное, почти бледное, а эти четко выделяющиеся скулы и... губы. Чуть приоткрытые и настолько женственные. Он всегда был таким. С самого детства. Интересно, ты уже спишь? Я взял его ладони в свои и стал греть их, опаляя горячим дыханием. Кел распахнул глаза с тревогой и опаской смотря на меня. Нет, это не ошибка, не провокация. Надежд я тебе не дам, но позволю построить другое будущее. С каждым днём я чувствую к себе ненависть за то, что постепенно рушил его жизнь, тем самым создавая наш общий невыносимый ад. Я как паук управлял всеми своими нитями и слепо надеялся, что смогу сплести новые. Как бы не так… У меня был дом, мать, друг. И я опять облажался, потеряв последнее. Сколько времени осталось до того, как сгорит фитиль? Есть шанс исправить происходящее? Я прижал его к себе, оттаскивая от этого холодного окна. Наши ноги переплелись, и он уткнулся лицом мне в шею. Интересно, о чем он думает? — Оливер? — Да? — Зачем… всё это? — Что? — Эта… близость? Боже мой, да ты просто жестокий! — закричал он, подняв голову наравне с моими глазами. — Я не могу, нет, даже не имею права находиться с тобой в эту ночь в такой… позе! При этом имея девушку и… И у тебя она тоже есть! Я вижу, что она тебя привлекает, Диана та! Оливер, лучше бы ты ушел из кафе домой и держался от меня подальше! Как же тяжело быть с кем-то все 10 блядских лет, когда на тебя не обращают никакого внимания. Я не могу видеть тебя с каждой новенькой в Академии, ведь они с радостью вешаются тебе на шею! И даже сестра твоя! Сестра… — задыхаясь, продолжал он. — Даже она меня напрягает! А Дарина… Твоя подруга детства, которая не прочь переспать с любым красавчиком, включая тебя. Оливер, раньше я терпел, каждый день терпел. Видел сны, будто я лежу под землей, а мою грудь разрывают корни огромного дерева. Оливер, это дерево ты. Последние дни окончательно выбили меня из равновесия. Сначала ты извинился, там, в тюрьме, даже спас! Это такая честь, я даже дышать нормально не мог в тот момент! А потом… Придумал душераздирающую речь в кафе и в этот момент мне захотелось подойти к тебе, обнять и сказать «спасибо». Но за что? За что?! За то, что из-за твоих желаний я провалил экзамены, и меня выгнали из Академии? За то, что я нашел единственную улику за 10 лет, и в итоге меня чуть не приговорили к смертной казни? Или за то, что ты позволил остаться лучшим другом и даже придумал мне удивительное будущее с Лилией? Спасибо, друг, спасибо! Как же иногда хочется услышать от тебя что-то хорошее, хотя бы слово! Но, увы… Я болен. Серьезно болен. Очень тяжело скрывать свои чувства, стыдиться их как самого страшного, самого позорного греха! Это будто проклятие, которое пожирает меня изнутри. Я люблю тебя, Оливер. Сильнее кого-либо, даже больше своей никчемной жизни. Никакая женщина не сможет заменить такого, но я не знаю, почему я цепляюсь за тебя, за эту ниточку. Бессмысленно. Любой бы давно ушел. А я не такой. Готов терпеть вечно, ведь это проклятие… Самое настоящее проклятие! Мое любимое проклятие... Кел тяжело дышал, говорил быстро, без остановки, запинаясь, словно в лихорадке. Его трясло, знобило, голова гудела… наверное. Заболел? Я принес второе одеяло и укрыл его, прижимая к себе настолько близко, насколько это возможно. — Я ненавижу тебя, Оливер Вертран, — сказал он, всхлипывая. Сказать было нечего, поэтому я просто гладил по голове свое сокровище и молчал. Из темно-карих глаз порывисто капали слезы, стекая по щекам, на подушку. Тоска заполнила мою душу, все эти мерзкие чувства томились внутри, и как же гадко подумать о том, сколько всего я натворил. И вот… Итог. Вскоре Кел успокоился, и я положил его голову себе на грудь. На розовых щечках застыли соленые дорожки слёз, которые не успели высохнуть. Прости меня, дружище… За всё. Всю ночь я не спал и размышлял о произошедшем. Выбор я уже принял, причем окончательный. Эта ночь будет последней гнилой, сырой страницей в моей жизни. Я начну новую книгу, новый этап. Я всё сделаю, чтобы он прожил эту жизнь счастливо. Теперь я твердо уверен в этом.