***
Вместо арки в мир выводила простая деревянная дверь. Небольшое помещение, погруженное в полумрак, встретило их на выходе. За окном мела вьюга, в камине горел огонь, терпко пахло сухими цветами и горячим вином. Настороженно оглянувшись, Люцифер сначала выглянул в окно, потом попытался открыть тяжелую входную дверь, но, лишь приоткрыв, тут же захлопнул: в щель посыпался снег. — Это… — Вельзевул растерянно развел руками. — Это что такое? — Думаю, это то, что нам всем сейчас нужно. — Лориэлли откинула тяжелую занавесь, заглядывая за нее. — Отдых. Бальтазар тут же растянулся на широком мягком диване, закинув ноги на невысокую спинку. — Лично я не собираюсь отсюда двигаться в ближайшие… ближайшее… короче, долго! — Двигай свою сахарницу, пернатый. — Вельзевул попытался присесть на край дивана. — От пернатого и слышу! — мощным пинком Бальтазар спихнул друга на пол. — Девочки, не ссорьтесь. — Люцифер поморщился. — Да кто ссорится-то? — возмущенный Вельзевул лягнул Бальтазара. — Я только наваляю одному наглецу! — Хах! Вспомни, как на арене я играл в бадминтон твоими перьями! — Кто?! Ты?! Да я!.. Тебя!.. — Ну, все. Началось. — как-то безнадежно сказал Михаил. — Теперь, пока они себе задницы до зеркального блеска не начистят, не успокоятся. — Зато тебе будет куда смотреться и любоваться. — Люцифер! — О, и наш рогатенький отгреб! Пока ангелы препирались, остальные осмотрелись, повыбирали для себя укромные уголки. И в какой-то момент Бальтазар обнаружил, что ругается с собственным отражением в стареньком чайнике…***
Габриэль с удовольствием разглядывал лежащую Роузи. Ведунья свернулась клубком под его боком, посапывая как ребенок. — Мне вот интересно… — негромко сказала она. — Как же вы, такие разные, нашли общий язык. Архангел хмыкнул, потер глаза. Опять хмыкнул. — Вот только не говори про единство душ или сущностей. — Вот ты любишь обламывать! Но вообще-то, при всей кажущейся разности, у нас много общего. — Угу. Например, страсть к перепалкам и нахождению приключений на собственную задницу. — И это тоже. Но вообще-то… — он улыбнулся, касаясь пальцами ко лбу Роузи. — Вот, смотри…***
Прямо за домом Создателя была небольшая лужайка. На ней часто устраивались игры или тихие посиделки. Там же Отец проводил свои уроки, там же создавались новые растения и животные. И эту площадку иногда использовали ангелы для дружеских потасовок. Детская неуклюжая возня постепенно перерастала в нечто большее. Михаил исподволь учил своих собратьев искусству владения своим телом. Чуть позже к нему присоединился Люцифер — и учеба окончательно превратилась в веселую и шумную игру. — Габри! — Самонтей ловко отпрыгнул в сторону. — Так нечестно! Нельзя нападать со спины! — Кто сказал? — и архангел сделал быструю подсечку, заставляя ангела укатиться в пышные кусты шиповника на краю поляны. — Ай-й-й! — Ауч… — Габриэль смешно сморщился и развел руками в стороны на сердитый взгляд Михаила. — Что? Ты сам говорил, что цель надо достигнуть всеми средствами? Самонтей сильнее меня, и на моей стороне внезапность. Габриэль повернулся к Молоху, который царил в центре поляны. Держа в руках небольшой дубок, он с хохотом отмахивался от Ашмирона и Люцифера, пытавшихся подобраться к нему. — Смотри. — хитро прищурившись, Габриэль прищелкнул пальцами. Выронив деревце, Молох взревел, начиная вытанцовывать по травке какой-то безумный танец. Ашмирон и Люцифер замерли, недоуменно смотря на собрата. — Эй, что с тобой? — Щекотно! Ай-ай-ай! — Молох упал на спину, извиваясь, и начал кататься, пытаясь что-то вытащить из-за ворота туники. К ангелу подскочила Наоми, сдергивая с него одежку. Встряхнула — и по траве покатилось что-то меховое и хвостатое. Жалобно попискивая, существо заметалось по полянке, пытаясь спрятаться. Габриэль присел, подставляя руку, и зверек, спрятавшись в рукаве, притих. — Габриэль? — тон и выражение лица Люцифера не предвещало ничего хорошего шутнику. — Ой, как же он там очутился? — архангел округлил глаза и сделал шажок назад. — Брате-е-ец… — Люцифер поманил его пальцем. — Не-а! — Габриэль сделал еще один шажок назад. — Боишься? — Ашмирон прищурился. — Нет! Я ничего не боюсь! Я — о-па-са-юсь! — и архангел отскочил к кустам. — Я просто пошутил! А вы опять драться полезете! Михаил, вздохнув, отошел на несколько шагов в сторону, пропуская собратьев, которые с воплями и хохотом бросились за шутником. Роузи засмеялась, держась за пальцы Габриэля. — Узнаю тебя, любимый. Михаил прислонился плечом к косяку, наблюдая за Отцом, который колдовал на своим рабочим столом. Шевеля губами, он при помощи пипетки добавлял в тигель какую-то светящуюся субстанцию. — Отец, а что ты использовал при создании Габриэля? Создатель вздрогнул, рука дернулась, и он вылил в тигель все, что было в пипетке. Невнятно ругаясь, Создатель отскочил от стола, ухватил Михаил за рукав, буквально выдергивая его наружу. — Что?.. Михаил не успел договорить — в хижине ярко вспыхнуло, потом громыхнуло, и из окон и дверей повалил ярко-сиреневый дым, пахнущий ромашкой. — Сын мой… — Создатель сердито сопнул носом, пытаясь приладить на место полуоторванный рукав. — Я же тебя учил — никогда не отвлекать меня, если я занимаюсь созиданием. — Прости, Отец. — архангел виновато копнул ногой песок. — Я не подумал. — Я так и понял! — Ура! Салют! — вокруг дома запрыгал Габриэль. Взмахивая крыльями для равновесия, архангел буквально купался в клубах дыма. — Смотрите, я — фиалка! Михаил с большим трудом сдержал смех — оказалось, что дым прекрасно пачкается. И теперь физиономия и крылья брата была вымазана ярко-сиреневыми пятнами. — Отец! Это прекрасно! Мне нужен состав — и к вечеру я вам устрою такое!.. — Габриэль, нет! — Но это же потрясающее и… — Габриэль, нет. — Будет не ночь, а сказ… — Габриэль. Нет. Создатель устало махнул рукой и направился к дому, пытаясь приручить дым. А Габриэль, обиженно насупившись, повернулся к красному от сдерживаемого смеха Михаилу. — Вот так всегда. Вечно художники оказываются крайними! И тут Михаил не выдержал. Схватившись за живот, он осел на траву, хохоча во все горло. — Ну вот. Я же говорил. — и Габриэль, насупившись, взмахнул крыльями, исчезая под облаками. Внизу тихо прихлопнула дверь, зазвучали чьи-то голоса. Пристукнуло, зашуршало. Кто-то поднялся на второй этаж. Хлопнула дверь — и снова стало тихо. Габриэль, не убирая руки со лба Роузи, все смотрел на нее — такую спокойную, улыбающуюся… Горы вокруг долины, где жили небесные дети, были любимым местом игр. Нагромождения пород и снега создавали такой привлекательный игровой комплекс, что отказаться было просто невозможно. Сначала Создатель пытался их остановить, оградить от опасностей, таящихся на склонах. Оползни и лавины, обвалы и рождение новых пиков могли покалечить неопытных детей. Но кто же его слушал? После того, как Михаил и Люцифер подружились с Тучей на самом высоком пике, остальные ангелы тоже устремились туда. Можно было покататься на сердитой лавине, отмахиваясь от снежинок и хохоча во все горло. Можно было, приставив руки рупором ко рту, проорать что-нибудь, заставив родиться эхо. А потом напустить новорожденное шаловливое эхо на собратьев. Правда, Отец быстро отвадил это от долины — после того, как шалуны начали дразнить его и Смерть голосами Люцифера и Габриэля. Можно было в шутку передвинуть на пути задумавшегося Варахаила пару пиков, а потом из-за укрытия сдавленно хихикать, глядя, как растерянный архангел топчется на месте, пытаясь понять, где он. А потом удирать от разгневанного брата даже не со всех перьев — со всех сущностей. Варахаил не любил драться, но умел. Можно было через неприметную щель пробраться в самую глубь горы. Отыскать огромную пещеру, подсвеченную светящимися сталактитами, наполненную звуком текущей воды и запахами горячих камней. Добравшись, ангелы растягивались на бледно-сером мху, покрывавшем камень у тихого ледяного ручья. И молчали, рассматривая прожилки золотых руд и драгоценных камней на далеком потолке. Ни разу больше Габриэль не видел таких пещер. И редко когда удавалось погрузиться в то блаженное умиротворенное состояние, как на берегу ручья. Разве что… Разве что в такие моменты, когда улыбающаяся душа ведуньи спала в его объятиях — и видела его сны…***
Утро началось бодро — с грохота и ругани. Варахаил, пытавшийся заварить кофе, споткнулся о спящего на коврике у огня Бальтазара. — Кто тебя вообще надоумил?! — Варахаил, тряся обваренной кипятком рукой, сердито сверкал глазами на охающего ангела. — А кто тебя просил с закрытыми глазами тут бродить?! — Бальтазар медленно поднялся, скрючившись. — Ох, мои… — Бубенчики? — ехидно спросил Вельзевул. — Почки! — А не похоже! — Вот это будильничек. — потягиваясь, Мириам сонно потерла глаза, увидела собравшихся, и ойкнула, прячась за штору. — О-о-о… — Не пялься на мою женщину! — А пусть твоя женщина свои прелести перестанет выставлять напоказ! — Где ты тут показ увидел? — Как же я хорошо выспалась! — Катарина сладко потянулась, увидела Бальтазара и Варахаила, охнула и шустро спряталась за штору. Оттуда раздалось двойное ойканье и тихое хихиканье. — Вельзевул! И ты туда же! — А я-то тут при чем?! Это что, я сейчас в комнату голым ввалился?! — Это чья женщина? Вот и держи ее… — Да-да? — В руках ее держи! — встрепанный Бальтазар, надувшись, сердито смотрел на ангела. — А завидовать надо молча! Хлопнула дверь, и на узкой площадке появилась довольная Лориэлли. Прикрываясь крылом, она перегнулась через перила. — Господа и дамы. У нас на сборы полтора часа. И двигаем дальше! — Лори! Я от тебя ТАКОГО не ожидал! — Бальтазар попятился, споткнулся о коврик, и почти рухнул на диван. — А что такого? — Лориэлли распахнула крылья и оглядела себя. — У меня что-то не так? — Ты — прекрасна. — успокоил сестру Варахаил. — Просто кое-кто отвык от… красоты! — Я — и отвык?! Люцифер, тихо хмыкнув, закрыл дверь и повернулся к Тариэль. Ангелесса, закрывшись подушкой, тихо хихикала. — И вот так — с самого начала. И как я цел остался? — Они все — твое отражение. — Тариэль приподняла уголок подушки. — Ты себя со стороны не видишь, но иногда ты ведешь себя гора-а-аздо хуже! — Ах, вот как!.. — Люцифер растянулся рядом, пытаясь выкопать ангелессу из вороха простынь и покрывал. — Как ты так заворачиваешься?! — Молча!***
Через два часа Лориэлли открыла входную дверь, впуская в домик теплый туман Перехода. — Ну, отдохнули… Пора и дальше идти! Дверь медленно закрылась за спиной Варахаила, и возле камина появилось две фигуры. — И все-таки надо бы их остановить. Может быть, через Омегу? Достаточно пары перестановок, и они обойдут то место. — Друг мой, не будь наседкой. — второй собеседник насмешливо прищурился. — В тебе говорит инстинкт создателя, который пытается защитить свои творения. — А ты бы на моем месте поступил по-другому? — Не знаю. Мне неведомо со-творение, только не-бытие. — Вот и не насмехайся. — Но у меня ощущение, что они обязаны попасть в эту точку. Иначе… — Иначе? — Ни один Оракул не сможет тебе сказать, что будет, если они свернут с предначертанного Пути…