***
Шатер оказался просторным и прохладным. Сцена была установлена напротив широкого входа, а все остальное пространство занимали длинные скамьи. Почти все места были заняты. Люди, весело переговариваясь и жуя маринованные каштаны, с нетерпением поглядывали на красную бархатную тряпку в грубых заплатках. Тряпка изо всех сил делала вид, что она — занавес. Получалось не очень убедительно. За тряпкой что-то двигалось, хихикало и шушукалось. Путники нашли свободные места, устроились, и к ним тут же подскочил конопатый мальчишка с лотком, на котором были разные вкусности. — Я хочу каштанов! — Тариэль вытащила из кармана Люцифера монетку. — А еще леденец, и вон то моченое яблоко, и… — Эй! Нам оставь! — А у меня еще есть. — мальчишка показал на большую тележку в углу шатра. — Тащи все, что есть. — Габриэль достал мешочек с монетками и бросил его мальчику. Ребенок сначала замер, разглядывая монетки, а потом бросился к тележке. — Кажется, ты слегка переборщил. — Я сегодня щедрый. — Перебор… В это время тряпка активно задвигалась, отодвигаясь. На сцене начался спектакль. Актеры труппы явно уже давно гастролировали. Самому молодому участнику труппы было около сорока лет. Самому старому — явно больше восьмидесяти. Спектакль был из жизни рыцарей и принцесс. Люцифер изо всех сил сдерживал смех, глядя, как старец, изображавший рыцаря, с отчетливым скрипом медленно передвигается по сцене. Принцесса — ярко раскрашенная старушка — заламывала руки, завывая что-то про вечную любовь и ожидания любимого у окна. — Да уж. Она очень долго его ждала. — И не факт, что дождется. Прикинь — приезжает престарелый рыцарь, а его встречает все еще влюбленный прах! Вельзевул с Бальтазаром захохотали, зажимая рты руками. На них возмущенно зашикали. На сцене в это время появился главный злодей — глубокий старик в поеденном молью черном камзоле с выцветшими когда-то золотыми узорами. Он попытался утащить «принцессу», однако, согнувшись и закряхтев, чуть не упал. И утащил свою жертву за кулисы за кружевной воротник. Жертва трепыхала и заламывала руки. Зрители очень сочувствовали. Путники честно пытались громко не смеяться. Терпение Вельзевула лопнуло, когда принц выскочил на сцену, держа между ног палку с головой из папье-маше, которая должна была, по идее, изображать лошадиную. Взвыв, ангел буквально скатился под ноги Михаилу. Архистратиг его лягнул. — Знаешь что, люди, между прочим, стараются! — Ой, Папочка… Ой, не могу-у-у-у! — Если ты такой привереда, так иди и пробуй лучше! — А это мысль! — Бальтазар даже подскочил. — А ну-ка, златопопки, пойдем-ка, покажем — что такое настоящая драма! Вельзевул вскочил, потянув за собой Молоха. Бальтазар дернул за рукав Михаила. — Эй, а я-то тут при чем?! — А ты в курсе, что инициатива наказуема? — Эй! — Да ладно тебе… — Рахиль подмигнула. — Когда тебе еще удастся оттопыриться по полной программе? Михаил сначала застыл, а потом медленно улыбнулся. — И то верно. Ну, пернатые… Давайте покажем людям настоящее искусство!***
Зрители оторопели, когда тряпка внезапно задернулась, и за ней раздалось отчетливое бухтение, шевеление и тонкие обморочные попискивания. Потом все притихло. А потом занавес упал. С грохотом и тучей пыли. — Уважаемые дамы и… АПЧХИ! Господа! Позвольте нам… АПЧХИ! Молох, больше тебе занавес не до… ПЧХИ! Не доверю! Прочихавшись, Бальтазар выпрямился и начал заново. — Уважаемые дамы и господа! Позвольте нам представить на ваш суд небольшую зарисовку на тему рыцарей, принцесс и вечного торжества добра над злом! Итак… — ангел откашлялся. — В некотором царстве, некотором государстве жил прекрасный принц… На сцену вылетел Михаил, так, словно кто-то дал ему хорошего пинка. Рахиль закусила палец — архистратига обрядили в самые роскошные тряпки, расшитые серебряной нитью. На голове красовалась деревянная и явно тяжелая корона. — Принц тосковал по своей прекрасной принцессе. Михаил плюхнулся на табурет в центре сцены и пригорюнился. Теперь в кулак хрюкала не только Рахиль. — Его возлюбленная была похищена страшным монстром и заточена в высокой башне на краю мира. На сцену выкатился Габриэль — и узнать его можно было только по пшеничным волосам, выглядывающим из-под страшной уродливой маски. Завывая, архангел сделал круг по сцене, вскидывая ноги и руки. — Однако принцесса не отчаивалась — она верила, что принц вернется за ней. На сцену выкатили грубо сколоченную из гнилых досок башню. В большом окне виднелась мощная фигура принцессы. Ярко-красное платье еле сходилось на могучей груди, заросшей рыжим волосом. Мелкие кудряшки были живописно рассыпаны по плечам. Всем бы отличная принцесса. Вот только окладистая борода немного портила впечатление. Зрители восхищенно ахнули, а с задних рядов раздались звуки, подозрительно похожие на судорожное рыдание. Действие на сцене продолжалось. «Принц» вызвал на бой страшное чудовище, и уже изломал об уродливую маску три меча. Чудовище рычало, периодически разражаясь странными звуками, больше смахивающими на сдерживаемый смех. «Принцесса» басом подначивала противников. Бальтазар комментировал бой. — И вот принц наносит страшный удар… Я сказал: наносит СТРАШНЫЙ УДАР… Вот, так уже лучше. И чудовище окаянное падает… Я сказал, падает! ПАДАЕТ! Да что ж такое-то? Да падай уже! Габриэль повалился, жалобно взвывая. — И принц устремился к своей возлюбленной. Михаил с разбегу запрыгнул на подоконник окна, прямо в объятия ухмыляющегося Молоха. Гнилые доски надломились, и они оба рухнули на сцену. Зрители, ахнув, зааплодировали. — А поцеловать? — Молох кокетливо вытянул кубы, сложив их бантиком. — А поговорить? — парировал Михаил, уворачиваясь от ангела. — А потр… — Бальтазар! — Молчу! Зрители, впечатленные сценой боя, больше не обращали внимания на бороду Молоха. И на маску Габриэля. И даже на ехидные реплики Бальтазара. Получив увлекательное зрелище, они сейчас стояли и хлопали изо всех сил в ладоши, свистя и подпрыгивая. — Ух ты! Им понравилось? — Габриэль приподнял маску, вытирая с лица пот. — Как же я запарился! — Конечно, запарился! Это же искусство! А оно требует жертв! — Ох, дайте мне запариться по-другому! И это тоже будет искусство… ну, в каком-то смысле. — Вот вечно у тебя мысли ниже пояса. — Враки! Не только ниже пояса! Женская грудь — она заслуживает отдельного слова. И не одного. И даже не двадцати. И даже… — Ну все, понеслась. Так, старичка пока заткните! — Люцифер щелкнул пальцами, и Бальтазар, возмущенно жестикулируя, начал активно мычать и рычать. — Художника всякий обидеть может. — Вельзевул, изображавший на сцене попеременно то мудреца, то случайного селянина, показал Бальтазару язык. — А, ну да. Я забыл. Художник! — и Люцифер еще раз прищелкнул пальцами. Вельзевул странно мемекнул, опускаясь на четвереньки. На спине ангела образовалось добротное кожаное седло. — Композиция — «Не пришей корове седло». — Варахаил даже согнулся. — Ой, братец, дай покататься! — Стоять! Это — для нашего прекрасного принца! Михаил открыл было рот, потом закрыл. Потом опять открыл, но тут его подхватили под руки Габриэль и Молох, усаживая на спину Вельзевулу. Ангел не собирался так просто сдаваться. Изобразив свечку, он изо всех сил лягнул упавшего на пол архистратига. Тот еле успел увернуться. Насупившись, Вельзевул — все еще стоя на четвереньках — открыл рот, и… — И-ГО-ГО-О-О-О! Зрители опять зааплодировали, а путники покатились со смеху, глядя на растерянное лицо ангела. — Слушай, а конем ему идет больше, чем курицей! — Может, так и оставим? — И-и-иго-го-ГО-ГО! — Кажется, он против. — Да? А мне показалось, что он, наоборот, рад. — И-и-и-и! — Определенно — рад! Зрители все не успокаивались, требуя выступления на «бис». Вельзевул под шумок сбежал, с Молоха почти сорвали платье. Михаил, бросив в толпу деревянную корону, тоже быстро ретировался. — Кажется, нам пора валить! — Люцифер огляделся. — Встречаемся за шатром! Разочарованный гул сменился радостными выкриками, когда на сцену вышли актеры труппы. Но путников все-таки никак не отпускали. Жали руки, поздравляли, несколько восторженных девиц тянули ручки к актерам. — Сцена! — Габриэль показал на провал под досками. — Там наше спасение! — Думаешь, они туда не пойдут? — Думаю, они просто не успеют. — и Люцифер показал на легкий дымок. — Лори открыла проход. — Это будет эпичненько… — Варахаил зашипел, стукнувшись лбом о доски. — Выйти на Переход — на четырех костях! — Пророк ты… — Вельзевул, встретивший путников за шатром, прикусил губу. — А вы смотритесь. Очень даже неплохо смотритесь! — Вельзевул, не напрашивайся. — Варахаил поднялся, стряхивая с коленок опилки. — Я тебе комплимент, между прочим, отвесил! — В граммах? — Габриэль ругнулся, вытаскивая ворох колючих опилок из-за пазухи. — Судя по степени обтекаемости, в литрах! — Сейчас кое-кто получит комплиментов в тоннах!..