***
Катарина увлеченно перекапывала землю, вытаскивая очередной корешок. Вельзевул задумчиво обстругивал кору на могучем дубе, наблюдая за девушкой. — Тебе не кажется, что мы далековато зашли? Может, вернемся к нашим? Лориэлли сказала, что переход можно будет открыть через несколько часов. — Да-да. — Катарина, вся перемазанная землей, посмотрела на него сияющим взглядом. — Этот корешок очень трудно найти. Тут наверняка есть еще — незаменимое средство при истощении! Оно нам может понадобиться. Вельзевул пожал плечами, обошел дерево и остановился, рассматривая полоску утоптанной дороги за зарослями сирени. Судя по всему, они расположились недалеко от оживленного тракта. То и дело мимо проезжали груженые телеги. Он слышал переговоры людей, спешивших по своим делам. Несколько раз он отступал за дерево, завидя всадников. Яркие плюмажи на шлемах, горделивый вид, рукояти двуручных мечей за спинами — все это больше походило на отряды стражей, патрулировавших тракт. Почему он прятался — он не мог сказать. Просто интуиция подсказывала, что чужаков здесь не особо жалуют. Катарина встала, довольно похлопала по сумке. — Ну что, можно и возвращаться. — она улыбнулась Вельзевулу, и вдруг насторожилась. — Слышишь? Кто-то плачет? Ангел и сам слышал, как у дороги кто-то плачет. — Кэт, не надо. — он попытался перехватить девушку. — Сами разберутся. Лучше не соваться. — Но там ребенок! — Слышишь — там взрослые. Ему помогут. Не надо идти. — Да почему?! Вельзевул вздохнул. — Просто интуиция подсказывает. Ладно, не смотри так! Задница у меня чешется — а это значит, там нас ждут крупные неприятности! — Эх, ты, попкочующий. — Катарина звонко шлепнула его по пояснице. — Мы просто удостоверимся — и все. Вельзевул даже не ответил на шлепок. И остановить девушку не успел…***
— Что-то долго наши голубки не возвращаются. — Молох с беспокойством посмотрел на багровое солнце, почти скрывшееся за деревьями. — Сколько они уже гуляют? Час? Два? — Ну, когда Катарина начинает травы собирать, ее остановить очень сложно. — Нам бы, по уму, выбираться надо. — Лориэлли, нахмурившись, посмотрела на часы. — Молох, поищи этих попугайчиков. Молох поднялся, крепко потянулся, ухнул, когда Лориэлли с усмешкой звонко шлепнула его по животу. Бальтазар, ухмыльнувшись, открыл было рот, но, увидев внушительных размеров кулак, благоразумно заткнулся. Молох пропал среди зелени, а остальные начали собираться — Мириам и Роузи аккуратно упаковывали найденные травы, Варахаил тушил костер, Люцифер нарезал пласты земли, чтобы прикрыть костровище. Затрещали кусты, и Михаил обернулся. — Ну, наконец-то! Нам дав… — он осекся. — Эй… В надвигающемся сумраке Молох выглядел привидением. Очень сердитым привидением. Бледный, с волосами, торчащими во все стороны, он несколькими шагами пересек небольшую полянку и осторожно уложил на траву большой сверток. И длинно выругался. Лориэлли закусила губу, опускаясь на колени перед Вельзевулом. Ангел сейчас был похож на сломанную куклу — подвернутые руки, полуприкрытые глаза. — Он… — Михаил откашлялся. — Он… — Жив. — Что случилось? — Ему дали по башке. — Молох осторожно перевернул собрата, и стала видна страшная рана на затылке. — Кажется, его рубанули мечом. Роузи уже потрошила свою сумку, доставая пакетики и свертки. — Где же это… — бормотала она. — Я точно помню, что… А! Вот! Она потрясла небольшой колбочкой, в которой пылью взметнулись мелкие семечки. — Нужна горячая вода и чистые тряпки. Это средство дал нам Варр, сказал, что оно заживляет раны. — Хуже ему уже точно не будет. — Габриэль бросил на землю охапку веток. — Но лучше все-таки поторопиться.***
Катарина скорчилась в углу комнаты. С того момента, как ее схватили стражники, она не произнесла ни слова. Один из них усадил ее перед собой. Оглянувшись на повороте, девушка успела увидеть, как еще двое воинов оттаскивают тело Вельзевула в кусты. Внутри словно все омертвело. Она знала, что после таких ран люди редко выживают. А если им повезет, то остаются овощами. Рука стражника крепко и больно держала ее плечо — чтобы добыча не упала или не убежала. Полчаса тряского галопа, и они въехали в низкие ворота старого замка. Во дворе сновали люди, у каждого было дело. Несколько женщин, в старой серой одежде, оторвались от стирки в большом корыте, и, не мигая, провожали глазами вновь прибывших. Привратник, едва бросив взгляд на Катарину, распахнул тяжелую дверь, оббитую железом, пропуская их внутрь. Катарина не смотрела по сторонам. Опустив голову, она бездумно смотрела на мелькающие под ногами плиты, машинально считая их. От дверей до небольшого зала с дымным камином было сто пятьдесят шесть плит… — Вот, господин. Нашли ее на дороге. Сиплый голос заставил Катарину вздрогнуть. — Хороша… Ну-ка, посмотри на меня, красавица. Один из стражников больно дернул ее за косу, оттягивая голову назад. И Катарина уставилась в лицо хозяина замка. Мужчине было на вид около шестидесяти лет. Красные прожилки на щеках и опухшие веки говорили о том, что он не прочь был приложиться к кружке чего-нибудь покрепче. Неряшливая, когда-то красивая одежда, была заляпана маслом, и от нее несло кислятиной и потом. Но взгляд черных глаз был пронзителен и холоден. — В покои ее. И еще приведите мне конюха. Думаю, он мне понадобится. — мужчина осклабился, дотронувшись до щеки Катарины. — Думаю, он понадобится нам обоим, красавица. Стражники отвели девушку вниз, в маленькую холодную комнату. Прошло уже много времени, а никто не приходил. За узким высоким окошком — скорее, даже бойницей — стемнело. Комната погрузилась в мрак. И было очень тихо. Не слышно было даже грызунов — вечных спутников таких старых замков. За дверью послышались легкие шаги, в щели мелькнул слабый свет. — Господин велел мне привести… гостью… в порядок. — голосок пришедшей заметно дрожал. Дверь открылась, и в комнату, держа в вытянутой руке факел, вошла служанка. Воткнув факел в подставку, она подошла к стене и нажала на один из камней. Стена плавно отъехала в сторону, и служанка, не глядя на пленницу, махнула ей рукой. Потом, не дождавшись девушки, повернулась и медленно сказала. — Если ты хочешь жить, делай так, как тебе говорят. И быстро. Если господин прикажет тебе есть золу — изображай улыбку и ешь. Если господин пожелает отдохнуть в твоем обществе, не вздумай ему перечить. Катарина молчала, и служанка, подойдя, неожиданно больно ухватила ее за плечо. — Иди. За. Мной. — и толкнула ее в сторону открывшейся комнаты. Служанка обтерла безучастную пленницу губкой с водой и уксусом, переодела в длинную белую рубашку, распустила косу — и исчезла. Катарина так и осталась стоять посреди комнаты, не чувствуя ни холода, ни резкого запаха уксуса. И даже не обернулась, когда распахнулась дверь, и вошел хозяин замка в сопровождении какого-то хилого мальца. — Ну вот и славно. — потер руки мужчина. — Уже готова моя ласточка? Уже ждешь меня. Люблю покорных. Хлопнула дверь, скрежетнул замок. Катарина закрыла глаза — все равно. Скоро все закончится. И она сможет пойти вслед за своим ангелом…