***
Люцифер всматривался в свои отражения — тысячи, миллиарды отражений. Застывшие в разных позах, они словно карикатурно передразнивали его. Искаженное гневом лицо, сжатый кулак, распахнутые подрагивающие крылья… И нигде нет отражения, где он спокоен. Словно кто-то неведомый пытается ткнуть его носом — смотри, какой ты на самом деле. Смотри внимательно. Архангелу хочется выбраться из этого жуткого лабиринта, он отталкивается от одного из многочисленных отражений, взмывает вверх… чтобы снова столкнуться с самим собой. Гротескно яростная фигура взмахивает пламенеющим мечом — вот-вот перерубит крылья, так неосторожно распахнутые перед ней. Крик Люцифера отражается от зеркал, возвращаясь жутким эхом. — Я не такой! Это не я! — он с усилием взмахивает крыльями, пытаясь пробиться сквозь отражения. И сталкивается с огромным зеркалом. Он сам, хмуро смотрит из глубин чернильной тьмы. Глаза сверкают адским холодом, черные крылья скорее угадываются, чем видятся за спиной. Чуть шевелятся губы, и Люцифер слышит гулкий голос, исходящий из чернильных глубин. «Кто ты?» — Я — воин! Я — архангел, стоящий на защите небес! — рука никак не может нашарить верный меч на поясе. — Я — погибель врагам! Ближе смыкаются зеркала, сдавливая крылья, заставляя замереть. «Кто ты?» — еще более грозно спрашивает его отражение. — Я — Люцифер! «КТО ТЫ?!» Пальцы смыкаются на горячей рукояти меча. С трудом — словно что-то держит — вытягивает он лезвие, окутанное пламенем, медленно заносит над головой. И его отражение тоже замахнулось мечом — сотканным из льда и тьмы. Резко размахнувшись, Люцифер обрушивает удар на самого себя, скалящего зубы. Зеркало разлетается мириадами осколков, но за ним — еще одно. И еще, и еще. Крылья колют тысячи игл, щеке становится колко и горячо, и на губы попадают соленые тягучие капли. Но важно разбить зеркала. Все до единого. Уничтожить — их. Себя. Кого-то… Кого?***
Крохотный астероид под ногами Михаила приятно холодил ступни сквозь тонкую подошву сапог. Вокруг него медленно крутилась вселенная. Тысячи звезд вспыхивали ярче солнца, чтобы потухнуть через секунду, дав место новым звездам и солнцам. Перед архангелом словно за часы протекала вся история создания вселенных. Все, что он когда-то хотел увидеть. Танцы созвездий умиротворяли. Такого покоя он не знал, пожалуй, с первых дней своей жизни. Когда появились братья и сестры, он стал их наставником, учителем. Тем, кто ведет за собой, твердой рукой направляя. И наказывая, если это необходимо. И до недавнего времени он не знал другой жизни. Точнее, не помнил. И только появление Рахили дало ему шанс остановиться. Наверное, не будь рядом его белокрылой возлюбленной, он вряд ли смог бы оставить Небеса. Архистратиг осторожно уселся, подтягивая колени к подбородку. Кажется, он был готов смотреть на круговерть вокруг себя вечность. Даже образ Рахиль сейчас казался ему очень далеким. Словно все случившееся с ним было сном — затянувшимся и беспокойным, как всегда бывает после суматошного дня. Где-то на краю сознания мельком пронеслась мысль, что его, наверное, ждут, волнуются… Но мелькнула — и пропала. Ждут? Его? Почему-то вспомнилось кислое лицо Габриэля, когда командир пытался уговорить его вести себя в строю так, как подобает воину. Вспомнились смешки за спиной, украшенные усами его портреты в холлах Дома. И ведь точно знал, кто так развлекается, но разве возможно поймать за руку шустрого ангела и еще более шустрого архангела? Нет. Здесь, в одиночестве и покое ему явно будет лучше. Да и остальным тоже. Кто будет горевать о нем? Рахиль? Она быстро забудет его — как только вернется домой. Лориэлли? Люцифер? Наверное, Габриэль немного погорюет, лишившись мишени для отточки своей язвительности и шуточек. Закрыв глаза, архангел откинулся назад. Крылья безвольно распластались по пыли, облачком взметнувшейся и тут же осевшей. Тишина. Покой. Одиночество. Грохот и звон заставили Михаила буквально скатиться с астероида. Взмахнув крыльями, он пытался удержаться на месте, одновременно прикрываясь от странных прозрачных метеоритов, рассекающих пространство. Вскрикнул, когда один из осколков ощутимо полоснул по руке и по крылу. И застыл, когда из-за черной луны медленно выплыл хрустальный обломок. Прямо в центре скорчилась крылатая фигурка. Даже на расстоянии было видно, что заключенному даже не больно — это уже за гранью боли. Плотно зажмуренные глаза, полураскрытый в глухом стоне рот, кровавая полоса, пересекающая лицо от уха до рта — и молниевые крылья, изломанные хрусталем до неузнаваемости. Как очутился в его руке меч, Михаил не знал. Не знал он, сможет ли разбить страшную темницу и вызволить брата. Не знал, останется ли жив после этого. Только странный голос слышался ему грозным отдаленный громом. «Кто ты?» Зажмурившись, Михаил что есть силы ударил по сверкающему хрусталю. Яркая вспышка, беззвучная, и оттого еще более жуткая, ослепила его. И последнее, что успел подумать Михаил, было ответом на заданный вопрос. — Я — Михаил. Я — веду своих собратьев. Я — люблю…***
— Там что-то происходит. — Варахаил задумчиво всматривался в пыльные завихрения. Путники нашли себе убежище в скалах. Острые камни в одном месте образовывали что-то вроде площадки, со всех сторон окруженной острыми пиками. Мелкий гравий, осыпавшийся при даже слабом ветре, не дал бы подкрасться к ним незамеченными. А вдалеке, на краю пустыни, где остались гигантские паутины, творилось что-то яркое и непонятное. Яркие вспышки, отдаленный грохот, пылевые смерчи закрыли горизонт. И в центре бури яростно металось три ярких светлячка. — Это… — Тариэль привстала, в волнении сжимая руку Варахаила. — Это же… — Ха! Я же говорил — никуда они не денутся! — Габриэль даже подпрыгнул. — Вот только надо нам их вытаскивать, кажется. — Вельзевул показал на еще одну пылевую тучу, подбирающуюся к вспышкам с юга. — Они там такую бучу устроили, что сейчас сюда все население сбежится. — И у меня нет уверенности, что мы с ними справимся. — Молох встал, повел плечами, расправляя затекшие крылья. — Ну что, покажем этим недобиткам, что такое слаженная команда? Скалы содрогнулись от боевого нетерпеливого крика. Взметнулась пыль, поднятая могучими взмахами крыльев…***
— Откуда ты знал, что они справятся? — Создатель осторожно поставил на поле фигурку. Всадник помолчал, оценивая ситуацию в игре. Пощелкал пальцами над ферзем, в задумчивости прокатил по клетке коня, и осторожно передвинул его вперед. — А я и не знал. — наконец очень спокойно ответил он. И ухмыльнулся, когда друг заполошно вскинулся. — Но справились же? — А если бы… — А вот если б да кабы, да во рту б росли грибы, то был бы не рот, а сплошной огород… — передразнил Смерть друга и кивнул на доску. — Шах и мат, друг мой старинный. С тебя — обещанный кофе!..