Жизнь «После» IV. Возвращение.

      — Рахиль, нет!       — Держи ее!       — Не трожь!       — Не лезь, говорю же!       Владыка гнусно ухмылялся, глядя, как Люцифер и Варахаил пытаются удержать Рахиль. Ангелесса, отбросив меч, боролась так, как никогда в жизни. Остальные растерянно смотрели на лаву, силясь понять, что произошло.       — Это… — Габриэль с трудом поднял руку, коснулся пальцами лба. — Это…       — Этого не может быть. — твердо сказал Вельзевул. — Так просто наш архистратиг не сдастся! Правда ведь?       Вопрос прозвучал на удивление жалко, и Тариэль удивленно посмотрела на ангела.       — Нет… — Рахиль рванулась с такой силой, что архангелы с трудом удержали ее. — МИХАИЛ!       — Жертва принесена. — торжественно возгласил владыка. — Вы свободны.       И отпрянул в сторону, когда путники обернулись к нему.       — Вы ничего со мной не сделаете. Я бессмертный!       — Вот сейчас и проверим. — Люцифер отпустил Рахиль и медленно начал закатывать рукава своей куртки. — Ты не поверишь, гнусь светящаяся, сколько способов умертвения мы знаем!       Архангел сделал шаг, и тут лава вдруг вспучилась. Големы, окаченные раскаленной волной, беззвучно канули в глубине. А на берегу, сипя и ругаясь, растянулся Михаил.       Почти всю одежду сожгло пламя недр, крылья обуглились, опаленные волосы клочками торчали в разные стороны.       Но он был жив.       — Во дает! Даже в лаве не угробишь! — Бальтазар незаметно с облегчением выдохнул. — Непотопляемый как…       — Бальт!       — Я хотел сказать «как топор»! А вы что подумали?!       Рахиль, закусив губу, осторожно коснулась руки Михаила, и архангел с трудом сдержал крик боли. От любого прикосновения кожа слезала с него, как перчатка.       — Больно?       — Бывало и хуже… Вот только никак не могу вспомнить — когда! — Михаил говорил почти беззвучно, каждое движение причиняло жестокую боль.       Лориэлли уже вытягивала из своей сумки длинное полупрозрачное полотно. Когда-то очень давно, вместе с Мором, она провела немало времени, наблюдая за теми испытаниями, что насылал Всадник на согрешившие миры. И научилась многому — например, облегчать боль при страшных ожогах.       Ловко обернув брата в полотно, Лориэлли капнула ему на грудь чуть светящуюся жидкость из крохотного флакончика. Произнесла нараспев несколько слов, и Михаил закричал. Этот крик перекрыл все звуки, заставляя уродцев корчиться, зажимая уши. А владыка мира содрогнулся, делая шаг назад.       Рахиль, не отрываясь, смотрела в лицо Михаила. Сжимая руки на груди, она что-то беззвучно шептала.       — Вы ничем не поможете ему. — самодовольно объявил владыка, усмехаясь. — Тот, кто хоть раз коснулся влаги смерти, отныне и навсегда принадлежит мне!       — Ага. — Вельзевул прищурился. — Скажи это нашей Элоизе!       — И она однажды вернется сюда. Навсегда! — рот твари оскалился в усмешке.       Архангелы, не сговариваясь, встали в стойки. Люцифер мотнул головой — от ярости у него помутнело в глазах. Судя по ощущениям, Варахаил и Габриэль сейчас испытывали то же.       И вдруг тонкие пальцы с силой сжали запястье Люцифера.       — Принадлежит тебе… — Рахиль сделала шаг вперед, и никто не посмел ее остановить. — Навсегда?       Сейчас ангелесса ничем не напоминала кроткое тихое существо, обычно следовавшее чуть позади архистратига. Серые глаза обрели стальной яростный блеск, в правой руке она сжимала клинок, подаренный когда-то давно Варром.       — Ты гнусь. Чирей на теле реальности. — Рахиль говорила очень тихо, но у Варахаила вдруг заложило уши. Рядом тихо выругался Габриэль, с силой сжимая переносицу. — Я уничтожу тебя. Вселенная забудет о тебе, как о прыще на заднице, который мешал сидеть. Я уничтожу твоих слуг. Я уничтожу здесь ВСЕ.       От нее веяло страшной разрушительной СИЛОЙ, от которой потрескивали кости и вставали дыбом волосы. Владыка явно что-то пытался говорить — но получался лишь слабый скулеж. Голема, пытавшегося встать на пути Рахиль, просто размазало по камням, только осколки веером брызнули в стороны.       — Мы уйдем, и оставим этот мир пустым. В назидание остальным. Тем, кто хоть подумает о том, чтобы властвовать над остальными страхом и смертью.       Рахиль не повышала голос, но владыка вдруг съежился, метнулся в сторону, пытаясь скрыться в лавовом озере. Молниеносный выпад — и серебристый клинок очертил ровную линию от лба до паха.       За спиной Люцифера тихо ойкнул Вельзевул.       Медленно осели на скалы две половинки того, что еще секунду назад дышало и ненавидело. Яркий цвет шкуры твари начал темнеть, как остывающая на песке сталь. Тихий страшный хрип — и на месте монстра теперь было две кучки золы.       Рахиль так же медленно вытерла лезвие клинка и повернулась к склону, где затихли уродцы. Ей не понадобилось больше пускать в ход оружие. Взмах руки — и все та же страшная СИЛА смела тела, сминая их, как глину. Вихрь прошелся по скалам очистительной волной, швыряя в остывающую лаву комки бывшей плоти.       В наступившей тишине было слышно только тихое тяжелое дыхание Михаила.       Рахиль, растерянно оглядевшись, в ужасе отбросила клинок, закрывая лицо руками и опускаясь на колени. Остальные стояли, не решаясь подойти ближе. И только Мириам, осторожно подойдя, опустилась на камни рядом с ангелессой. Осторожно обняла ее за плечи, легкими движениями приглаживая растрепанные белые волосы и встопорщенные перья на крыльях. И тихо что-то зашептала на ухо.       Габриэль откашлялся, стряхнул с туники легкий пепел. И повернулся к Лориэлли.       — Насколько все серьезно?       Лориэлли растерла руки и мельком глянула на брата.       — Нам надо убираться отсюда. Здесь мы не сможем воспользоваться своей силой. Но как только мы доберемся до нормального мира, я гарантирую полное восстановление.       С большой осторожностью Варахаил и Молох подняли Михаила. Архангел не удержался от стона. И в это мгновение черный обсидиан дрогнул. Раздался тихий низкий рокот, под ногами начал крошиться пористый камень.       — Велика сила проклятия ярости кроткого. — тихо сказала Лориэлли. — Ты стерла этот мир, сестренка.       Рахиль в ужасе смотрела, как крупные трещины прорезают скалы.       — И не пугайся. Это поганое место, и оно должно исчезнуть. — Люцифер осторожно подхватил ангелессу под руки, помогая ей подняться. — Если бы не ты, возможно, сила этой твари действительно могла бы вернуть сюда Элоизу. И тех, кто смог спастись до нас.       — Но…       — Никаких «но». — притихший Бальтазар крепко ухватил Рахиль за запястье. — Ты все сделала правильно. А теперь давайте и правда побыстрее сваливать. Не знаю, как вам — а мне и одной встречи с Деструктором хватило на жизнь вперед!       Клубившийся туман скрыл рушащиеся скалы, но до слуха путников еще долго доносился скрежет и грохот, завывания и стон умирающего мира.

***

      Мир встретил их ночью и теплым дождем. Насколько путники смогли рассмотреть, они оказались на вершине большой горы. Внизу величаво рокотал океан, камни были покрыты пружинящим ковром из мха и невысокой жесткой травы.       Несколько больших камней словно нарочно лежали так, чтобы устроить с максимальным удобством израненного, не причиняя дополнительных страданий.       — Люцифер, Варх… — Лориэлли стояла на коленях, разминая руки.       Оба архангела сели напротив сестры, протянув ей руки.       — Потерпи, братец. Сейчас все будет хорошо. — Лориэлли осторожно коснулась ладонями обожженной груди Михаила. — Больно не будет.       — Врешь. — сипло выдохнул Михаил.       Яркая вспышка на мгновение озарила площадку, и Михаил коротко хрипло вскрикнул. Темнота после света казалась особенно непроницаемой, и казалось, даже звезды потускнели.       — Все. Теперь — лежи. — Лориэлли встала и встряхнула руками.       Люцифер тоже поднялся, чувствуя, как чуть подрагивают кончики крыльев — Силы пришлось отдать немало. Почти на ощупь добрался до края площадки и сел, свесив ноги вниз. Прикрыв глаза, он прислушивался к миру. Спустя несколько минут теплые ладошки легли ему на плечи, и крылья прикрыли от свежего ветра.       — Как думаешь, сколько нам еще идти?       Хмыкнув, Люцифер сгреб Тариэль в охапку, усаживая к себе на колени. Прижался щекой к ее груди и пожал плечами.       — Столько, сколько осталось. Может быть, один переход. А может — тысяча один. — он помолчал. — Правда, у меня такое ощущение, что мы уже очень близко.       — Угу. Так мерин чует конюшню после трудного дня!       — Ну у тебя и сравнения! — поперхнулся архангел. — Мерин?!       Тариэль тихо захихикала, а Люцифер замер, слушая, как мерно бьется ее сердце. Позади о чем-то опять спорили Габриэль и Вельзевул, заставляя остальных корчиться от смеха, но он слышал только Тариэль. Всем своим существом…

***

      Над мерно вздыхающим морем заалел рассвет. Розово-белые лучи появилась так, словно кто-то просто взял и включил солнце. Теперь можно было разглядеть и почти отвесные бело-голубые скалы, покрытые серо-зеленым мхом, и больших четырехкрылых ярко-красных птиц, кружащихся над водой. Стал виден крутой спуск с горы, упирающийся в серый мраморный храм.       И вдалеке, в центре долины, расположившийся среди скал, стал виден город.       Лучи солнца осветили маленькие игрушечные домики, серые ленты улиц, пышно цветущие сады, обрамлявшие город, как канвой.       И огромную крылатую статую в центре города. Крылатый человек простирал руки над городом, а белоснежно-молниевые крылья, казалось, вот-вот поднимут фигуру к небесам.       — Кажется, и правда, осталось совсем немного. — тихо сказал Люцифер.       — Как будто завернул в гости к соседям, возвращаясь на каникулы домой. — Роузи улыбалась, кусая губы.       А Молох вдруг покраснел и смущенно отвернулся. Вельзевул тут же открыл рот — и закрыл, наткнувшись на очень спокойный взгляд Лориэлли.       В храме мерно ударил звонкий радостный колокол, и путники увидели процессию, идущую по дороге к храму.       Люцифер первым начал спускаться вниз.

***

      В этот раз их не встречали жрецы в белоснежных одеяниях. Большие двери были распахнуты, и как-то сразу было понятно, что их не закрывали долгие годы — петли заросли вечным вьюнком, а перед порогом нанесло песка.       Полумрак храма по-прежнему таинственно мерцал солнечными лучами, проникавшими через витражи, да небольшими факелами на стенах.       Посреди храма была установлена тренога, вокруг нее собрались ящеры. Прикрыв глаза и покачиваясь, они тихо напевали какой-то печальный гимн.       В противоположные двери вошло четверо крепких воинов. Они несли носилки, на которых лежала очень старая женщина-ящер. Бледная зеленая чешуйчатая кожа была покрыта белыми пятнами — так у стариков появляется на коже пигментная «гречка». Длинные перепончатые пальцы сложенных на груди рук больше напоминали высохшие ветки старого дерева.       Путники молча стояли на пороге. Ящеры, не переставая петь, повернулись к ним. Вперед вышел подросток в золотистой тунике, опустился на одно колено и протянул путникам выкованное из золота перо.       — Крылатый… Наш народ рад снова приветствовать тебя. Пра-ма наконец-то дождалась твоего возвращения.       — Пра-ма? — пробормотал Варахаил. — Эй… Это же…       Люцифер подошел к треноге, на которую установили носилки, и остановился, вглядываясь в выцветшие глаза женщины.       — Ролле?       Широкий безгубый рот растянулся в улыбке.       — Ты помнишь, Повелитель. Я знала, что ты вернешься. И я знала, что дождусь тебя. Сегодня ночью все видели молнии над горами. Там, где никогда не бывает гроз. Так я поняла, что ты вернулся.       — Сколько же прошло лет?       — Много. Я перестала считать, когда у меня родился второй правнук, Повелитель. Но теперь я свободна. И могу последовать за тобой.       Люцифер выпрямился, почувствовав тяжелое дуновение ветра за спиной. Повернулся и замер, смотря в глаза Всаднику. Хотел что-то сказать, но передумал, и Смерть улыбнулся уголком губ.       Путники не шевелились, смотря, как Всадник подходит к Ролле и кладет ладонь ей на лоб.       — Ты прожила долгую, славную жизнь, Роллаог-ша-Зроот. Теперь ты — свободна.       Тихий вздох, казалось, был слышен даже над морем. На несколько секунд мир замер, провожая в последний Путь свою Предводительницу.

***

      Смерть коснулся локтя Люцифера, отводя его в сторону от притихших ящеров.       — Здесь есть еще кое-кто, с кем тебе стоит увидеться.       — В последний раз? — горько усмехнулся архангел. Почему-то смерть этого существа, которого он знал всего лишь меньше двух суток многие годы назад, наполнила его душу горечью.       Всадник лишь кивнул в сторону двери, ведущей к скалам. И Люцифер послушно двинулся за ним.       Выйдя из храма, всадник тут же повернул на еле заметную тропку, ведущую к морю. Петляя между скалами, тропка ныряла вниз, прямо под брызги прибоя. И выводила на небольшой песчаный пляж, надежно защищенный от мира высокими скалами.       Люцифер замер, рассматривая огромное существо, наполовину лежащее на песке, а наполовину скрывавшееся в воде. Огромные лапы-ласты безвольно раскинулись в стороны, почти зарывшись в песок. Полуприкрытые прозрачной белесой пленкой когда-то янтарно-желтые глаза равнодушно смотрели в одну точку.       — Нет… — Люцифер вплотную подошел к морде существа, ласково провел по надбровьям. — Ты же вечен, мой Зерцало…       Он прижался к холодной шкуре существа. И почувствовал, как ящер вздрогнул. И слабо засвистел.       — Неужели все-таки пришел его срок? — Люцифер почти жалобно посмотрел на Всадника. И поник. — Да. Да-да, я понимаю.       Всадник тоже подошел к Зерцалу.       Миг — и перед ними больше никого не было. Только легкий запах йода и корицы. И отпечатки огромных лап на песке. Да и те уже тихонько слизывали равнодушные волны…