Жизнь «После» IV. Возвращение.

      — И что теперь?       Люцифер сидел на песке, поглаживая пальцем толстую перламутровую чешуйку. Всадник, придирчиво обмахнув плоский камень, степенно уселся рядом. Помолчал, опираясь на трость подбородком.       — А чего ты хочешь?       — Домой. Я хочу Домой.       — Ну, все в твоих руках.       — Я не понял. — Люцифер даже привстал.       — Только в твоих силах закончить этот Путь. Безумный, невозможный — и прекрасный Путь. Ты его начал. Ты его создал. Так твори, сын своего Создателя.       Тихий шелест волн показался вдруг громовыми раскатами, болезненно отдававшимся в ушах. Дом, оказывается, был совсем близко. Просто — протянуть руку? Сделать шаг?       Люцифер встал, сунул чешуйку в карман. Отряхнул песок с брюк.       И расправил крылья.       — Что ж. Раз так… Дом ждет меня!       Тариэль стояла на краю обрыва, рассматривая две крохотные фигурки на песке. Расправив крылья для равновесия, она не обращала внимания на ветер, который так и порывался сбить с ног.       А на пороге храма сидел щуплый ящур, быстро зарисовывая тонкую фигурку с хрустально-белоснежными крыльями. Кровавый закат словно обнимал ангела, окрашивая перья крыльев в рубиновую радугу…

***

      — Лори, сейчас Переход открою я.       Люцифер легко улыбнулся сестре, забирая у нее из рук небольшой камушек, украшенный руной Пути. Повернулся к воротам храма, вскинул руки — и молочный туман заклубился, стекая по ступеням.       — Мы идем домой.       Уже ступив в туманную белизну, архангел засмеялся, вскидывая руки и расправляя крылья.       — Слышите, Небеса? Твои дети возвращаются!       — Кажется, я слышал гром! — Вельзевул хмыкнул, сжимая пальцы Катарины. — Эй, рогатый, а ты уверен, что этими словами ты не напугал Небеса? Потому что скитаться еще пару вечностей мне как-то не хочется!       — За рогатого — отгребешь. — привычно отозвался Люцифер.       Михаил закатил глаза, но от комментариев отказался.       — Кстати, люди придумали интересный образ Сатаны. — задумчиво сказал Габриэль, пристально рассматривая спину идущего впереди брата. — Помимо рогов, они наделили его кожистыми крыльями, копытами и хвостом. С этакой кокетливой стрелочкой.       — Я в курсе. Сам и подсказал. — Люцифер обернулся и подмигнул Тариэль.       — О! С себя рисовал? — Бальтазар сунулся было поближе.       — Нет! А если будешь руками тянуться, наделю тебя чем-нибудь похлеще! — насупился архангел.       — Куда уж хлеще! — рассмеялся вдруг Варахаил.       — Поверь, братец, у меня оч-ч-чень богатая фантазия.       — ВЕРИМ! — хором воскликнули Лориэлли, Вельзевул и Молох.       — Чего только стоит твой броненосец. — добавила Рахиль.       — Да ты на своего дикобраза посмотри! — возмущенно воскликнул Люцифер, подбочениваясь.       — Неправда! Дикообраза придумала Сара! А я создала рыбу-каплю. *       Громкий смех заставил туман колыхнуться, обнажая ровную песчаную дорогу.       — И после этого МНЕ говорят про богатую фантазию! — Люцифер огорченно развел руками.       — А вот помнится мне…       — Варх! Умоляю! — Люцифер резко развернулся, молитвенно складывая руки под подбородком. — Каждый раз, когда ты начинаешь вспоминать, почему-то оказывается, что ты — самый умный, а вот я — самый…       — Тупой! — радостно закончил Габриэль.       — Красивый! — и Вельзевул подмигнул архангелу.       — Сногшибающий! — ойкнул Бальтазар, которому Люцифер наступил на ногу.       — Жопкотяпистый?       Люцифер остолбенело посмотрел на Михаила, и тот развел руками, прикусив губу.       — Ты откуда слово-то такое взял, архистратигище наше?!       — Ну, не все тебе одному первенство в стихоплетстве занимать. — Михаил обошел брата и двинулся дальше. — Ну, ты идешь, или дальше будешь комплименты отгребать?       — А начальничек наш, я смотрю, все смелее и смелее становится! — Молох со скрипом почесал кудряшки на макушке.       — Вот от кого-кого, а от тебя, братец, не ожидал. Совсем. — Люцифер потряс головой и подозрительно прищурился. — А ты точно наш Михаил? Вдруг тебя подменили по дороге?       — Да нет. — «успокоил» Люцифера Габриэль. — Просто это теперь аукуются те самые падения.       — Какие падения? — тут же купился Михаил.       — А те самые. Из колыбельки головой в землю. — и Габриэль под всеобщий смех юркнул за спину Варахаила. Архангел невозмутимо выгреб того из-за крыльев и легким пинком отправил вперед.       Габриэль, ругнувшись, пропал в тумане. Раздался смачный шлепок и не менее смачные ругательства.       Оказывается, выход был совсем рядом. Один шаг — и путники очутились в большой пещере. Сталагмиты образовывали целый лабиринт. На стенах были закреплены толстые факелы, горевшие удивительно чистым ярко-желтым пламенем. В стенах переливались кусочки сланца и колчедана. Справа была отчетливо видна изумрудная жила. Камни выглядывали из камня так, словно сумасшедший дизайнер поставил перед собой задачу свести с ума ценителей драгоценностей.       — Ну, навигатор хренов, и где мы?       — Эм-м-м-м…       — Так я и подумал. Пошли, кодла, раз уж что-то новенькое, не грех и рассмотреть поближе.       — Это какой ты там «не грех» поближе рассматривать собрался? — заинтересовался Люцифер, — Если что, мои консультации…       — Можешь засунуть себе в карман. Знаю я твои… консультации.       Они передвигались тихо, словно маленькие серые мышки, стараясь не разбудить дракона, который, мало ли вдруг, мог здесь оказаться. Впрочем, наши маленькие серые мышки были немного крупнее, чем надо, немного громче, чем надо, и точно намеревались найти обитающего тут, на свою голову, дракона, и научить его ругаться матом. Чья была идея, уже никто и не вспомнил.       Дракон здесь все-таки жил, и был совсем не рад идее научиться ругаться матом. Более того, он пытался сопротивляться, что было крайне неуместно в данной ситуации.       Когда дракон отправился в самый дальний темный угол осмысливать новые идиомы и лексические обороты, Варахаил вдруг догадался посмотреть под ноги.       — Эй, а ЭТО что?       — Котелок.       — Шлем.       — Ночной горшок.       — Ночной горшок? Интересная идея. А почему тогда у него на навершии длинный шпиль?       — В землю втыкаешь, и… — пояснил Люцифер с авторитетным видом.       — А, ну раз так…       — ГАСТОН!       В пещере вдруг стало тихо-тихо. Словно там спрятались напуганные маленькие серые мыши.       — ГАСТО-О-ОН!       Варахаил вдруг почувствовал слабость и дрожь в коленках. Предполагаемый ночной горшок с оглушительным грохотом выпал из его рук.       — Гастон… — Вельзевул, присевший за ближайшим сталагмитом, озадаченно почесал макушку. — Что-то такое знакомое…       Люцифер переглянулся с Габриэлем, и они хором сказали.       — ДУЛЯ!       — Атас! — Молох закусил губу. — С этим мы не справимся.       Бальтазар удивленно смотрел на архангелов.       — А кто это такой — Дуля? Или такая?       — О-о-о-о! — Габриэль поднял вверх указательный палец. — Это такая… Дуля, какая тебе и не снилась!       — Ага. В самых страшных кошмарах! — прыснула Роузи.       В это время опять послышался бас, уже явно ближе. И в нем сквозили нотки нетерпения, нежности и некоего обещания, от которого вставали волосы дыбом. По всему телу.       — Мухосраночка моя! — проворковал бас. — Если я не найду тебя в самое ближайшее время…       — Ховайся в бульбу! — шепотом сказал вдруг Михаил. — Я ее боюсь!       Ехидно прищурившийся Вельзевул только-только приоткрыл рот, чтобы высказать архистратигу все, что он думает, как стены содрогнулись от страшного грохота. В дальней стене образовался правильный шестиугольник, а дверь (оказывается, там была дверь. Ведь гномы умеют маскироваться не хуже шизофреников) рухнула на пол, подняв тучи пыли.       Сквозь бурые тучи вырисовалась мощная фигура.       Варахаил поперхнулся.       Люцифер прикрыл глаза ладонью, изо всех сил стараясь не рассмеяться в голос.       Габриэль метнулся к Вельзевулу, под защиту большого сталагмита.       И только Бальтазар застыл соляной статуей посреди залы.       Отчихиваясь и откашливаясь, фигура помахала руками, разгоняя поднявшуюся пыль. Стали четко видны и жесткие волосы, заплетенные в косички — на голове, бороде и подмышками. И длинный топор размером с хорошую скамейку, которым гостья небрежно помахивала из стороны в сторону.       И нечто выпуклое, с острым навершием, венчающее левую грудь. Правая развевалась победным флагом.       — ГАСТОН!       Где-то за спинами путешественников раздалось тихое отчаянно шуршание, и из-под массивного стола, весь в пыли, паутине и глине, вылез их старый знакомый. Поблескивая очочками, он опасливо сделал шажок в сторону благоверной, возвышавшейся в «дверном» проеме. Точнее, проломе.       — Да, моя зубихвосточка?       — Ты опять взял мой бюстгальтер вместо котелка?!       Варахаил выронил то выпукло-островершинистое, которое до этого задумчиво разглядывал. Нервно оттер руки о штаны и отступил на шаг.       Гастон замешкался, но тут Габриэль ловким пинком послал его прямо в объятия супруги. Слабо пискнув, демон безропотно стих под могучим локтем гномихи.       Дуля грозно оглядела столпившихся посреди пещеры путников. Увидев Михаила, она сначала подняла одну бровь. Потом другую. Потом подвигала ими вверх-вниз. И широко осклабилась, показывая ряд зубов. Одного переднего зуба не хватало.       Михаил шумно сглотнул.       Дуля перевела взгляд на Люцифера…       — Лори… — архангел, любезно-нарочито склабясь, подтолкнул сестру локтем. — Рвем когти!       — А зачем? — Лориэлли скрестила руки на груди. — Пусть дама пококетничает. Ей тут наверняка скучновато.       И тут Дуля взглянула на Лориэлли. Брови запорхали с утроенной силой. Гастон, притихший было в нежном объятии, вдруг что-то протестующее загудел.       — Так. У меня появилась гениальная идея. — Лориэлли быстро огляделась.       — Да неужто?! И какая? — Габриэль благоразумно не высовывался из-за сталагмитов.       — РВЕМ КОГТИ!