***
Первыми шли Люцифер и Михаил. Осторожно и медленно, прижимаясь к стене, они двигались под уклон. Замыкал цепочку Вельзевул. Ангел все время оглядывался, передергивая плечами — ему все казалось, что кто-то пристально смотрит на них. Стена слева уже была выше их голов, когда Люцифер, приостановившись, поднял руку. Все замерли, и в тишине отчетливо стало слышен странный гул. Как будто впереди был огромный улей. Люцифер снова двинулся вперед, а Михаил сжал рукоять меча. Почувствовав легкое прикосновение к плечу, он, не оборачиваясь, нащупал теплую ладонь Рахили и ласково сжал дрожащие пальцы. — А я уж думал, что ты ничего не боишься. — архистратиг улыбнулся, когда ангелесса уткнулась лбом в его руку. — Ничего… Это всего лишь очередной мир. Странный, выворачивающий — но тут явно кто-то живет. Рахиль молчала, но Михаил почувствовал, что пальцы больше не подрагивают в его ладони. Габриэль все порывался выглянуть за край дорожки. — Любимый, ты ведь сейчас слетишь! — Роузи с беспокойством смотрела на архангела. — А что? Это мысль! Можно ведь просто туда слететь! У нас же крылья! — А у нас — нет. — А у вас есть мы! — Я подозреваю, что полетать не получится. — Лориэлли подобрала камушек, подкинула его на ладони. — Ты обратил внимание на ветер? — Ветер? — Габриэль озадаченно поскреб макушку. — Я не чувствую никакого ветра. — Это все потому, что ты толстокожее пернатое! — Вельзевул! Ты сейчас договоришься! — Хе-хе, медовенький! А вот достать сейчас ты меня не сможешь! — Смотрите. — голос Лориэлли остановил спорщиков. Архангел еще раз подкинула камушек на ладони, с силой размахнулась и запустила его в воронку. Камень вылетел за пределы дорожки и вдруг замер, подрагивая, на месте. Роузи ахнула, когда камень начал медленно подниматься вверх. — Думаешь, мы сможем преодолеть воздушный поток? — Ну… При должном усилии… — Гейб, а ты ведь еще и Роузи будешь нести. Неизвестно, куда ведет этот поток. — Лориэлли провожала взглядом медленно поднимавшийся вверх камень. — Думаю, что в никуда. — тихо сказала Оуз. — Смотрите. Камень, достигнув края воронки, остановился, мелко задрожал и, слабо хрупнув, исчез. Путники вздрогнули. — Кажется, я передумал лететь. — Габриэль поежился.***
Странный гул все приближался, уже можно было понять, что это все-таки человеческие голоса. Туман загустел, и теперь путники почти ни чего не видели. Михаил прижался спиной к стене, продвигаясь вперед очень медленно, ощупывая носком ботинка дорогу, прежде чем сделать шаг. Вельзевул, покопавшись в карманах, выудил старую зажигалку «Зиппо», потряс ее, зажег. Но туман скрыл огонек, превращая его в крошечного светлячка. Вздохнув, ангел спрятал зажигалку. — Мне кажется, или стало светлее? — Азаэль устало потер глаза. — Или у меня галлюцинации? — Нет, не кажется. — Молох обернулся к другу. — Я тебя почти вижу. Постепенно и остальные начали различать друг друга. Вот уже стало видно край дорожки, и темные прожилки в камне. А в гуле уже было слышны отдельные голоса. Тоскливые, они жаловались на что-то, плача и всхлипывая. — Это же… латынь? — Роузи удивленно посмотрела на остальных. — Латынь. Да не просто — это… — Я знаю, где мы. Все оглянулись на Вельзевула. Ангел, не мигая, смотрел в сторону провала. Там медленно плыла большая лодка, грубо выдолбленная из бревна. В ней стоял огромный человек в темно-серой мантии, с сучковатым посохом. Капюшон почти скрывал лицо, открывая только острый чисто выбритый подбородок и большой рот с тонкими, крепко сжатыми, губами. На шее висел большой медальон, абсолютно гладкий, как зеркало — но не отражающий окружающее. Вокруг лодки медленно кружило множество людей. Точнее, не людей — масок. Гротескных, искаженных скорбью и страданием. Из широко раззявленных ртов вылетали жалобные завывания, перемежаемые мольбами о помощи. А человек бесстрастно наблюдал за ними, лишь изредка шевеля посохом и направляя лодку вверх. — Харон… — Мириам сделала шаг назад, и Варахаил придержал ее за плечи. — Лимб. Первый круг. — Вельзевул поморщился. — В чудные места заносит нас Путь. — А вы в курсе, что в свое время Данте действительно провели по этому месту? — ангел хмыкнул, провожая взглядом лодку. — А ты откуда знаешь? — Так я сам и провел. — Вельзевул помрачнел. — Это было одной из шуток Лилит. Уж чем ей писатель не угодил, фиг его знает. Но своей выходкой эта сучка подарила людям довольно забавное произведение. Лодка Харона медленно растаяла в тумане, но до путников еще долго доносились плач и стенания.***
Шли молча, осторожно нащупывая путь. Туман опять сгустился, а еще появился странный запах — пыли и озона. Стало холоднее, облачка пара вырывались изо рта. Люцифер в какой-то момент ощутил слабое дуновение ветра. А чуть позже уже довольно сильный порыв заставил зажмуриться и остановиться. А когда путники открыли глаза, то вокруг царило торнадо. Порывами ветра носило какие-то обломки, обрывки тканей и бумаги. Как будто включился невидимый тумблер, и на путников буквально обрушились вой, ругань и пронзительные злобные крики. Тьма прорежалась частыми кровавыми молниями, во вспышках которых можно было разглядеть огромную тень в центре воронки. Небольшие мохнатые крылья, крохотная голова со сверкающими глазами, увенчанная раскидистыми рогами. Широко раскрытый в торжествующем вопле рот усеян мелкими острыми зубами. Вихрь пытался затянуть путников внутрь, ветер налетал с такой силой, что буквально швырял кого-нибудь в стену. Архангелы пытались справиться со стихией, упираясь ногами и вжимаясь спинами в гранит. Вельзевула пару раз приподнимало над дорожкой и с силой впечатывало в стену, а Катарину вообще чуть не унесло за край дорожки. Ангел несколько раз мысленно поблагодарил Лориэлли, которая запасла настолько крепкую леску. Михаил и Люцифер, невзирая на бурю, все-таки вели остальных вперед. По шагу, по сантиметру они двигались вперед и вниз. В какой-то момент, Люцифер, споткнувшись, упал на колени, с трудом переводя дух. Обернулся — в шаге от него бесилась стена пыли, ветра и ярости. Леска, закрепленная на поясе, натягивалась и дрожала, а ее конец терялся в бешеном торнадо. Архангел, ухватившись за нить, начал поспешно отступать, вытягивая остальных. Первым вывалился Михаил, прижимавший к себе Рахиль. Ангелесса пыталась стереть кровь с лица — судя по всему, обломок рассек ей бровь. Потом появились Варахаил и Мириам, тянувшие за собой Азаэля и Оуз. Ангелы обессиленно упали на камень дорожки, поспешно отползая от яростной стены. Споткнувшись об Азаэля, на дорожку выкатился Габриэль, сжимавший руку хохочущей Роузи. За пояс Роузи зацепилась дрожащая Катарина. — Все? — Габриэль поднялся с земли, отряхнулся. — Куда зелененького дели? Из стены пыли с громкий воплем вылетел растрепанный Вельзевул. Держа в руках деревяшку, подозрительно смахивавшую на топорище, ангел матерился и скалился. — Вот такого захочешь — не потеряешь! — Варахаил, сев на землю, пытался распутать волосы. — Фу! Хоть наголо стригись! — О! Это я… — Даже не думай, Гейб! Ощипаю! Люцифер протер глаза, стряхнул с себя пыль и огляделся. Торнадо стало полупрозрачным, зловещий хохот и рев постепенно утихал. Несколько мгновений — и позади уже клубился только чернильный туман.***
Дорожка уводила их все ниже и ниже. Гулкое эхо шагов возносилось вверх, затихая далеко позади. Иногда даже казалось, будто за ними кто-то идет — и тогда все останавливались и прислушивались, выжидая. Мгла рассеялась, и теперь можно было разглядеть противоположный край воронки. Дорожка, серпантином выбитая в камне, казалась тоненькой ниточкой. Ненадежной, почти картонной. — Чувствуете? — Рахиль резко остановилась и сморщилась. — Пахнет какой-то гнилью. Как будто тухлым мясом и гнилыми фруктами! — А я чувствую запах псины. — Мириам зажала нос. — Немытой, шелудивой и злобной! Люцифер замедлил шаг, насторожившись. А Михаил опять сжал рукоять меча. Эхом прокатился далекий рык, вибрирующий и злобный. — Ой, мамочки… — Катарина вздрогнула. — Не люблю я собак! — Я люблю собачек. — Вельзевул вытащил клинок, осмотрел его. — Идите сюда, собачки. У меня для вас и палочка есть! — Не нарывайся, Вельз. — Роузи нахмурилась. — Эта собачка тебе не по клинку. Люцифер вдруг подскользнулся, чуть не упал — Михаил успел поймать его за предплечье, удерживая на ногах. — Осторожнее! Под ногами зачавкало, засмердело гнилью и тлением. Объедки, кости, огрызки покрывали дорожку скользкой тошнотворной пленкой. Зловонная жидкость медленно стекала за край дорожки, сочилась по стенам, заполняя смрадом все. Девушки завязали нижнюю часть лица платками, стараясь дышать ртом. Остальные дышали через раз, борясь с тошнотой. В стене появились ниши, из которых доносилось сопение и чавканье. Роузи с вскриком отшатнулась от одной из ниш, откуда наружу высунулись руки. Лоснящиеся, покрытые белесым налетом, с толстыми грязными пальцами — они загребли жижу с земли, утаскивая внутрь, откуда тут же донеслось урчание и хруст. — Они ЭТО едят… — Катарину согнуло пополам и вырвало. — Они… это… едят… Вельзевул перехватил девушку, прижимая к себе и осторожно вытирая ей лицо. И молчал. Идти приходилось очень медленно, буквально съезжая вниз. Цеплялись за склизкие стены, хватались друг за друга. И изо всех сил старались не слушать звуки, доносящиеся из ниш. Иногда жадные пальцы хватали кого-нибудь за ногу, и тут же отцеплялись, получив каблуком. А в центре воронки, в клубах белесого тумана, больше сейчас похожего на гигантский клубок червяков, что-то возилось и рычало. Изредка путники видели серо-коричневый бок, покрытый жесткой шерстью. Или часть лапы, размером с половину человека, с огромными желтыми когтями. — Цербер… — почти беззвучно прошептала Роузи. Не сговариваясь, путники старались не издавать ни звука. Никому не хотелось привлечь внимание зверюшки, сторожившей обжор. Под ногами стало меньше жижи, реже попадались ниши-камеры. Азаэль облегченно выдохнул, почувствовав, как слабеет смрад, от которого выворачивало наизнанку. И тут Вельзевул поскользнулся, задев ножнами стену. Звонко брякнул металл, и белесый туман взметнулся вулканом. Три огромных собачьих головы немигающее уставились на путников. В глубине зрачков начало разгораться яркое пламя, а из трех глоток вырвался дикий оглушающий рев. — Бегом! — Люцифер бросился вперед, уже не заботясь о тишине. Гурьбой путники побежали вперед, стараясь держаться от края подальше. Белесые щупальца потянулись к ним, пытаясь ухватить. Оуз с визгом подпрыгнула, спасаясь от хваткой субстанции, Габриэль на ходу попытался достать туман мечом — но без результата. Цербер ревел и бесновался, но дотянуться до незваных гостей не мог. Несколько десятков метров — и шум вдруг как отрезало. Только дыхание и топот ног эхом разносились по воронке. Путники остановились, отдышались. — Да уж… Такое нам не по мечам! — Габриэль убрал меч и оглянулся в пустоту позади. — Песик, едрить его кочерыжку! — Такой за пятку тяпнет — одни уши останутся. — Вельзевул облокотился на стену. — Угу. Или хвост… — Это был третий круг. — все замолчали, смотря на Роузи. — Осталось еще шесть. И я не уверена, что остальные стражи нас не тронут. — Кстати, а почему эта тварь не смогла нас словить? — Рахиль поежилась. — Может, потому что греха обжорства на нас нет? — Ну, только если на одном из нас. — Варахаил выразительно оглядел Габриэля с ног до головы. — Эй! Я бы попросил! Я просто люблю сладкое! И это не преступление! — Ну, если вспомнить, сколько конфет ты извел в моей лавке… — Роузи! Вот от тебя — не ожидал! — Я думаю, что только трое из нас могут представлять интерес для этих… стражей. — Люцифер, не обращая внимания на обиженного брата, смотрел вперед. — Ну-ка, девушки, вспоминайте. Какие ваши грехи могут нас здесь задержать? Повисло молчание. Варахаил, Габриэль и Вельзевул ошарашенно смотрели на Люцифера. — Ты… Ты что, шутишь?! — Габриэль даже руками развел. — Единственное, чем нагрешила Роузи, так это рукоприкладством! Ауч! — Ребята, я серьезно. Нам надо знать, откуда ждать сюрпризы. — Люц, заканчивай. Данте помнят все — и ни один из грехов… — Связь с демоном… Бледная, как мел Катарина, стояла у стены, неотрывно смотря на возлюбленного. Вельзевул медленно подошел к ней, крепко обнял, да так и замер. Остальные молчали, и каждому почему-то было стыдно смотреть на них. — Восьмой круг. Прорицатели, гадалки… Думаю, если нас не затянуло на втором круге, где и были грехи по любви, то нас троих будут ждать именно там. — Любовь моя… — Гейб, как ни крути — а мы с Мириам были ведуньями. Ведьмами. — Нет! — Варахаил прищурился, прижимая к себе Мириам. — Не отдам! — Варх… — Все! Пошли. — архангел, не отпуская девушку, повернулся вперед. — Никому никого не отдадим. Подавятся!