Трандуилово Средиземье 2

Боромир сидел на скамье справа от Гэндальфа. Он никуда не стал прятаться, т.к., погружённый в записи Фродо, пропустил эпизод с обливанием Трандуила из шланга и скидыванием на него кореньев. В тетрадку Фродо были вложены рисунки Толкина. «Послушай, - обратился Боромир к Трандуилу, рассматривая рисунок, изображающий Зеленолесье и дворец, - да у тебя никакой роскошной скалистой горы нет, холмы какие-то, только большие, и ворота не такие уж высокие, и подступ к дворцу – открытое место, а не лес дремучий! Всё так подстрижено, приглажено… Прямо макси-Хоббитания какая-то! А ступеньки от дороги, что мимо ворот проложена, которые прямо в реку спускаются – ты на них что, бельё что ли полощешь?» Трандуил нахмурился. Он продолжал есть черешню и угощать ею несчастного Гэндальфа, сидящего с корзиной и отрезающего хвостики у ягод крыжовника. «Что, прямо так и нет никакой величественной горы?» - спросил Трандуил. «Ага, деревня какая-то. Да в долине среди таких холмов не разбить садик и огородик – это человеком не быть, я не говорю уже о хоббитах… У тебя, кстати, случайно в роду никого из Хоббитона не было?» - продолжал несколько бесцеремонно выражаться Боромир, давясь от смеха. «Зато аллея буков парадная и величественная», - проговорил Трандуил, жуя черешню и сохраняя каменное выражение лица. «Да, аллея широчайшая, специально для тёмных времён! Дворец спрятать в горе, а указателей понаставить: милости просим, все паучары, прямиком ко дворцу по красной дорожке, и просеку такую для них прорубить, пять метров в ширину!» - не унимался Боромир. Если бы он знал, как Трандуил был унижен всего полчаса назад, он бы остерёгся так веселиться. Трандуил резко встал, запахнул шлафрок и удалился. Трандуил вошёл в пиршественный зал, где за небольшим столом в углу сидело братство бывшего кольца и жена Трандуила. «Всё, приехали, - мрачно сказал он. – У нас тут, оказывается, не скала и лес дремучий, а холмы, долы, деревянные квадратные ворота и речушка для постирушек. Я даже боюсь представить, какие величественные интерьеры можно выкопать в таких холмах, – Трандуил покосился на хоббитов. – Каюк твоим гигантским Древам в окружении скал», – обратился он к жене. Жена разрыдалась. Она не могла жить в таком лишённом всякого пафоса холме с приземистыми квадратными воротами и снова засобиралась в Валинор. Она вспоминала брутальную, неотёсанную, скалистую гору своей мечты с высоченными, узорными, закрывающимися наглухо воротами, дворец, подступ к которому перегораживала бурная река, скрытый в чаще гигантских древних дубов и елей – укреп рубеж в самый раз для неспокойного времени. Жена взяла зелёный чемодан, веер и побрела к выходу. «Я тоже не железный! – закричал Трандуил, поглядывая на валинорский чемодан жены, который ему уже примелькался. – Как мне всё это надоело!» «А как же я?! – подключился к всеобщему неспокойствию Леголас. – Мне ведь что скала, что холм, что гномы, что хоббиты, что река, что ручей, что снег, что зной – всё хорошо!» «А ты вообще непонятно в кого такой неприхотливый и беспафосный уродился!» – подозрительно сказал Гэндальф, вошедший в пиршественный зал с корзинкой очищенного крыжовника. «А вам, мадам, я бы не советовал при всяком удобном случае мотаться из Лихолесья в Валинор и обратно в Зеленолесье. Валинор - это вам не курорт какой-нибудь. На двух стульях хотите усидеть?» - хотел урезонить жену Трандуила Гэндальф, но смолчал. И почему ему вдруг вспомнилось, что если бы Гваигир Ветробой после сражения с барлогом не отнёс его, Гэндальфа, в Кветлориэн, он бы не выжил… «Друзья, - заметил вслух Гэндальф, - вы забыли, что в конце Третьей Эпохи мир для эльфов стал седым и дряхлым!» «А по мне так даже очень ничего», - сказал Трандуил, раскладывая принесённые из огорода патиссоны и цуккини на столе. «Нагородили вы тут огород! Но у Толкина не побалуешь. Всё уже придумано, и при том предельно точно», - вздохнул Гэндальф и пошёл варить крыжовниковое варенье. «У Манвэ потерялся скипетр, сработанный нолдор из сапфиров. Владыка просит эскиз нового скипетра из цельного алмаза, украшенного крыльями из серебра», - чтобы оправдаться за частые перелёты из Зеленолесья в Валинор и обратно, сказала жена Трандуила вслед Гэндальфу, вкладывая в чёрную папку какие-то рисунки, сделанные на крафт-бумаге. Гэндальф, обернувшись, пристально посмотрел на жену Трандуила поверх изящных очков в белой перламутровой оправе, сдвинутых на кончик носа: «Ну, если уж Манвэ скипетр потерял, то я тем более ни за что не отвечаю», - и скрылся в дверях. «Кстати, даже если вы недолюбливаете феанорингов, совсем необязательно было прятать нолдорский скипетр, - минуту спустя показалась из-за косяка двери седовласая голова проницательного мага. – К тому же, если валар отказались от власти над Ардой, зачем Манвэ скипетр? И ещё: всех майар направляют в Средиземье с какой-либо миссией. А у вас какая миссия?» Жена Трандуила покраснела и, подумав, что кропотливая чистка крыжовника окончательно испортила Гэндальфу характер, и ничего не ответив, совсем уже уныло побрела к выходу из дворца. По пути она потеряла и веер, и зелёный чемодан, и папку с эскизами и стала бродить по холмам. Она совершенно потеряла ориентир и адекватность в этом, по её представлению, совершенно не мирквудском ландшафте. Трава на холмах была мягкая, как газонокосилкой стриженная – никакой живописной дикости, никаких суровых коряг вперемешку с каменистыми породами и грунтом. Ещё и Гэндальф стал всерьёз придираться.. Когда жена Трандуила вернулась к воротам дворца, она увидела странную картину. На нижней ступеньке лестницы, ведущей от придворцовой дороги к реке, сидели хоббиты, и, поедая плюшки, бултыхали ногами в воде. Трандуил, одетый в купальный костюм, в раздражении сняв диадему и перстни, которые почему-то неизменно оказывались на нём, даже когда он принимал ванну в целебных источниках, готовился к прыжку с моста из передней стойки ласточкой с двумя винтами. Гэндальф стоял рядом на мосту, опираясь на посох, и опасался, что второй винт Трандуил сделать не успеет и, ещё чего доброго, ткнётся макушкой в дно, и воды в реке ему будет по пояс. Тут же стоял Лось. Он был единственной деталью картины, в которой ещё сохранялось что-то древнее и величественное. Лося же окружал какой-то детский сад. Леголас уже вовсю плескался в реке. Он, как всегда, был всем совершенно доволен. Спускались сумерки. Леголас уже весь посинел от водных процедур, но за три тысячи лет никак не мог накупаться. Потому что не каждый видел ранний рисунок Толкина с Трандуиловой рекой, и ничто не побуждало представлять принца купающимся. А Трандуил всё стоял на мосту. Он рассчитал, что второй винт действительно не пройдёт, и потерял всякое желание прыгать. Трандуил накинул халат, нахлобучил изящную диадему, сунул перстни в карман и побрёл к воротам своего холма. Хоббиты насильно вытащили Леголаса из реки. Он был очень оживлён и трясся от охлаждения. Растёрся белым махровым полотенцем и побежал за Трандуилом. Жена Трандуила сидела на мосту, свесив ноги, и усилием воли пыталась восстановить пробелы в своём знании ландшафтов. «А бывают ли горы скалистые изнутри и округлые, устланные газоном снаружи? А если не бывают, то возьмутся ли гномы рыть норы, а не высекать камень? Или для почтенных гномов это унизительно, и землю роют только хоббиты?» - думала она. Из ворот вышел Трандуил с золотым фонарём. Он не стал кричать на жену, только внушительно посмотрел на неё, типа где она постоянно шляется, ей и так много свободы дано, а она ещё на мосту сидит, свесив ноги. Но жена была так поражена изменением придворцовой местности, что не поняла взгляд Трандуила. Чуть не сбив Трандуила с ног, из деревянных ворот холма выбежали гномы, хоббиты и синдар; они стали жарить шашлыки и, нахваливая Боромира, – картошку. Костёр весело горел, потрескивал искрами, и свободные народы Средиземья, рассказывая интересные истории и хохоча, весело проводили время. Им было хоть бы хны – что холм, что гора… Трандуил был не в духе. Он смотрел на холмы и думал, каким же читатели будут представлять короля, живущего в таких холмах. В рубашке с тесьмой, похожим на какого-то хиппи… «Толкин отлично рисует, - вдруг заступился за иллюстрации профессора Фродо. – Не каждому дано быть таким тонким, поэтичным и ироничным одновременно». «А никто и не спорит, что рисунки отличные и самобытные, - сказал Боромир набитым картошкой и сочным шашлыком ртом. – Просто короля и лес все представляют древними, суровыми и пафосными, а холмы у него какие-то хоббитские, кроны деревьев – стриженные, местность больно светлая и открытая, как будто незащищённая для такого невыгодного географического положения!» Унылая жена Трандуила съела две картофелины и пошла спать. Теперь она решительно не могла представить себе холм изнутри. Ни о каких балконах и окнах речи идти не могло. Трандуил с женой и Леголас вошли в ворота холма, укреплённые брёвнами в виде иероглифа «п». Они оказались в темноте, в небольшой прихожей, с потолка которой осыпался грунт и торчали какие-то корни. Трандуил, потеряв где-то золотой фонарь, нёс свечку в скромном глиняном подсвечнике. Он не мог представить, как в таком холме можно сделать сокровищницу, тюрьму и пиршественный зал. Вся вселенная перевернулась. По правую руку в стене был прорыт лаз, и, поднявшись по узкой, изгибающейся через лаз по часовой стрелке винтовой лестнице, можно было попасть в комнаты. Что и сделал неприхотливый Леголас, и тут же заснул, улёгшись на тесной кушетке. Трандуил с женой в нерешительности стояли в прихожей. «Верните спальню-гостиную, галерею окон и пиршественный зал», - севшим голосом сказал Трандуил. Но ничего не вернулось. Вместо этого посыпалась почва, и из ещё одного прокопанного лаза выбрались один за другим гномы. Они, отдуваясь, доложили: «Сделать просторные и хорошо освещённые покои никак невозможно. Грунт повсеместно осыпается, и, чтобы укрепить его балками, нужно срубить пол леса». Трандуил остановившимся взглядом смотрел перед собой. Кое-как все переночевали в тесных комнатах. На одну комнатушку в шестнадцать квадратных метров приходилось по пять эльфов, пять гномов, четыре хоббита и три человека! Трандуилу сделали скидку, и в его комнату поместили ещё только жену, двух гномов, двух хоббитов, двух эльфов и одного человека. Трандуил не знал, куда деваться от счастья и таких привилегий. Отбиваясь от хоббитской ноги, которая таранила его бок, и гномьего локтя, налегавшего на затылок, заткнув уши берушами, Трандуил, наконец, забылся беспокойным сном. С утра все встали пораньше и отправились на соседний холм за полевой клубникой. Потому что на таком холме она просто не могла не расти. Все старались сдерживать улыбку, представляя, как Боромир будет собирать ягоды. Клубничную поляну он просто потопчет, а ягоды, срывая, подавит, и соберёт варенье, а не клубнику. «Ручищами-то Боромира разве что кружку можно насобирать», - думали эльфы, гномы и хоббиты сообща. Но наперекор всеобщей иронии Боромир, т.к. был дюже силён, раньше всех насобирал четыре ведра полевой клубники! Щурясь на солнце, широко улыбаясь и положив на грудь широкую ладонь, другую же подложив под затылок, он прилёг отдохнуть на склоне холма, наблюдая как другие сосредоточенно ползают по траве. Хоббиты срывали мелкие ягоды очень ловко, и Сэм, наполнив свою корзинку, хотел отдать её Фродо. Но жена Трандуила заставила его поделить ягоды пополам. Трандуил, подобрав длинные полы кафтана, придирчиво и аккуратно срывал только отборные ягоды, а Леголас и Гимли соревновались, кто больше насобирает. Когда все вернулись с прогулки, то неожиданно обнаружили на месте Трандуилова холма старую, величественную, скалистую гору, беспорядочно поросшую кустарником, дремучим лесом, зарослями разнообразных диких трав… На месте были и высоченные ворота, которые когда-то так не понравились Бильбо… В самом деле, они были совсем неприветливыми, но все бросились к воротам и, рыдая, повисли на них. Непонятно почему, ведь никто не любил понятия «наглухо закрытый» и «взаперти». Наверное, потому что ворота казались очень надёжными, а поверху обрамляющей их арки шёл красивый узор.