Доверься судьбе

Весь оставшийся рабочий день я не могла сосредоточиться на проекте, всё время мешали мысли об Эдварде и предстоящей встрече. Чего я ждала от неё? Я не могла бы ответить на этот вопрос, задай его мне даже под пыткой, светя яркой лампой в глаза – я просто не знала ответ. Я знала только одно – я жду этой встречи с радостью, и успокаивала саму себя тем, что эта встреча – всего лишь дань уважения Каллену за то, что он сделал. Как и обещала, я отправила ему геолокацию кофейни в вотсап, а в ответ он написал кратко: «Принято, спасибо, до встречи». Когда же часы на моей руке показали шесть вечера, сердце моё забилось ещё быстрее. Я прошла в туалетную комнату, чтобы освежить макияж и поправить укладку. Хорошо, что никто мне не встретился по пути, иначе мне было бы сложно объяснить свою глупую улыбку до ушей. Сбрызнув запястья духами, я направилась к выходу из офиса. Лифт ехал нестерпимо долго, мне показалось, что вечность, из-за чего я начинала волноваться, дожидаясь его наедине с самой собой. В тот момент, когда я спустилась вниз, я уже чувствовала не только лёгкое волнение, а вполне ощутимое нервное напряжение, смешанное с радостью и неуверенностью. Глубоко вдохнув, я постаралась преодолеть его, открывая дверцу своей белой Хонды и садясь внутрь. Я решила добраться до кофейни на машине, чтобы не было искушения прогуливаться с Калленом под луной после встречи. Мысль о том, что он женат, не оставляла меня, и, пока я вела свой «Цивик» в назначенное место, сомнения в правильности решения терзали меня, расщепляя мой мозг плоскогубцами в разные стороны, причиняя почти физическую боль, и я знала, что эта боль – совесть, нависшая надо мной чёрной густой грозовой тучей и давящая на мозг. Из-за этого я начинала нервничать ещё больше и ехала медленнее обычного, боясь из-за своего волнения попасть в ДТП. Совесть мешала мне полностью прочувствовать радость предвкушения встречи, и я злилась на саму себя. Однако, когда я подъехала к условленному месту встречи, на меня накатила волна спокойствия – пусть будет что будет, а там посмотрим. С этой мыслью я припарковала свою малышку в ближайшем дворе, схватила сумочку с пассажирского сиденья и вышла, направляясь ко входу в кофейню. Я любила это место за атмосферность. Уже с порога создавалось ощущение, что ты попал в старый центр города Стамбул, всё здесь напоминало восточные мотивы: свисающие с потолка лампы, плафоны которых были собраны из множества разноцветных стекляшек, милые полосатые подушечки на диванах, бронзовые подносы у официантов, запах пряностей и терпкого кофе, ковры на полу и стенах, наборы металлической посуды на полках, состоящие из затейливых кофейников и турецких чашек для чая – армуду. Насладившись интерьером, я огляделась вокруг и увидела его. Эдвард уже ждал меня за столиком в углу, я вдохнула глубже и медленно направилась к нему, боясь споткнуться о ковёр от волнения и упасть. Завидев меня, он тут же встал, поздоровался и помог мне сесть за стол, задвигая мой стул по-джентельменски, и элегантно, как всегда, присел напротив, пристально вглядываясь в моё лицо. Я смотрела на него секунду, и, к моему облегчению, эту игру в гляделки прервал подошедший официант, спросивший, что мы будем заказывать. Эдвард заказал чёрный кофе на песке, я то же самое, но попросила принести ещё немного сливок. Официант слегка скривился при моей просьбе – в Турции не пьют кофе с молоком, но быстро исправился – думаю, я не первая, кто изъявил подобное желание – американцы предпочитают разбавленный экспрессо или капучино в больших количествах. Официант удалился, и Эдвард сразу начал первым: — Спасибо, что согласилась выслушать меня, — кратко произнёс он и выжидательно замолк, продолжая смотреть мне в глаза. Несколько минут мы молчали, я не знала, что сказать, и ждала продолжения от него, в этот короткий промежуток времени моя совесть снова проснулась от недолгой спячки, и я собралась с мыслями, чтобы произнести то, что задумала, несмотря на клокочущее в груди сердце. — Эдвард, эта встреча… Пойми меня правильно, я согласилась на неё только потому, что безгранично благодарна тебе за всё, что ты сделал для меня и моего сына. Я не знаю, как мне вернуть тебе то добро, которым ты поделился с нами, и как отблагодарить тебя. Мне правда хочется отблагодарить тебя, скажи, что я могу сделать для тебя? — Белла, — он улыбнулся, а я не могла понять, ухмылка это или грустная усмешка, — я ничего такого не сделал, ничего особенного… Всё, что я делал, я делал потому, что хотел сделать, я хотел что-то сделать для тебя, хотел привлечь твоё внимание, ты дорога мне… — Эдвард, остановись, это плохая идея, не надо… К моему счастью, официант уже принёс кофе быстрее обычного и начал расставлять маленькие чашечки на столе, снимая их с круглого подноса, вместе с пахлавой на кружевной металлической мини-тарелочке и кувшинчиком со сливками. Он заметил напряжение за столом и быстро ретировался, как только освободил поднос. — Белла, ты дорога мне, — повторил Эдвард, дождавшись, когда официант скроется из виду, будто бы я не расслышала это в первый раз, — и ты нужна мне, — он попытался взять мою руку в свою, но я отодвинула её, сделав вид, что хочу отпить кофе. Он осёкся, но не убрал свою ладонь далеко. Я глотнула горячего густого напитка, кофе был очень крепким, но ароматным и невероятно вкусным. Эдвард ждал реакции и моего ответа, а я смотрела в свою чашку, словно пытаясь найти нужные слова на дне сосуда. Совесть услужливо напомнила мне причину, по которой я отказала ему во встрече в первый раз: — Эдвард, я действительно благодарна тебе, но дружба и приятельские отношения – это всё, что может быть между нами. Как только я произнесла это, моё сердце резко сжалось от страха в мизерный комочек, на мгновение я представила, что он послушает меня, встанет и уйдёт. Но он и не подумал уходить. — Почему, Белла, я не достоин тебя? Я тебе не нравлюсь? — спросил он, а я никак не ожидала такого поворота беседы. — Не в этом дело, Эдвард… — Значит, я нравлюсь тебе, — произнёс он тихо, а я заметила проблеск радости в его глазах, отчего моя совесть вовсе обнаглела и зудела своим скрипучим голосом в моей голове так мерзко, что я не выдержала и повторила вслух её слова: — Ты женат! — Пф-ф-ф, — фыркнул он в ответ на моё заявление, а я вздёрнулась от неожиданности – реакция удивила меня, даже слегка оскорбила. Он заметил мой недоумевающий взгляд и попытался объяснить словами, — мы с Таней женаты только на бумаге, Белла. Если причина только в этом, то я на деле не женат, только формально. — В каком смысле? — пыталась уточнить я, перебирая в голове сотни догадок, но ни одна мне не казалось верной, потому что я искренне не понимала, как такое может быть – на вечеринке и на совещаниях они смотрелись убедительно. Однако совесть моя постепенно затихала, и я уже почти не слышала её отголосков. — В прямом – мы не живём вместе уже три года… Он замолчал, наблюдая за мной, а я боялась показать своё любопытство к данному заявлению, силясь не назадавать сотню вопросов кряду, а лишь глотнула кофе ещё раз, ожидая продолжения повествования и скрывая, как умею, своё нетерпение под фальшивой маской равнодушия. Совесть при этом ретировалась окончательно, поднимая белый флаг. — Таня живёт в нашем загородном доме, я живу в квартире в центре города. У нас различная друг от друга жизнь, нас ничего не связывает, абсолютно. У нас нет детей, нет общих друзей, увлечений, мы не любим друг друга, мы давным-давно не занимаемся сексом… — на последней фразе он замолк и снова посмотрел на меня, да так, что моё горло сжалось внутри от напряжения, но я должна была спросить, иначе всё это казалось бессмыслицей. — Тогда почему вы не развелись за эти три года? — Хороший вопрос, — проговорил он, опуская взгляд в свою чашку. Теперь пришла его очередь искать там ответы. – Это бизнес, Белла. Мы держим это в секрете, но я не дурак, я понимаю, что, если не расскажу тебе, ты не позволишь мне приблизиться меньше, чем на метр, а я хочу быть намного ближе. Я могу тебе доверять? Его вопрос вызвал во мне массу эмоций – возмущение, негодование, радость и злость одновременно. Брак – это бизнес? Это мне казалось мерзким, брак по расчёту. Секрет – для чего такие сложности? И последнее про доверие – я не могла понять, льстит мне этот вопрос или оскорбляет. — Это тебе решать, можешь ты мне доверять или нет, — ответила я, — но я не болтаю обычно, если меня об этом просят. — Прости, я не хотел тебя обидеть, я вовсе не имел в виду, что ты разболтаешь, просто это не только мой секрет, понимаешь. — Всё в порядке, мы мало знаем друг друга, — прокомментировала я, хотя в глубине души мне не нравился этот разговор, но любопытство брало верх над моей гордостью. — Я доверяю тебе, хочу, чтобы ты знала правду, — тихо проговорил мужчина, глядя прямо на меня, и продолжил уже увереннее, не дожидаясь моего ответа, — я не могу официально развестись, потому что в следующем году собираюсь баллотироваться в мэры города. Ты знаешь, разведённый политик – это бракованный политик, любой пиарщик об этом скажет, а я уже много лет движусь к этой цели и не хочу её упустить из-за развода. Плюс отец Тани – очень уважаемый человек, крупный промышленник штата и значимый налогоплательщик, у него связи везде, в том числе в политических кругах, он знаком с крупными шишками и продвигает меня в мэры. Марк Денали не знает о том, что мы с Таней фактически чужие люди, мы договорились не говорить ему. Если я разведусь – моей карьере конец, отец моей жены сотрёт меня в порошок, если я причиню боль Тане… На словосочетании «моей жены» меня будто бы кольнуло большой острой иглой в сердце, не иначе, как ревность уже даёт о себе знать. Но, как ни странно, я понимала Эдварда, я всегда была эмпатичной персоной и могла поставить себя на место другого человека, чтобы понять, что он чувствует. Но кое-что важное всё-таки мне не давало покоя, и я спросила: — Эдвард, я одного не могу понять – Таня согласна на такие отношения? Зачем ей это? Она счастлива в них? — Мы договорились с ней, что официально остаёмся женатыми для публики, но можем иметь отдельную друг от друга личную жизнь. Тане нравится быть миссис Каллен, нравится посещать публичные мероприятия в статусе моей жены, она хочет стать официальной женой мэра, этот социальный статус – её цель. А моя цель – стать мэром. Тут наши цели совпадают. Но, Белла, поверь, как только я стану мэром, мы разведёмся, я обещаю. После того, как я достигну своей цели – этот брак уже будет не нужен никому, я клянусь. Я смотрела на него и понимала все его мотивы, я чувствовала, что он неравнодушен ко мне, его благородные поступки и помощь, оказанная мне в трудную минуту, когда я так в ней нуждалась, не давали мне даже усомниться в том, что он говорит правду. Я ощущала только растущую благодарность и симпатию к этому мужчине. Я ничего не ответила, лишь слегка кивнула. Эдвард понял мою реакцию, как одобрение к дальнейшим действиям, и аккуратно, будто боясь спугнуть, взял мои пальцы в свою большую ладонь и заглянул мне в глаза. Взглядом я одобрила его движение, и мне не хотелось убирать руку – мне хотелось, чтобы он не отпускал её никогда. Именно в тот момент я поняла, что готова к новым отношениям, что Каллен нравится мне, я доверяю ему, а то чувство бескрайней благодарности только укрепляет мою уверенность в том, что он – правильный мужчина, что он тот, кто мне нужен сейчас и с кем бы я могла быть счастлива. Мы сидели молча, допивая кофе и улыбаясь друг другу, и каждый из нас знал, что это начало чего-то радостного и яркого, чего-то горячего и вкусного, чего-то нового для нас и неизведанного, чего-то пока ещё очень хрупкого, но уже такого живого. — Хочешь чего-нибудь ещё? — спросил Эдвард, когда официант начал убирать со стола пустые чашки. — Нет, спасибо, мне уже пора домой, — ответила я, думая о том, что Лукас уже наверно заждался меня, да и Веру пора отпускать. — Так скоро? — уточнил он, делая знак официанту, чтобы тот принёс счёт, — могу я проводить тебя до дома? — Нет, спасибо, я на машине. — Ну тогда хотя бы до машины? — улыбнулся Каллен своей очаровательной улыбкой, от которой было невозможно устоять. — Да, конечно, — ответила я, улыбаясь в ответ. Эдвард расплатился по счёту сам, мои предложения оплатить половину он чуть не воспринял как личное оскорбление, его ответ не подразумевал каких-либо возражений, поэтому я даже не стала настаивать. Очевидно, Каллен из тех мужчин, которые класть хотели на эмансипацию и прочие темы феминизма. Мне же как женщине это нравилось несмотря на то, что я привыкла сама обеспечивать себя и своего ребёнка. Приятно, когда мужчина, который тебе не безразличен, заботится о тебе таким образом. Эдвард помог мне подняться из-за стола, и мы прошли к выходу. С каждым шагом я ощущала нарастающее волнение, и мурашки тут же побежали по моей спине, когда он крепче сжал мою ладонь своими сильными пальцами, как бы демонстрируя самому себе, что я теперь его женщина и он имеет право касаться меня. Открывая передо мной дверь правой рукой, его левая рука легла на мою поясницу и, слегка погладив, как бы направила к выходу. От этого лёгкого прикосновения разряд электрического тока прошёлся сквозь моё тело от кончиков пальцев ног до макушки головы, и я уже плохо понимала, что происходит, пока Эдвард снова крепко не взял меня за руку, спросив: — Где ты припарковалась? — Тут, за углом, во дворе, — ответила я, судорожно включая мозг и встроенную в него геолокацию. — Вот моя белая японская девочка, — указала я на свой автомобиль, подходя ближе и доставая из сумочки ключи. — Спасибо за прекрасный вечер, Белла, — произнёс он. — И тебе спасибо, — ответила я, — увидимся. Я опустила взгляд на брелок сигнализации, чтобы нажать кнопку открытия центрального замка, а когда подняла взгляд, вдруг почувствовала, как губы Каллена накрыли мои. Волна блаженства окатила меня с головы до ног, вкус его губ был неповторим, аромат его кожи зарождал во мне энергию, которая неслась по венам и концентрировалась внизу живота, пробуждая желание. Тело непривычно реагировало на близость, слишком ярко, слишком неожиданно, будто бы ничего нет правильнее на свете, чем поцелуй с Эдвардом Калленом. За одно мимолётное мгновение я почувствовала, что этот мужчина – мой мужчина на каком-то космическом уровне, что наши души, искавшие друг друга сотни лет, только что встретились и наконец нашли друг друга, и они ликовали внутри нас от необъятной радости, измерить которую не хватило бы и целой Вселенной. Когда же его рука скользнула по моей щеке, углубляя пальцы в мои волосы, и он притянул меня к себе ещё сильнее, а его горячий язык пробрался чуть глубже, касаясь моего, я уже не могла контролировать своё тело и свою душу, только сильнее прижимаясь к мужчине и не осознавая ничего вокруг, я будто бы провалилась в райский сон, где нет ничего, кроме чувства эйфории и бесконечного счастья момента. Но звон упавших и ударившихся об асфальт ключей вывел меня из волшебного сна, заставляя прийти в себя. Я медленно открыла глаза и также медленно нехотя отстранилась от Эдварда, замечая, что вторая его рука уже лежит на моей талии. — Это наш первый поцелуй, — произнёс он, даже не собираясь ослабить объятья. — Технически – второй, — поправила я, вспоминая вечер в Спокане и пытаясь острить, хотя всё ещё восстанавливала дыхание и собирала обратно покинувшие разом мою голову мысли. — Это наш первый НАСТОЯЩИЙ поцелуй, Белла, — повторил он, сделав акцент на слове «настоящий». — Мне пора, — ответила я, улыбнувшись его поправке и понимая, что нужно бежать отсюда, хотя душа просила не покидать его никогда больше. — Я позвоню завтра, — сказал Эдвард, открывая для меня дверцу моего автомобиля и захлопнув её, как только я уселась на водительское сиденье.