Теория лжи

– Ты забрал меня из дома под дулом пистолета, накачал снотворным и притащил в дом, который со стороны кажется заброшенной психиатрической больницей. Я даже не представляю, как дальше будут развиваться события, – закончив с мандарином, Хэ вгрызается зубами в яблоко, смешно перекатывая большой кусок из–за одной щеки за другую. – Я хочу всё разъяснить, чтобы ты выслушал меня и дал шанс, – ХекДже берет пустую корзину для грязного белья и, сгребая в неё всё оружие, показывает безопасность своих намерений. Только вот ДонХэ от этого не становится легче – ХекДже не безопасен для его чувств, для его сердца, которое всё так же остро реагирует на один только запах ловеласа, что уж говорить про слова и взгляды? – Спустя полгода ты заявился в мою жизнь, причем, наитупейшим образом, Ли, – прийти в моё агентство со своими дружками и заявить, что у тебя пропал муж. Ты, видимо, за полгода растерял все мозги, если придумал подобное, – ХекДже усаживается в кресло напротив ДонХэ, немного смущенно пожимая плечами, словно говоря, что ничего лучше ему в голову не пришло. – И сейчас ты хочешь поговорить? Мы могли бы сделать это по телефону, если бы ты… – Всё, хватит, Хэ, – обрывая младшего, ХекДже стягивает куртку и кидает её на стол. – Вот что мне теперь сделать? Умереть? Да, ты узнал обо мне всё, ты увидел моё истинное «я», но что я могу сделать? Я жил так многие годы до тебя, и это была моя жизнь, понимаешь? Я никогда не думал, что появится человек, который разъебашит всё к чертям собачьим и при этом вывернет меня наизнанку! – ДонХэ морщится от мата, но продолжает слушать: – Извиняться перед тобой за то, что было раньше, я не буду, не потому что мне не стыдно, а потому, что эта часть жизни не коснулась тебя. Я виноват в том, что произошло с тобой, между нами и… И за своих ребят я должен умолять о прощении. Я… – Нет, Хек, это с тебя хватит. Слышишь? – ХекДже поворачивает голову от окна и видит, что ДонХэ побледнел, он уже порывается подняться к нему, но детектив останавливает его одним легким взмахом руки: – Когда поступил заказ, я собирал на тебя информацию, мы играли честно. Ты и я. Я вычислял, ты противился и выстраивал картинки несуществующего золотого мальчика Ли ХекДже, но потом… Да, ты пытался убить меня, даже это можно простить и понять: твой страх, что всё рухнет, мой заносчивый характер и упертость, я всё могу понять, а потом… – ДонХэ замолкает, у него снова встают картинки прошлого перед глазами. – Ты захотел от меня избавиться, приковал к себе, сказав, что я твой муж, но дальше… Почему, когда ты понял, что между нами что–то есть, настоящее, не игрушечное, почему ты не остановился и не сказал мне правду? Почему продолжал прятаться? Оттаскивал от меня своих друзей, защищал, помогал мне, почему? – ХекДже больше не может смотреть в глаза ДонХэ, он снова отводит взгляд и с трудом выговаривает, сжимая кулаки до побелевших костяшек: – Да потому что я просто-на-просто струсил тогда! Я боялся, что то счастье, которое неожиданно появилось в моих руках, исчезнет. Тебя больше не будет, понимаешь? Я снова буду один с этими чертовыми куклами, играть и ненавидеть их, улыбаться, пряча оскал. Я не верил, что ты, тот поганый рыжий Лис, который чуть не разрушил всё, стал самым дорогим на свете. Я позже осознал, что разрушать уже нечего, у меня были деньги, друзья, дом, машина, но если бы ты исчез – это бы перечеркнуло всё. Ты всё равно испепелил мою жизнь, только совершенно иным способом, – закуривая, ХекДже взъерошивает алые волосы, чувствуя, что в одно мгновение становится душно. – Я столько лет играл, Хэ, что был уверен – я никого и никогда не полюблю, не впущу в свою жизнь, в свой дом, в свою душу. Когда мы поженились, я оформил завещание, тогда желание мстить превозмогало все, и я поступил по привычному сценарию, который выработан годами. Если честно, я забыл о нем, спустя некоторое время я боялся, что всё откроется, что ты узнаешь, кто я на самом деле, остальное было не столь важно. – Чего ты хочешь от меня, Ли? Скажи и я сделаю это, клянусь. Я сделаю всё, только бы больше никогда не видеть тебя, я прошу тебя, просто дай мне забыть, – ДонХэ швыряет недоеденное яблоко на стол, прокручивая слова любовника в голове. – Я поверил, по–настоящему, Ли, а потом ты всё испортил. В одно мгновение моя пустота стала осязаемой, когда вокруг ничего нет, и любимый человек оказывается убийцей. – Любимый? Разве такого, как я, можно любить? – ХекДже цепляется за столь желанное слово, а когда ДонХэ кивает в ответ, чувствует себя счастливым идиотом, пускай только на мгновение, но он любил его. – Я убивал, и ты прекрасно это знаешь, чувствуешь нутром, хотя доказательств нет. Ты знаешь о моих любовных играх и шантаже, ты… Господи, Хэ, да ты знаешь о моей личности столько мерзкого и поганого, черт, что я не знаю, как заслужить твоё прощение, как умолять не уходить, как привязать к себе хотя бы на некоторое время, чтобы доказать тебе свои чувства, – ХекДже поднимается и, выкинув недокуренную сигарету, начинает нарезать круги вокруг кресла, стараясь отвлечься. – Приведи хотя бы один довод, почему я должен верить тебе? – сам не понимая, зачем говорит подобное, Хэ на мгновение чувствует облегчение – становится не так больно. Он снова пытается поверить любимому человеку. – У меня… Я… У меня сердце бьется чаще, когда я думаю о тебе! – ХекДже улыбается, но Хэ тут же осаждает его: – У тебя тахикардия, обратись к врачу. – Ну, вот ты как раз доктор, вылечи меня! – С удовольствием сделаю операцию топором на сердце. – Рыжая вредина, – фыркает ХекДже, чувствуя столь дурацкое, но нужное счастье. Хотя бы вот так говорить с Хэ, перекидываться колкостями, но он рядом с ним, сейчас большего ему не нужно, хотя, если говорить честно, ХекДже просто глушит все остальные инстинкты. – Вредина – слишком мягкое определение. Так долго я буду тут торчать? – осматривая дом, ДонХэ подмечает, что Хек умеет создать уютную обстановку, где бы он ни был. – Видимо, вкус по созданию дизайна помещений ты выработал за время своих «профессиональных» побед, да? – Нет, у меня мама всю жизнь занимается ремонтами, дизайном, короче, она нашу квартиру за все мои недолгие годы жизни в ней переделывала раз сорок, – понимая, что сморозил столь болезненную цифру, ХекДже сжимает зубы: – Хэ, я, правда, после тебя больше не могу ни с кем быть. – Сочувствую, – ДонХэ с трудом поднимается на ноги, держась за трость. – Как я понимаю, выбраться отсюда без твоего желания возможности не будет? – Хек кивает, медленно подходя к возлюбленному. – Не прикасайся. – Ты боишься, что не сможешь сопротивляться мне? Я не умею читать людей, как ты, но я вижу твои глаза, ДонХэ. Помню, как они горели после нашего первого поцелуя, как ты обнимал меня и улыбался в ответ, как… – Заткнись! – злобный рык не останавливает Хека, он продолжает бормотать столь теплые слова: – Но самое главное, тот ремонт на кухне. Я сам не понял, как стал желать тебя больше всего на свете. Как захотелось сжать в объятиях и никуда не отпускать, как ты смотрел на меня и я ненавидел себя, ведь ты верил мне. Ты доверил мне свою душу и тело, ты держал меня за руку после отравления и таскал на себе, отпаивал супом и целовал в благодарность за всякие мелочи, ты… – ХекДже, умоляю, хватит, – ДонХэ сжимает зубы, пытаясь не взвыть от боли, а когда Хек берет его лицо в ладони, то видит на его лице тоску и грусть. – Полгода, Хэ. Целых полгода без тебя, я не могу больше. Всего шесть месяцев, понимаешь? А ты поменял всё за считанные недели. Я хочу попросить тебя: мы не будем видеться по полгода, а потом я буду забирать тебя на пару дней к себе. Например, на неделю. Двадцать четыре к одному. Полгода и одна неделя, – ХекДже знает, что ДонХэ не останется с ним сейчас, он не примет его, не поверит, не полюбит снова. Он просто не понимает и не видит, что Хэ всё ещё любит и не может его отпустить. Каждый день в течение полугода он думал о «муже». – И... И если мы продержимся хотя бы полтора года и ничего не изменится, я подпишу все документы о разводе, а ещё… – Успокойся, – видя, что ХекДже уже готов предложить прыгнуть с небоскреба, Хэ вздыхает. – Ты столько треплешься, что у меня голова болит. Мне нужно подумать и поесть, и у меня дома были таблетки, ты додумался их взять? – ХекДже сразу активно кивает, и только сейчас ДонХэ видит огромный чемодан, стоявший у двери. Хек открывает его, и младший поражается: этот ненормальный притащил сюда половину его гардероба, книги, таблетки и ещё часть его квартиры уместилась в необъятном чемодане. Видя, сколько восторга на лице мужчины, ДонХэ, не думая, говорит страшную для его жизни фразу: – Ли, полтора года – это три недели. Если я не поверю тебе, ты без разговоров подпишешь документы на развод. И сейчас началась первая неделя, понятно? – Хек заторможено кивает. – Телефон дай мне, я ребят предупрежу, что меня не будет, и хватит так по-идиотски лыбиться, словно тебе нобелевскую премию вручили!