Чудовище

Войдя в квартиру, Драко так громко хлопнул дверью, что, наверное, перебудил весь этаж. Внутри у него всё клокотало, дыхание со свистом рвалось из груди, лоб горел. Он не понимал, что с ним. Но дело точно было не в алкоголе — Драко неплохо проветрился, петляя по Этон-роуд. Тогда чем могли быть вызваны эти странные чувства? Этот гнев и это кружащее голову смятение? Ведь всё получилось, и конверт у него — вот он, прямо здесь, в кармане… Подчиняясь смутному порыву, Драко прижал шершавый пергамент к щеке. Он даже пах знакомо — тем самым огневиски, что они пили с Грейнджер, табаком, которым пропитался весь «Дырявый котёл», и совсем немного — чернилами. Почему-то от этого запаха у Драко окончательно снесло крышу. Не вполне отдавая себе отчёт в том, что делает, он снял пальто, вошёл в комнату и замер посередине, жадно хватая ртом воздух. В паху мучительно ныло, тело сковало жаркое томление. Понимая, что надо отвлечься, Драко бросился в ванную, скинул с себя одежду и включил холодный душ. Легче не стало ни на секунду. Струйки воды не остудили разгорячённый рассудок, не уняли бессильную злость, не навели порядок в мыслях. Он упёрся рукой в грязно-белый кафель и посмотрел на свой напряжённый член. Низ живота свело судорогой. Драко задыхался. Проклятая грязнокровка что-то с ним сделала. Что-то пробудила в нём вчера вечером в баре — он давно не испытывал такого острого, нестерпимого желания. Хотя… причина, конечно, была не в ней, а в долгом отсутствии секса. По крайней мере, Драко хотел в это верить. Чтобы на задворках сознания не мелькали вопросы о том, что же, чёрт подери, с ним происходит, — лишние, опасные вопросы. Но когда ладонь заскользила по пульсирующей плоти, мысли снова вернулись к Грейнджер. Он представлял её обнажённой, ласкающей его так страстно и умело, что под веками взрывались цветные пятна. А потом Драко грубо подмял бы её под себя и довёл до экстаза резкими, безжалостными толчками. Он бы властвовал над ней, терзал укусами тонкую шею, он бы заставил её кричать от боли и наслаждения… Хотелось быстрее, сильнее, ярче. Хотелось, чтобы на месте руки была податливая плоть, хотелось чувствовать тёплое тело рядом… Вспыхнув, Драко зажмурился и прерывисто задышал, проваливаясь в тёмную, зыбкую бездну. — Дрянь, — с губ слетел хриплый от возбуждения шёпот. — Чёртова сука. Он припал к стене, смывая душем остатки спермы. Образ Грейнджер вновь и вновь всплывал в памяти. Нереальный, выдуманный образ, ведь на самом деле она вряд ли умела так самозабвенно трахаться. Впрочем… кто знает? Позавчера Драко представить не мог, что она придёт в «Дырявый Котёл», чтобы закинуться огневиски, и позволит взять себя за руку. А если б неделю назад кто-то осмелился сказать, что он, гордый слизеринец, будет рукоблудить, думая о грязнокровке, Драко подверг бы несчастного заклятию Круциатус. И всё же факт оставался фактом — встреча с Грейнджер повлияла на него больше, чем он хотел признавать. Драко понадобилось десять минут, чтобы прийти в себя и закончить с водными процедурами. Обвязав полотенце вокруг бёдер, он лениво побрёл к кровати. После бессонной ночи, крепкого алкоголя и опустошающей разрядки глаза начали слипаться, но привычка не откладывать дела на потом взяла верх, и Драко, превозмогая усталость, потянулся к конверту. Послание, выведенное корявым почерком Гойла, оказалось ёмким: Трэвэрс прячется в магловской деревне Марчвуд (залив Саутгемптон-Вотер, графство Хэмпшир). Дом №19 по Малберри-роуд. Двадцатого ноября хочет бежать во Францию. Яксли схватили мракоборцы. Отец узнал, что суд через месяц. Внизу Драко увидел коротенькую приписку: P.S. Предупреди Трэвэрса об убийце. Слуги Тёмного Лорда в опасности. «Предупрежу, не сомневайся, — расхохотался он, комкая в руках письмо. — Только вряд ли несчастному это поможет». Всё ещё улыбаясь, Драко откинулся на кровать. Разочарование нахлынуло внезапно — как только он понял, что Гойл умолчал об Эйвери. От подступившей ярости к вискам прилила кровь, пальцы крепко стиснули простынь. Какая-то часть Драко очень хотела со всем покончить. Хотела, чтобы указанный адрес принадлежал Эйвери — тогда он не стал бы мстить Трэвэрсу и Яксли. Это было непросто, но он бы заставил себя забыть, тем более что последний всё равно сгниёт в Азкабане. Но забыть об Эйвери?.. Нет, на это Драко пойти не мог. Не мог, несмотря на проснувшуюся тягу к жизни. Он слишком хорошо помнил, каким взглядом тот посмотрел на него, пиная в последний раз. Ведь именно Эйвери хотел убить его, когда Лестрейндж и остальные ушли, и почему-то передумал. Он будет жалеть об этом. Скрипнув зубами, Драко отвернулся к стенке и закрыл глаза. Дело было не только в том, что его ожидания не сбылись — что-то ещё не давало ему покоя. Какая-то смутная мысль, не успевшая оформиться до конца, подчинила себе весь разум. Вздрогнув, он расправил скомканный пергамент, прочитал написанное ещё раз и резко вскочил с кровати, снеся подвернувшийся под ноги журнальный столик. Двадцатое ноября наступило пару часов назад! Скоро Трэвэрс навсегда покинет Англию! Драко бесцельно заметался по комнате. Он привык готовиться к своим вылазкам, привык изучать местность и наводить справки о маглах, обитающих неподалёку от его жертв, чтобы оградиться от случайных свидетелей. Обычно на сбор данных уходило от двух дней до целой недели, и то разборки с Пожирателями это не сильно упрощало… А сейчас Драко не знал ничего — только адрес, добытый самым тупым из дельцов Лютного переулка, который нельзя было ни уточнить, ни проверить. Пожалуй, если б не посиделки с Грейнджер в «Дырявом котле», он бы мог нагрянуть к Гойлу с требованием всё разъяснить… Но теперь, когда двадцатое ноября наступило, счёт шёл на часы, если не на минуты. Ведь как знать, на какое время Трэвэрс запланировал побег? Один ли он будет? Не заставило ли его что-то изменить свой график? Драко снова рухнул на кровать, потирая ноющие виски. Было до странности тяжело дышать, а правая рука почти неосознанно повторяла заученный взмах палочкой: резкое, рассекающее воздух движение, в котором таилась непонятная сила. Если раньше этот жест действовал успокаивающе, то сейчас просто выводил из себя. Драко со стоном схватился за голову, пытаясь вернуть самообладание. Конечно, та новость, что Трэвэрс намерен бежать за границу, спутала все карты. Не зная таких подробностей, он бы не заморачивался — в конце концов, речь идёт не об Эйвери, а значит, игра не стоит свеч. Но мысль о том, что ублюдок начнёт новую жизнь в другой стране и, скорее всего, останется безнаказанным, заставила Драко пересмотреть приоритеты. Всё-таки позволить врагу жить в вечном страхе — это одно, а отпустить в неизвестность, туда, где его судьба может сложиться удачно, — совсем другое. К тому же Пожирателей осталось только двое, не считая Яксли, а риск — дело благородное. Рискуя, Драко мог приблизить своё освобождение на несколько месяцев, и тогда… Он не стал додумывать, что случится «тогда», потому что в глубине души понимал: он не найдёт ответа на этот вопрос. Возможно, он понимал и то, что преступил тонкую грань, отделявшую одну его жизнь — жизнь убийцы — от другой, обыденной жизни, которую он вёл не по-настоящему, но к которой страстно стремился. Возможно, он понимал, что совершил ошибку — позволил желанию скинуть груз прошлого взять верх над холодным разумом. Но в те минуты такие проблемы Драко не занимали; он принял решение и направил все силы на то, чтобы трансгрессировать в Марчвуд как можно быстрее. Подходящая одежда нашлась быстро — почти весь его гардероб состоял из чёрных вещей, поэтому выбрать что-то неприметное и удобное не составило труда. Мантия с объёмным капюшоном висела у двери, дожидаясь своего часа. Палочка была под рукой. Трудности возникли только с Животворящим эликсиром, который пришлось сварить заново, потому что отправиться в Марчвуд с мутной от похмелья головой Драко не мог, а старая порция кончилась пару дней назад. Выпив бодрящего зелья, он взял письмо с адресом, оглядел комнату в последний раз и трансгрессировал к Южному побережью. Малберри-роуд встретила Драко резким порывом ветра. Ругнувшись вполголоса, он оправил помятую мантию и огляделся по сторонам. Впереди расстилалась дорога, которую с двух сторон обступали кирпичные дома с тёмно-красной черепицей, скучные и одинаковые. Воздух был прозрачен и чист, видимость — идеальная. Драко передёрнул плечами и пониже опустил капюшон, не в силах избавиться от чувства, что за ним наблюдают. Затем, перемахнув через забор нужного участка, направил палочку к фонарю. — Диффиндо! Лампочка лопнула с треском, похожим на выстрел, и двор погрузился во тьму. Драко выждал пару минут, чтобы убедиться, что этот звук не разбудил соседей, и прокрался к чёрному ходу. Он боялся, что Трэвэрс наложит на замок мудрёные чары и Алохоморой его будет не открыть, но дверь поддалась легко. Крепче сжав палочку, Драко замер на пороге. Уж не подвох ли это? Ведь Трэвэрс не мог не слышать об убийствах. Неужели он не подготовился? А может, так увлёкся предстоящим побегом, что просто забыл? Хоть верилось в это с трудом, Драко решил, что отступать поздно, и смело ступил в коридор. Помнится, три года назад Тёмный Лорд не особо чтил Малфоев, считал их презренными трусами. Интересно, что бы он сказал сейчас, видя, как один из этих трусов пришёл расправиться с очередной жертвой? Эта мысль развеселила Драко, придала ему сил. Воодушевлённый, он порывисто шагнул в гостиную, не заметив, как к ногам скользнуло что-то тёмное и мохнатое. Кошка. Только и всего. Но прежде чем это осознать, он как ошпаренный метнулся в угол, задев хрустальную вазу. Видимо, наспех сваренный эликсир оказался полной лажей, и последствия бессонной ночи дали о себе знать. Конечно, Драко был утомлён и издёрган, но если б не эта тварь… Он взмахнул палочкой, собираясь оглушить несчастное существо, как вдруг в глаза ударил ослепительный свет. Раздались чьи-то шаги, затем — голос, произнёсший проклятье. Драко едва подавил крик, согнувшись пополам от обжигающей боли. Знакомой боли. Как тогда, второго мая. В тот день он тоже корчился от раздирающих грудь спазмов, давясь собственным дыханием. Вот только придурок Эйвери забыл отобрать у него палочку, а Трэвэрс, напавший со спины, — нет. — Я знал, что ты придёшь, — прошипел он, хищно кружа по комнате. — Понял после смерти Мальсибера… Значит, меня сдал кто-то из своих?.. Селвин? Гойл? Может, Эйвери?.. Нельзя доверять… никому нельзя доверять… Вдруг Трэвэрс резко нагнулся, схватил край капюшона, что скрывал лицо Драко, и замер, так и не отдёрнув его. — Кто ты такой?! Тебя подослало Министерство? Азкабан переполнен, и со слугами Тёмного Лорда решили не церемониться?.. Почему, чёрт тебя дери?! Почему ты делаешь это?! Руки Трэвэрса дрожали, дыхание было сбитым, и Драко с удивлением понял, что он боится узнать правду. Ведь когда чудовище поймано, взглянуть на него особенно страшно. Вдруг под личиной монстра прячется тот, кого ты меньше всего ожидаешь увидеть? Тот, кто совсем не подходит для убийств? Тот, кто избрал путь мести по твоей вине и вине твоих приятелей? Да… взглянуть в глаза правде всегда труднее, чем кажется… Ухмыльнувшись, Драко сам поднял капюшон, встречая растерянный взгляд Трэвэрса, который, казалось, постарел лет на десять со дня их последней встречи. Нервно дёрнувшись, тот зашёлся в диком, леденящем кровь смехе — видно, окончательно тронулся, дожидаясь, пока убийца его настигнет. — Нет, нет… это был не ты… — Трэвэрс вскочил на ноги и снова замельтешил по гостиной. — Ты же чуть не обделался, когда Белла прикончила твоих родителей! Жалкий, трусливый маменькин сынок! Да ты так зассал, что даже тогда, в Запретном лесу, не смог применить Аваду! И это Снейп убил Дамблдора, когда ты хотел предать нашего Повелителя! Нет-нет, ты всегда был никчёмным… ты не мог… это не ты… Вцепившись руками в волосы, он плюхнулся на диван, что-то неразборчиво повторяя себе под нос. Драко попробовал пошевелиться. Он не собирался терять время, пока Трэвэрс пытается примириться с обрушившейся на него действительностью. Этим состоянием непременно надо воспользоваться… Приподняв голову, Драко осмотрел пол, надеясь найти палочку. Трэвэрс ногой оттолкнул её в сторону, после того как использовал Круциатус. Она должна быть где-то рядом… — Знаешь, я не буду тянуть… — хриплый голос заставил вздрогнуть, и Драко снова распластался на полу, прерывисто дыша. — Через час я покину этот дом, а тебя найдёт пожилая чета маглов, приютившая меня без своего ведома. Кажется, они вернутся со дня на день. Но если я ошибся, не переживай: сюда заглядывает соседка, чтобы покормить кота. Так что кто-нибудь обязательно наткнётся на твой труп, — Трэвэрс медленно встал и подошёл к Драко. — И всё же, как тебе это удавалось? Зелёными искрами Пожирателей не убить, а твоя Авада работает только так… Отвечай! Драко раскашлялся, чтобы потянуть время. Он наконец заметил палочку, и теперь главная трудность состояла в том, чтобы незаметно до неё дотянуться. Это было непросто, потому что она закатилась под диван и была на расстоянии вытянутой руки, но если б Трэвэрс ненадолго отвлёкся… — А кто сказал, что я убивал Авадой? — Драко перевернулся набок, притворяясь, что боль ещё не утихла, и скорчил страдальческую гримасу. — Я просто делал то, чему научился у старого друга, который, в свою очередь, узнал это от своего… Хочешь знать имена этих людей? Без проблем, я их назову. Гарри Поттер и Северус Снейп. Как ты теперь себя чувствуешь? Стало легче от осознания того, что два человека, приложившие руку к смерти твоего Повелителя, тоже использовали это заклятье? — Что… что за бред ты несёшь?! Трэвэрс, совсем сбитый с толку, изумлённо отпрянул. Замешательство длилось всего секунду, но Драко хватило и этого, чтобы скользнуть к дивану и схватить палочку. Повернувшись, он воскликнул: — Сектумсемпра! Грязный свитер Трэвэрса обагрила кровь, глаза вылезли из орбит. Он не успел вскрикнуть — лишь сдавленно застонал. В следующий миг Драко наложил на него заклятье немоты и, бросившись прочь из гостиной, трансгрессировал в Илфорд. Дома он устало привалился к запертой двери, срывая с плеч заляпанную мантию. Голова раскалывалась от боли, руки дрожали. Он не был уверен, что Трэвэрс сдохнет от ран, — не проверил, не убедился, не довёл дело до конца, чего раньше никогда не случалось… Впрочем, Драко совершил ошибку задолго до этого — в тот миг, когда самонадеянно решил: справится без подготовки. Решил — и облажался по-крупному. Мерлин… это каким же идиотом надо быть, чтобы пойти на такой ответственный шаг в полупьяном состоянии?! Да ещё Грейнджер… Можно подумать, тогда, в «Дырявом котле», он вместе с ней мозги пропил… Драко закрыл глаза, пытаясь унять сумятицу в мыслях. Ладно, ещё ничего не ясно. Трэвэрс один в магловском доме — ему негде взять Экстракт бадьяна, чтобы залечить раны, а с заклинанием Вулнера Санентур он не справится. Значит, есть неплохой шанс, что он умрёт, истекая кровью. Звучит вполне сносно, но надо не забыть про улики: почистить одежду, сжечь чёртову записку с адресом… В крайнем случае Астория, Нотт и прочие подтвердят, что поздно вечером он был на приёме. Там пили все — у Забини нельзя иначе, — так что вряд ли кто-нибудь вспомнит, когда именно Драко ушёл. Убедить представителя власти, что он засиделся до утра, будет не трудно. Подозрения снимут, и даже если Трэвэрс каким-то чудесным образом выживет, его слова примут за бред сумасшедшего. Успокоившись, Драко поднял мантию с пола. В поисках записки он проверил один карман, затем другой, расправил складки и вывернул их наизнанку — послания нигде не было. Недавнее облегчение сменил ледяной ужас. Выходит, оно выпало, когда Трэвэрс сразил Драко Круциатусом? Это бы означало конец всему… По этому клочку пергамента легко выйти на Гойла — тот упомянул отца, связанного с Пожирателями, которых на свободе осталось не так много, — сработает банальный метод исключения. А если мракоборцы надавят, Гойл сдаст Драко, это как пить дать. Может, сам того не понимая, но сдаст. Он упал на колени и до боли закусил губу, чувствуя, как тонкая струйка крови щекочет подбородок. От нахлынувших эмоций хотелось кричать — громко, отчаянно, до хрипоты. Но, глядя на изрезанный трещинами потолок, где в предсмертных судорогах билась муха, попавшая в паучью сеть, Драко мог только смеяться. Почему-то ему казалось, что лучше б кричал.