Лети

Роль в школьной постановке досталась Бокуто-сану на спор. Первые полчаса он винил во всем утренний гороскоп, положение планет на небосводе, бури на солнце и даже вмешательство злых духов. Еще полчаса спустя ему пришлось признать, что просто не повезло, и ничего с этим не поделать. И не такое случается, в конце концов. — Радуйся, что роль мужская, — посоветовал Коноха, запрокинув голову и сощурившись на солнце. Он даже не пытался как-то смягчить веселье, звучавшее в его голосе. Бокуто-сан к этому совету не очень прислушался. Только вздохнул так тяжело, словно на его плечах лежала ответственность за судьбу мира, снова запустил пятерню в волосы, которые и без того торчали, и тут же стал похож на живое воплощение отчаяния. Быть может, подумалось вдруг Акааши, где-то внутри него погибал великий драматический актер. Только его предсмертных воплей не было слышно за стуком волейбольных мячей и "хэй-хэй-хэй" на все лады. — Всегда можно попросить исполнительный комитет отдать ему женскую партию. — Акааши пожал плечами, краем глаза следя за реакцией. Было легко заметить малейшие изменения в настроении Бокуто-сана, малейшее его движение: Акааши смотрел на него по привычке, выработанной еще на площадке. Сложно сказать, когда эта привычка начала распространяться и на повседневную жизнь. Следующие несколько секунд ничего не происходило, а потом Бокуто-сан понял смысл сказанных ему слов. Тут же застонал возмущенно и немного обиженно: — Акааши! За спиной Бокуто-сана Коноха показал большой палец, зашептал одними губами: так держать. У него было такое подвижное и открытое лицо — не такое как у Бокуто-сана, конечно, — но если узнать его поближе, было очень легко понять, о чем он думал, и никакой хитрый прищур, никакие отговорки не могли этого скрыть. Сейчас Коноха думал о том, что если поддерживать Бокуто в страдающем режиме достаточно долго, из него получится отличный Гамлет. И неважно, что по сценарию адаптации, которую приготовил литературный клуб, Гамлет сражался световым мечом, имел девять жизней, а в конце, преодолев законы оригинального сюжета и здравого смысла, спасал Офелию с помощью акваланга и искусственного дыхания. Почему-то девять жизней и сравнение с кошкой возмущали Бокуто-сана больше, чем топорный постмодернизм. — Акааши! — теперь уже его имя прозвучало совсем иначе, да и сам Бокуто-сан засиял, словно кто-то внутри включил лампочку. Наверняка великий драматический актер на последнем издыхании добрался до выключателя. — Акааши, ты ведь поможешь мне репетировать? Я попрошу для тебя копию сценария! На этот раз Коноха за его спиной негромко прыснул: — Ага, спорим, ты всегда мечтал побыть Офелией? Акааши предупреждающе покосился на него, а потом решил, что ну его — бывают же ситуации, когда можно устраивать подлянки и без предупреждения. — Бокуто-сан, — чересчур громко сказал он, — мне кажется, из Конохи получится отличный Йорик. Йорик был типичным персонажем-маскотом, по сценарию сидел у Гамлета на плече, то и дело вставлял дурацкие комментарии и заканчивал все предложения емким "ня". Коноха замахал руками, пытаясь одновременно провести большим пальцем у горла и потрясти кулаком, но Акааши сделал вид, что ничего не заметил. Бокуто-сан на мгновение задумался, а потом рассмеялся. — Точно, как вылитый, — довольно кивнул он, игнорируя протесты Конохи ("Чего? Сам ты вылитый!"), но тут же посерьезнел, — так ты поможешь, Акааши? Ну, Акааши? Акааши задумчиво потер переносицу. Помочь или не помочь — это не вопрос. — Конечно, Бокуто-сан, — согласился он, а потом кивнул в сторону Конохи и добавил с нажимом, — Мы поможем.