Травы

Розовая гвоздика – женская любовь; невинная любовь (первая). Быстролап говорил короткими, обрывистыми фразами, будто слишком устал, чтобы произносить всё целиком. Голос часто хрипел, а иногда был слишком высоким и чуть дрожал, как у обиженного котёнка; Веснянка помнила наизусть все оттенки. И понимала почти без слов. Если бы Белохвосту пришлось произносить импровизированную речь, он бы определённо растерялся. У него прекрасно получаются острые подколки и замечания в тему, так точно, что Яролике иногда кажется, хоть это совершенно невозможно - воитель продумывает их заранее. Голос всегда спокойный, неломкий, дерзковатый, с кем бы ни говорил, кроме неё. С нею нежен – иногда это нравится, иногда раздражает, но всегда что-то яркое и живое поднимается в душе. Быстролап никогда не выдумывал прозвищ и ласковых названий; он звал одним именем с разными интонациями, и по ним можно было понять, для чего понадобилась приятельница. Веснянка иногда делала вид, что не слышит, заставляла ковылять через всю поляну, чтобы потом наброситься с насмешливым урчанием и повалить в траву. Белохвост зовёт по имени нечасто, даже и после того, как его изменили на достойное. Всегда прозвища – как правило, прилагательные, независимо от ситуации подчёркивающие что-то важное. Смелая. Быстрая. Ловкая. Яролика, кажется, запоминает каждое, чтобы ночью, когда не спится, повторять про себя и улыбаться. И всегда приходит на зов. Абсолютно всегда. Быстролап никогда не утешал – да подруга нечасто и плакала. Но если уж случалась обида, садился рядом и говорил что-нибудь нелепое, начиная всегда фразой: «Ну, не распускай нюни, ты же воительница». Потом в ход шли несмешные шутки, какие-нибудь байки, даже колыбельные, и Веснянка сама не замечала, как начинала хихикать. Белохвост ничего не говорит, когда на любимую накатывает очередной приступ ненависти к себе, к своему уродству. Садится рядом, чтобы шерсть сливалась в одно, прижимается к дрожащему боку, замирает. Так и сидят, пока Яролика душит всхлипы, смотрит в небо, на траву и цветы – да куда угодно, только не на друга. Всегда помогает. Быстролап смеялся над подругой, называл соней, дёргал за усы и хвост, потому что сам любил вставать спозаранку, когда ещё только уходил в лес рассветный патруль. И дичь доставалась самая вкусная, и наставник нахвалиться не мог. Веснянка тоже пыталась просыпаться пораньше, но это оборачивалось только широкими зевками весь день да едва передвигающимися лапами. Белохвост может спать хоть весь день (только никто не даёт), и в свободное время частенько ложится подремать на солнышке. Яролике уютное утреннее досыпание весьма по душе, а вот днём закрыть глаза не может ни на минутку – энергия так и бурлит. Поэтому сильно скучает, шатаясь по лагерю и пытаясь с кем-нибудь поболтать, временами сердито поглядывая в сторону мирно посапывающего друга. Быстролап никогда не считал приятельницу слабой. Нападал без предупреждения, сражался чуть не всерьёз – и Веснянке это безумно нравилось. Катались по траве, по песку тренировочного оврага, глядели друг другу в глаза и смеялись, позже отряхиваясь, подсчитывая победы, отмечая лучшие приёмы друг у друга. Белохвост прибавляет новых упражнений по чуть-чуть, так, что подруга совсем не устаёт и сердито фыркает, прося потренироваться хоть ещё немного. Мотает лохматой головой, уходит, оставив Яролику на песке одну, сердитую, обиженную, уставшую. Это, пожалуй, трудно принять, но воин хорошо знает её предел и вовсе не считает её слабой. Даже покалеченную. Быстролап пытался казаться взрослее, чем был. Говорил как-то по-взрослому, держал голову прямо, старался поучаствовать в воинских советах. И, в общем-то, старше всех оруженосцев был. В племени, наплевав на статус, относились, как к молодому воину – только он этого не замечал и обиженно хмурился. А в чём-то был ещё таким котёнком – Веснянка посмеивалась про себя. Белохвосту незачем казаться старше – он и так взрослый. И всё то, что Быстролап пытался выжать из себя силой, доказать окружающим, воин делает совершенно естественно, не притворствуя. А если иногда и ведёт себя, как котёнок, - это ничего, все взрослые коты и кошки так делают, Яролика замечала и замечает это за каждым, даже за собой. Быстролап любил жарко и тревожно, волнительно. Пихал, дразнил, фыркал в усы – и так радостно и светло улыбался, когда никто не замечал, глядя на подругу. Один этот взгляд был Веснянке дороже многого – не всего, конечно. Разве может что-то заменить посвящение в воины? То-то же. Белохвост любит совсем по-другому, нежно, тихо. Как взрослый – единственное сравнение, приходящее на ум. Пришлось стать старше, чтобы заботиться о подруге, сделать для неё столько, сколько никто другой не смог. И поэтому его взгляд иногда усталый, иногда взволнованный, но открытый, у всех на виду. Яролика, тоже повзрослевшая слишком быстро, до дрожи это ценит. И оба, оба устало пыхтят, когда идут с тренировки, оба приваливаются к боку подруги и смеются в ленивое закатное небо, просто потому, что оно есть. Из-за этого Яролика иногда путает эпохи. Называет Белохвоста чужим именем. Он не сердится… ну, почти. Потому что знает, кто её настоящее, а кто прошлое. И, судя по его торжествующей улыбке, верит, что Яролика скоро забудет Быстролапа, сотрёт его из памяти, прекратит иногда прятать глаза. Это прошло. Мёртвые не возвращаются и, если и могут любить, любят отдалённо, на расстоянии, не вмешиваясь в дела живых. Да, определённо всё должно исчезнуть. Но как бы не так. Яролика не собирается забывать прошедшего, дрожащего голоса иногда, бешеных диких глаз, подколок и шуток. Это как забыть себя, отринуть старое имя, посмеяться над тем, что когда-то звалась Веснянкой и любила кого-то другого – может, немного нелепо и по-детски, но это было. Глупо отрицать. Яролика уверена, что в её сердце найдётся место для луга розовых гвоздик, чтобы он качался на ветру воспоминаний и время от времени поливался нечаянными слезами после кошмаров, пока остальную часть души занимает дерзкий и родной Белохвост. В конце концов, не он ли научил, что каждый сам хозяин своей судьбы? И памяти в таком случае тоже. У Яролики два имени, даже три, и каждое из них – каждого из тех, кто был рядом в их пору – она будет хранить для себя, чтобы настоящее и прошлое шли бок о бок и помогали жить. Иначе будет неправильно, она знает и не забудет. Даже через тысячу лун.