Травы

Бузина – сочувствие. Рыжинка до сих пор не знает, как так всё вышло. Звёзды решили, не иначе. Ведь у каждого, у каждого же умного и преданного наступает такой возраст – очень интересный, между прочим, - в который острее обычного осознаёшь свою принадлежность к тому или иному племени, и такой кот, про которого понимаешь: «Вот он, мой предводитель! Буду ему верен/верна до конца дней!» Бывает, звёзды не сходятся, а власть меняется. Но так это же совсем не то! И тому – новому, чужому – лидеру не бываешь уже так бескорыстно предан! Но обычно такой возраст, в который думаешь о таких вещах, наступает позже. Причём гораздо. Годика этак в три – почему нет? Чудесное такое время. Впрочем, у Рыжинки всё не так, как у других. И она поняла всё очень рано. Проворной и чуть ехидной ученицей, да, в первые дни после битвы с Кровавым племенем, когда никто из котов Теней не знал, как нормально жить дальше. И, главное, что же с этой мелочью делать, которая дочка предателя и к тому же вообще Грозовая. Не самые лучшие дни были для неё, ой, совсем очень даже. Все как-то смотрели косо, перешёптывались, фыркали. А оруженосцы – и того хуже. Дразнились. Обзывались. В игры не звали. И даже Рябинка – верный, чуть злорадный, но, в целом, доброжелательный Рябинка – как-то ехидно косился и мимо ходил с гордо поднятой головой. В общем, катастрофа. Самая настоящая. Ой, как Рыжинке хотелось его расцарапать, вы не знаете! Вот так прямо очень. И смогла бы, но она же не только сильная, а ещё и умная с хитринкой – прекрасно понимала, что тогда её точно запишут в предательницы и выгонят с чистой совестью. А уходить не хотелось. Ну, как… Это же стыдно – бегать туда-сюда через границу. Верх неприличия. Засмеют все вокруг. Да и в племени Теней хоть косо не смотрят… Не смотрели. Ещё бы, кто бы посмел – при живом-то Звездоцапе. А нет его – и всё можно. Обидно. Рыжинка бы им всем показала. Но – не очень выйдет. Поэтому молчала, только язык показывала оруженосцам да ученицам, а Рябинке даже подножку пару раз ставила. Чтоб помнил, на что способна простая кошечка из племени Теней. Хоть и Грозовая до последней шерстинки. Ой, всё. Запутаешься. В общем, как-то так звёзды намудрили, что во вторую ночь после победы над Кровавым племенем Рыжинка очутилась одна на главной поляне лагеря. Все разошлись по своим палаткам, а она осталась. Потому что обидно. И в подстилку злорадные ровесники напихали сосновых игл. А Рыжинка бы им всем показала… Но об этом уже было. Сидела и смотрела на звёзды. А ветер холодный, шерсть поднимает, в уши задувает. Мурашки по спине табуном. И эти, с неба, ехидные – глядят и хихикают. Одна луна добрая, улыбается светло и печально, манит полупрозрачным хвостиком – иди, деточка, пожалею. Ну а Рыжинка на неё настороженно зыркает – ещё бы, луна-то всё же не звёзды, это ещё неизвестно, можно ли ей верить. Сидит, мёрзнет, не знает, что делать. Под кустом бузины. Пахнет чарующе так, ломко, и сразу всё вспоминается: как дразнятся, как смотрят, такие гадкие. И хочется то ли побить их всех, то ли домой уйти – там же мама и Ежевичка, то ли вообще умереть. Чтобы все вздыхали и плакали, и вспоминали, какая хорошая и ловкая была ученица. Сидит Рыжинка, сидит, себя жалеет – уже и слёзы на глазах, горячие, злые. А тут шаги. Тихие, почти неслышные, в тени. Ну, известное дело, ученица уши насторожила – а вдруг враг? А вдруг победит его и поймает? Это же как всё здорово получится! Но вышел из мрака не Грозовой лазутчик, а Чернопят. Очень печальный и задумчивый. Сел, что-то шепчет себе под нос встревожено, глаза вверх – на кокетливую луну. Озабоченный, в общем, уставший, будто и не победа. Это, наверное, потому что уже ночь как Чернозвёзд. А Рыжинка притаилась – и отчего-то смущается выйти. Очень уж он мрачный, этот новый предводитель, что же ему не так? Разве это не здорово – управлять целой кучей котов? Ох, вот она бы, Рыжинка… Но нет. В лидеры дочерей предателей не берут. Да и думать надо – много и обо всех. Лучше уж глашатой. А Чернозвёзд такой мудрый, такой тихий, такой приунывший, что просто ах. Знаете, если бы Рыжинка уже его не обожала и уважала, то сейчас бы точно. Луна светит, ласковая, искорками снега падает и взлетает в янтарных глазах. Ох! Важный, правильный, заботливый. Ну, с последним, может, Рыжинка перегнула, ну и что? Чернозвёзд хороший. Очень. И оруженосцев не обижал, и шутил с ними – грубовато, по-свойски, но здорово. И даже почти не ругал – вот как. А что он, говорят, кого-то где-то убил – так то, наверное, был злой бродяга. Или кто-то неправильный и нехороший. А может, это вообще всё лгут. В любом случае, правильно Чернозвёзд поступил. А если и нет – все ошибаются. Как-то все мысли о триумфальном возвращении домой и крутых приёмах, которыми точно можно Ежевичку победить, вылетели у Рыжинки из мохнатой головёнки. Как же. Тут же, может, беда. И вообще здорово – она, простая ученица, сидит и подслушивает мысли вслух самого Чернозвёзда. Ну и что, что они какие-то непонятные? И тут предводитель взял и заговорил. Своим голосом, знакомым, вполне себе симпатичным, грубоватым. Наверное, лидеры не так говорят – а что за разница? Так даже лучше. - Воинов у нас маловато, но завтра – слышишь, Рыжинка? Завтра! – что-нибудь да придумаем, отправим тебя домой. – И зачем-то рассеянно прибавил: - Обещаю! А она и так поверила. И испугалась. Он ведь такой усталый, этот Чернозвёзд, и так, того и гляди, лопнет от мыслей. Ещё и завтра будет размышлять, раздумывать, как бы одну маленькую и непонятную куда-то отправить! Слышите? Глупости! - Не надо меня никуда отправлять! Я хочу остаться! И буду очень-очень стараться, чтобы все мной гордились! – сказала – и поняла, что так и есть. Бывает, язык всё понимает лучше головы. Редко, но бывает. И Чернозвёзд так удивлённо глянул. Не ожидал? А Рыжинка вдруг решила, что всегда-всегда будет его слушаться и уважать. Если в восемь лун можно такое решать на всю жизнь – решила. Вздохнул и немножечко улыбнулся. Глазами. - Ну оставайся. Ничего тебе обещать не могу – придётся много трудиться, стараться, может, лучше прочих. И тогда все будут тебя уважать. Ты заслужишь. Знаешь, я в тебя верю, ты сильная, а нам такие очень нужны. И Рыжинка вдруг поняла, что улыбается и немного плачет. От счастья, от самого, что ни на есть, восторга. И верит. Сильно-сильно. А ещё верит в Чернозвёзда, так верит, что все эти ехидные звёзды лопаются, а луна с оханьем падает за горизонт. - Ну, иди. Тренировки завтра никто не отменял. И вот тут. В этот самый момент. В этот самый, когда нужно спокойненько уйти – если не спать, то улыбаться и радоваться в темноту палатки оруженосцев. В общем, именно тогда Рыжинка вдруг поняла, что осмелела и готова задать очень беспокоящий её вопрос. Потопталась. Отошла. Оглянулась. И робко спросила: - А как же мой отец? И морда Чернозвёзда сразу стала сердитой. Очень. И немного печальной. - То, что твой отец был великим воином, ещё не значит, что тебе будут делать поблажки! Заслужи! И Рыжинка побежала в свою палатку, давясь… Чем бы вы подумали? Слезами? Обидой? Хохотом! Она ведь совсем даже не об этом спрашивала! А какой ответ? Лучший! Что может быть прекраснее для такой потенциальной предательницы? А за спиной шумела и сильно пахла бузина. И всё налаживалось. Потому что они, предводитель и ученица, отчего-то так сильно и хорошо друг друга поняли. А ещё поверили. Это ведь так важно в непрочной и волнительной жизни воинов – верить. Почти как знать боевые приёмы. Даже важнее. И если когда-нибудь Рыжинка вдруг разочаруется – через много-много лун – и уйдёт, даже это будет не навсегда. Она же верит – и совсем не мышеголовая дурочка. Она же уже выбрала себе предводителя, а такое бывает лишь на всю жизнь. Вот так-то. И если потом она вернётся, и если найдёт у своей подстилки веточку бузины, то, конечно, это будет не просто так. Рыжинка поймёт. И улыбнётся. Она ведь знает. И подобреет, и смягчится, и о многом сможет забыть. Не обо всём, нет, - ведь ошибки остаются ошибками. А воины Теней не умеют сочувствовать. Они сразу идут в бой с обидчиками. Насмерть. И ничего не забывают. Никому. Просто прощать умеют только своих.