Травы

Утёсник – терпеливая привязанность, любовь в любое время года. Разумеется, Дроздовик любит Синюю Звезду. Это знают все. Кого же ещё любить самому спокойному, благоразумному и тихому коту этого племени, как не его предводительницу, довольно молодую, но такую блистательную? Разумеется, то, что это чувство не взаимно, подозревают лишь немногие. Розохвостка да несколько самых близких – самых важных, тех, которые были с Синей Звездой с детства и просто не могут не знать её привычек и повадок. Надо быть по-настоящему мышеголовым, чтобы не догадываться, если идёшь бок о бок с ней всю жизнь – предводительница никогда не хотела видеть рядом с собой кота. Никогда? Ага, как же. Дроздовик прекрасно понимает, что знает Синюю Звезду гораздо лучше, чем все остальные. Даже лучше, чем её отец. Племянник. Розохвостка – хотя эта кошка вообще исключение из всех правил. Просто сложно не чувствовать до последней шерстинки ту, на которую обратил внимание ещё молодым воином, чуть не оруженосцем. Она тогда была крошечным серым клубочком у входа в детскую, но ничего это не меняло. Такие, как Дроздовик, любят сразу и на годы. Он стареет, память его подводит – возможно, именно поэтому он не помнит ни одного дня, когда не был влюблён в Синюю Звезду. Яростную. Блистательную. Сияющую. Лучшую всегда и во всём. Когда чувства надоедали, одного её взгляда хватало, чтобы заново очароваться и полюбить. Только вот великолепные и величественные редко обращают внимание на самых обычных. Кто он, этот Дроздовик? Кто о нём знает? Среднестатистический, не выделяющийся ничем, кроме того, довольно скрытный. Какой кот другого племени знает его по имени? То-то же. А вот слава Синей Звезды бежит далеко впереди неё, котятам рассказывают легенды о самой лучшей предводительнице Грозовых воинов, пока верный и влюблённый, незапоминающийся, из тени переживает каждый её шаг, как свой. Синяя Звезда ярче солнца. Она обжигает Дроздовика каждый миг. С самого детства не обращала на него внимания, на те неуклюжие попытки сблизиться, на подтрунивания Розохвостки. Вечно холодная и озабоченная, как лютый сезон Голых Деревьев. Потом выяснилось, что не такая уж и ледяная – когда стояла перед ним, растерянная, чуть не испуганная, всё такая же пугающе-твёрдая, но с животом. С отвисающим далеко не от излишка дичи брюхом, в котором уже шевелились маленькие котята. Как это выглядело со стороны? Смешно и нелепо, нелепо и смешно. И горько. Судите сами: кошка, которая игнорировала влюблённость кота всю сознательную жизнь, просит у него помощи. Один взгляд – холодность и испуг сочетаются явно не лучшим образом, один вздох – дыхание пахнет телом и кровью только съеденной мыши. Разумеется, Дроздовик согласился. К счастью, он смог не выдать своих эмоций. Не важно, нет, совсем не важно, чьи это были котята и какая текла в их жилах кровь. Главное – Синегривка пришла к нему, уставшая и растерянная, но пришла. И воин поклялся любить её детей, как своих. Так же, как любил их мать. Не меньше, не больше – больше не умеет и не умел. Потом был тот рассвет. Потерянный – так его называет про себя Дроздовик. Потому что это была потеря. Снова. И у Синегривки в глазах метался такой яростный испуг, когда она смотрела на дыру в зарослях ежевики, через которую в серых сумерках прокралась лиса, будто сама же королева её и проделала. И Дроздовик мог ли отойти хоть на шаг от той, которая снова падала и вставала? Он отгонял от неё любопытных и сочувствующих с яростью матери, защищающей детей, пока мутное солнце ползло по дымному небу куда-то на самый верх. Судьба предводителей обычно нелегка. Дроздовик отдал бы всё, не задумываясь, чтобы Синяя Звезда была исключением из этого правила. Всё, что у неё удалось выпытать за много лун тесного общения – его звали Жёлудь. Того кота, того мышеголового негодяя, оставившего Синегривку одну со своими проблемами. Дроздовик, наверное, мечтал бы быть на его месте. Он бы не бросил. Он бы выдержал и преодолел всё, чтобы заслужить хоть один взгляд, в котором не будет жалости и благодарности. Что-то большее, чем дружбу – всего себя отдал бы. Бы. Может, это было раньше. Может, у любви есть, как у дичи, срок хранения. Раньше казалось, что от неё не избавиться, не уйти – только смерть станет спасением. Теперь понятно, что это не совсем так. Навсегда с тобой остаются мёртвые и чувства. Даже если лишь их отголоски. Дроздовик выдохся и устал, его любовь засохла и покрылась колючками, как утёсник, растущий на краю скалы. Это не значит, что она закончилась, разумеется. Дроздовик готов укрыть Синегривку от всех злых взглядов, готов растерзать её соперников и противников, и ей это нужно. Только с ним она может быть слабой. Это почти внушает отвращение – то, как предводительница, сильная и отважная, гордая и яростная с племенем, плачет в чужой бок. Ни с Розохвосткой, ни с Львиногривом, ни с Бураном. Дроздовик улыбается чуть горько и почти не дышит в такие мгновения. Надо же, целое одно доказательство того, что Синяя Звезда не бесчувственный камешек. Дроздовик любит её без оговорок, но это не значит, что он ничего не чувствует к другим котам и вещам. Воин обожает свою ученицу, Пестролапку, юркую и нежную. Пусть она тоже ушла, пусть предпочла обучению приёмам битвы и охоте травы и общение с духами – с ней ещё можно сохранить почти те же отношения. Этот путь не потерян, эта тропа не так заросла, и когда Дроздовик прижимается к пёстрому боку на прощанье, он чувствует себя почти отцом. То, что не удалось ощутить. Ещё воин любит Розохвостку. Хотя бы просто потому, что её невозможно не любить. Добрая, светлая, ясная – и понимает всё. И привязана к Синей Звезде, а это навсегда останется плюсом. Может, не будь предводительницы, Дроздовик стал бы другом Розохвостки, но не в этой жизни. Если видишь одну, смелую, твёрдую, гордую, другая кажется слишком назойливой и слащавой. Несправедливость, что поделаешь. А ещё Дроздовик любит ветер. Он сам не знает почему. Наверное, Такие Грозовые, как он, не должны любить эту стихию. Наверное, эта привязанность также не свойственна склонным к полноте и не очень ловким котам. Наверное, всё это просто дико. Но что можно сделать с собой? Любовь к ветру неправильна и уродлива, но что, если она просто слишком напоминает любовь к Синей Звезде? По крайней мере, обоих невозможно поймать. Дроздовик уже и не пытается, он наблюдает со стороны и горько улыбается в усы. Седые шерстинки на боках становятся заметнее – звёзды, уже почти старик. Но возраст ничего не значит. Любить то, чего не достичь, можно и седым старцем. Если утёсник становится твоей второй натурой: врезается в мысли, забивает ноздри ароматом, щекочет нос… Что ж, кто может что-то с этим сделать? Может, Синяя Звёзда, способная на всё, но точно не Дроздовик. Он уже устал, он уже привык, и сухие ветки уже не колются так, как раньше.