Травы

Гамамелис – заговор. 1.Отрицание - Он жив, - смеётся Светлоспинка с беззаботностью безумца. Когтегрив беспомощно озирается, силясь найти кого-то более подходящего для таких разговоров. Целителя, например. Хотя одна мысль о Пёрышке наполняет новой болью. Он ведь так стар и слаб, неужели не мог взять на себя судьбу своего юного ученика? Звёздные Предки вообще думают о выгоде племён? Всем было бы лучше, если бы умер старый целитель, а не Огнехвост. Когтегриву от таких мыслей мерзко и холодно, только поэтому он не ищет Пёрышко, а старается справиться своими силами. - Светлоспинка, мы сами видели… Страшные у сестры глаза. Дикие. Непонимающие. Конечно, воин тоже горюет, но она… Пожалуй, это переходит все мыслимые и немыслимые границы. Понять это он может, но одобрить – нет. Только пожалеть. Но никогда раньше Светлоспинке не требовалась жалость. - Избавь меня от своей брехни. Огнехвост жив. Он скоро придёт. Вот-вот явится в лагерь, вот увидишь. Когтегрив не умеет её переубедить, как не умеет быть с ней мягок. Не сейчас. Он слишком боится сделать больно самой родной из оставшихся соплеменниц. Своей сестре. Своей маленькой, глупой, безумной сестре. Вокруг всё ещё никого нужного. Не видно даже матери с отцом, которые, возможно, смогли бы хоть как-то помочь. Рассказать. Объяснить. Безусловно, у них опыта больше, чем у их сына. Они всегда так гордились Светлоспинкой, а это помутнение в ней… Нет, нельзя допустить даже мысли, что они все могут потерять ещё кого-то родного. Когтегрив тихо выдыхает. Он ждёт. Он больше совсем ничего не может сделать. 2.Гнев Светлоспинка сидит одна в центре лагеря уже слишком долго, чтобы это могло быть нормальным. Её зелёные глаза отражают луну, и сестра кажется красивой, мудрой, спокойной… Когтегрив не хочет знать, что это не так. Он подходит к ней медленно, едва дыша, чтобы не напугать, не спровоцировать. Светлоспинка оборачивается на его шаги. - Я всё поняла! – говорит она. Шипит. Кричит. И эта одна фраза почти срывает ей голос. – Воробей виноват в смерти Огнехвоста! Он всегда ненавидел нашу семью! Когтегрив молчит. Он не знает. Он хочет сказать: «Только с того момента, когда узнал правду о своих родителях», но предпочитает промолчать. Может, Светлоспинке было лучше, когда она отрицала. Может, тогда всем было лучше. Воин не умеет ей возразить. Остановить это безумие. Заткнуть. Только раньше мог – когда они перешучивались и шутливо дрались в пыли. Та сестра была знакома ему до последней шерстинки, эта – какая-то невероятно чужая. Может, она умерла вместе с Огнехвостом? Может, Когтегрив за раз потерял брата и сестру? - Это заговор, заговор, заговор… - теряется в словах Светлоспинка. С каждым словом её речь всё гневнее, злее, громче. – Ты же помнишь, как Огнехвост говорил, что другим племенам нельзя верить? Я должна буду рассказать правду о подлости Грозовых котов на Совете! Ты же поддержишь меня, разумеется? Когтегрив никогда не думал, что его любовь к семье загонит его в ловушку. Но отказаться от сестры сейчас – это не просто предательство, это может стать концом. Воин слишком дорожит своим миром. Своей Светлоспинкой. И, может, он сумеет её защитить от гнева других племён, если будет рядом, плечом к плечу, как обычно. - Всегда, - говорит Когтегрив. 3.Торг Гнев Светлоспинки затихает медленно. Только после битвы с Сумрачным Лесом – Воробей на Совете, слепой взгляд которого глух, как чаща леса, когда Огнезвёзд, перечисляя погибших, называет его сестру. Когтегрив понимает. К счастью, у Светлоспинки не находится злорадства для недавнего врага. Может, всё дело в том, что когда-то Остролистая очень ей нравилась? После Совета (не в урочное время, луна ещё только наливается соками, но итоги битвы подвести было необходимо) Когтегрив садится рядом с сестрой в полуразрушенном лагере. Они вместе смотрят на остророгий месяц. - Видишь ту звёздочку у самого кончика? – тихо спрашивает Светлоспинка. Её шерсть изрядно поредела, раны тёмными полосами застыли на кремовых боках. Сестра выглядит такой маленькой и такой мудрой. Она молчит, будто в темноте, накрывшей их лес, не замечает торопливого кивка. Тишина снова воцаряется под соснами и елями. Пахнет смолой. Ветер свежий, с озера. Когтегрив не знает, что ещё сказать. Не знает, как можно исправить всё это. Ему кажется, он слышит, как кровь впитывается в землю. - Знаешь, я могла бы отправиться туда. Я уверена, моя жизнь понравилась бы им больше. Огнехвост нужнее здесь. В племени. А я… чувствую себя обузой. Когтегрив не сразу понимает, что она имеет в виду. Потом кричит. Он шипит и визжит на неё так громко, и ему так страшно, что вся эта ночь не может закрыть его бешеных глаз потом. Воину кажется, в сердце Светлоспинки такая вечная темнота, что её не побороть ничем. Легче убить, легче пройти до Места-где-Тонет-Солнце, легче победить весь Сумрачный Лес в одиночку, чем понять, что творится внутри этой кошки, которую Когтегрив зовёт сестрой. Он будет кричать на неё. Будет её ругать. Может, мрак в сердце Светлоспинки отступит перед этим? 4.Депрессия Сестра плачет мало. Всего день. После целых озёр страданий она всё ещё не может проявлять свою слабость. Когтегрив кажется себе таким беспомощным, когда молчит рядом с ней. Но слов нет. Тишина – всё, что он может дать. И ласковые прикосновения, ночи без сна, но вместе, теплые взгляды. Им Светлоспинка почему-то не верит. Наверное потому, что в её глазах до сих пор осколки льда. Это всё тянется так долго только из-за того, что навалилось так много. Сестра всегда была эмоциональнее братьев, и такие страшные события, как смерть Огнехвоста и битва с мертвецами, да ещё и одно за другим, просто не могли её не подкосить. Но думать об этом спокойно – одно, а видеть странно испуганную сестру – совершенно другое. Когтегриву кажется, она от него уходит. Куда-то в такое место, где ей будет хорошо одной. Бывает, пропадает на целый день, а появляется лишь под вечер. И глаза у неё снова страшные. А сделать с этим ничего нельзя. Когтегрив ненавидит себя за бессилие и какое-то инстинктивное желание отстраниться от сестры. Может, ещё за то, что так много времени стал проводить с Голубкой, с которой снова сошёлся после той битвы. Причин так много, воин устал вести им счёт. Эту войну с собой он проигрывает. Они все остались такими потерянными после нападения Сумрачного Леса. Будто каждый завис на тоненьких переплетённых веточках над бесконечно глубокой пропастью. Один неверный шаг – и всё. Ни ответа, ни привета. Большинство маскируют пустоту внутри под улыбками. Светлоспинка просто не такая. Она никогда не прячет себя. Всем членам каждого племени понадобится действительно много лун, чтобы стать прежними. 5.Принятие Наверное, Когтегрив упускает момент, когда всё становится лучше. Просто закрывает глаза, а когда открывает – всё поменялось. Все стали меньше помнить. Окровавленная земля заросла травой. В детской пищат малыши, которые услышат о страшной битве лишь из легенд старейшин. Светлоспинка сама его находит. Она мягко ступает по земле, и лёд в этих чудесных бледно-зелёных глазах почти растаял. Когтегрив любуется каждым уверенным шагом. Это лучший из знаков, что дурные времена наконец миновали. Под прекрасным кустом гамамелиса они болтают обо всём на свете, и, кажется, Светлоспинка не решает коснуться главной для неё темы. Она затрагивает даже то, что было с ней, лишь бы оттянуть момент. - Это… прошло, - говорит она. – Я справилась. Было трудно, было страшно, но я смогла смириться. Скажи, ты гордишься мной, братец? – в её глазах такая прекрасная усмешка. Когтегриву хочется снова повалить сестру в траву, как в детстве, и шутливо драться с ней хоть до заката. Но они оба сильно выросли за дурное время. И воин снова отвечает, как тогда (хоть вопрос и другой). - Всегда. Под раскидистым гамамелисом они стоят маленький заговор против прошлого. Свергнуть его. Втоптать в грязь. Изгладить из памяти. Чтобы больше никогда и ни за что. Они пережили слишком многое, чтобы помнить. Можно же им позволить себе роскошь совсем забыть? Даже если победители так не делают. Истинные воины Теней выбирают как удобней, а не как благороднее. Когда Когтегрив уже собирается уходить, Светлоспинка останавливает его, испуганная и немного растерянная. Впрочем, она скорее смакует эти чувства, чем хочет их прогнать. Привычная усмешка сияет в её глазах. - Эй, мышеголовый, ты скоро станешь дядей. И этот гамамелис кажется Когтегриву самым прекрасным на свете, как этот день, этот мир и эта невероятная сестра.