Apolog

Иногда, в потаенных уголках души, люди прячут воспоминания о любимых полянах, отдельных кусках непроходимого леса, о поросших мхом берегах озер... Они закрадываются и присасываются к сознанию, заставляя временами страдать от ностальгии, требуя вернуться в глушь. И дело далеко не в каких-либо событиях. Запечатлено внутри памяти, просто по душе. Со временем обычные места становятся словно сакральными, мистическими, личными. Ощущаешь какое-то таинство в шуме листвы деревьев, всплесках воды, в зелени пушистых веток елей. Тянет. С неким благоговением ходишь через несколько лет по знакомым тропам, все ближе к самому дорогому душе месту. Ведет инстинкт, чувство, даже если из памяти стерлась вся картина лесной красоты. Хочется верить в самые невероятные фантазии, будто за тобой наблюдают необычные существа, птицы поют о лесных народах, а в зарослях худосочных растений и травы прячется неведомая реликвия, которая ждет своего хозяина. Все это - выдумка, автоматическое желание видеть в и без того магической природе явные чудеса. А может быть, я просто чрезмерно эскапистичен*, но это меня не волнует. Уверен, я не один такой. В таких фантазиях нет ничего плохого, злого, пугающего. Нет ничего страшного и опасного, кроме человека. Самое большое зло - наш разум, самый травматичный бич земли - стремления наши. Потому помечтать, пофантазировать, по-детски не думая ни о чем, кроме окружающих красот, прогресс, бесспорная личная выгода для меня, маленькая победа над гнилой природой ума. Я слышу шепотки листьев. Этот летний день не предвещает никаких иллюзий, все реально, хоть так волшебно. Знаю, люблю такой родной уже для меня лес. Сколько я бегал босиком в детские годы по траве, вдыхал чистый воздух... Но кто упрекнет меня в том, что довелось побывать не везде, многие места до сих пор остаются тайными, неразгаданными. Дорога лесная широка. И пусть она проложена людьми и лошадьми, вырублена, вырезана сквозь лесной простор, соединяя один жилой участок с другим, словно разрезая огромную площадь земли на две части, все равно ее принято считать чем-то привычным. Дороги в лесу естественны, мало кто задумывается о их принадлежности, рождении. А для природы это огромный шрам, который печально созерцают ангелы с небес, прикрывшись крыльями. Милое сердцу место уже рядом, вот-вот удовлетворю свои ностальгические порывы, дам им полную волю, отдамся воспоминаниям о былом... После того как прогуляюсь по новой для меня дороге, ответвлению от основного пути. Вот и слепое пятно на карте моей памяти, здесь я точно не был. Узенькая дорожка, по сторонам беспорядочно растут деревья. Солнце заволокло облаками, тускнело небо, и только прожженный романтик как я может почувствовать отличие этого места от многих других лесных территорий. Ничего из ряда вон выходящего, но интересно лично для меня, волнительно, будто в конце незнакомой дорожки меня ожидает тайна. Привлекли мое внимание внушительные лужи. На фоне солнечного, пусть и с переменной облачностью дня их наличие немного удивляло. Почему-то в голову настойчиво стал проситься образ озера, хотя это никак не объясняло залитых мутной водой углублений в земле. Местность не была болотистой, а дно проверенной мною лужи (с помощью подобранной палки, конечно), оказалось вполне мягким, состоящим из той же земли, на которой стою. Мне показалось интересным также то, что между лужами оставались узенькие, в ширину ступни, перешейки, мешающие им стать более обширным водоемом. С ребячьим задором я прошел между лужами, чуть не окончив пару раз такое развлечение падением в воду. В грязную, какая же неприятная на вид эта вода, равно как и неприятно пахнет. Да, слева, среди деревьев и высокой травы мелькает озеро, приманивая бликами отраженного света вновь выглянувшего солнца. Впереди редкие кусты, зелень, словно проход между рядами тополей, кленов и прочих лиственных красот. Как загадочен лес, всегда может удивить. То сплошные растения, то такие вот голые придорожные участки. По непонятным причинам при совершенно чистом обзоре конца моему пути не видно, а именно такого же частокола деревьев, что и по сторонам от меня. Как спонтанно меняется моя дорога; решив изучить что-то новое в лесу, я очередной раз сменил направление. Да и странно, что меня не тянет к озеру, а какого, пусть даже самого безразличного к природе человека, не поманят во время прогулки отблески на водной глади? Мне как-то не по себе: небо стало темнеть, хотя никаких явных причин не было, деревья словно менялись, пока ноги несли меня вперед, трава чуть пожелтела впереди, а конца и края видно не было. Солнце скрылось за облаками, придавая им чуть красноватый оттенок, который, черт знает почему, растекался по всему обозримому небу. Слабый цвет, словно кажется просто, но нет, в метаморфозу приходилось верить. Я вертел головой как только мог, словно надеясь застать переломный момент изменения нервирующей уже обстановки. Темным пятном что-то виднелось впереди, стволы деревьев, растущих по сторонам, встречались более неровные, иногда сероватого цвета, а листья принимали все более насыщенный цвет заплывшего неба, только помимо красноватых тонов листья еще и желтели. Будто осень решила дать войну лету и как можно скорее захватить природу, сжимая сроки изменения леса с недель до секунд. И меня не покидало ощущение того, что пугающая перемена не остановится, если я вдруг заставлю себя остановиться. Небо переливалось оттенками красного, не зловещего, но неестественного по всем понятиям. Дымка облаков, их неоднородная субстанция окрасилась, словно впитала в себя искаженный свет солнца, чей диск нечетко светился в небе сквозь зарево. Какое все же точное для данной картины слово, вот только почему свет в середине дня расплескался по небу, будто при редком насыщенном закате? Излишнее внимание к происходящему надо мной было наказано, я споткнулся обо что-то, зубы больно клацнули. Какая-то коряга, опять же не к месту. Что творится, и главное, это то самое чудо или неведомый кошмар? Посмотрев, наконец, вперед, я запечатлел довольно явную, даже слишком, невероятность: черные решетки вокруг захоронения, скульптуры, надгробия и, главное, заброшенность данного места. Что-то нехорошее начиналось здесь, и кто в этом виноват кроме меня, я не представляю. Некоторые прутья ограждения были погнуты, иные и вовсе вырваны, отсутствовали, разбросаны по периметру, словно здесь бесновалась неведомая тварь, а похожие на наконечники копий верхушки блестели бронзой, гармонируя с зловеще-осенним пейзажем вокруг. Кто мог построить все это, создать и забыть? Ведь при всей необычности ситуации я надеюсь, что еще в том же лесу, и это захоронение приукрашено, но явно. Подул ветер. Листья зашелестели, поднимая приятный для слуха, но в данном случае настораживающий шум. Белый, как его можно назвать. Внутри поднималась тревога, каждый шаг давался все с большим трудом, в противовес моей недавней прогулке до этого места. Оккультные кресты различных размеров и видов, поросшие грязью надгробия, части ангелоподобных скульптур на могилах, треснувшие постаменты различных оттенков серого, укутанные в мох и прочую зелень. Опавшая листва дополняла картину, выделяя словно все могильные детали, пугающе красивые и в высшей степени загадочные. Неужели в лесу осталось место, которое не посещают люди? Сколько лет этому кладбищу, обветшалому внешне, с деталями, навевающими невеселые мысли о культах древних народов? Такую мертвенность любой человек в здравом уме действительно захочет позабыть. И самое пугающее, о чем не хочется думать, на что не хочется смотреть, самое явное в этой чертовщине - изваяния перед воротами, на вид мраморные, но чрезмерно грязные, во всех смыслах этого слова, в болотных растениях, что пугало еще больше по понятным причинам. Кто оплел жуткие скульптуры этими растениями, которые, как ни странно, очень гармонировали с облаченными в них каменными существами? Руки тряслись, будто нервы внутри тела были чем-то задеты, сердце трепетало перед сидящими горделиво на постаментах скульптурами. Водяные чудища с рыбьими хвостами, козлиными головами и передними ногами, венчающимися копытцами, у одного были обломаны рога, а у второго отколота борода, покоящаяся ныне где-то в пожухлой листве. Многочисленные трещины на телах скульптур, как и остальные детали их неухоженности, не делали их менее зловещими, менее... невероятные звери эти предстали моему взору словно живые, застывшие в мраморе на неизвестное мне количество веков. Несколько шагов до ближайшего постамента размером около двух третей моего роста, с какой-то надписью на нем. Длинное изречение, выбитое ровными разборчивыми буквами. Я в надежде развернулся назад, желая всем сердцем исправить свою ошибку, совершенную из-за глупого любопытства. Небо, листья, кусты окрашены в ярко-оранжевый цвет с красноватым оттенком, являя собой какой-то переизбыток осени, поддерживаемый монотонным шумом крон деревьев. Ветер усиливался, становилось прохладно. Неуютно, выражусь так. Отступать было некуда, понятно, что я где-то в ином пространстве, и бегать в поисках выхода посчитал глупым. И, наверное, солгу, если скажу, что меня не влечет это место. Страх почему-то пробирается из недр живота к голове, хотя обычно зарождается он в мозге. Но душа правит телом даже самого мерзкого человека, и страх, думаю, ее реакция. В любом случае, когда дрожь завладеет всем телом, и глаза вспыхнут пламенем истинного страха, тогда наступит паника, при которой разумности в действиях никак не появляется. Вообще мне кажется, что это чувство страха передается будто зараза по воздуху, сама атмосфера этого места пытается запугать, заставляет совершить что-то опрометчивое, безрассудное. Страх извне, не мой собственный. По крайней мере что-то усиливает ощущения безнадежности и тревоги. Но чувство интереса не пропадает, делаю нерешительный шаг вперед. Тело будто нагревается, но меня обдает холодным ветром. Интересное ощущение. Протянул руку к постаменту, коснулся холодного камня, и как обожгло. Голова заболела, я не могу стоять на ногах, падаю на колени, пока глаза застилает боль. Ничего не вижу, что-то рвется из меня, тело неконтролируемо трясется, заваливаюсь на бок, держась одной рукой за пронзенный острой болью живот, а другой за голову. Что... это?! "Вдох и выдох. Все в красном, вокруг сплошь заплыло алым. Вдох и выдох, вдох и выдох, клокочущий, грозный. Крепче сжимать оружие. Пресмыкается что-то, неподалеку, вижу его, чувствую. Резать плоть, хочу. Мне нужно. Резать. Плоть. Значит, он меня не обманул, жертва действительно пришла, как раз подоспела к возложению на алтарь. Но ждать, нужно ждать..." ...Я словно вынырнул из океана боли, глубоко вздохнув, будто очнувшись. Что со мной было?.. Комок в горле, колючий шарик страха стремится выйти наружу. Повертев головой, стараясь изгнать нахлынувшее нечто из моего измученного сознания, я вновь коснулся холодного камня, стараясь подняться. Ничего за этим не последовало, кроме маленьких разрядов тревоги. Но встать не получилось, потому я решил пока сидеть на коленях. Соскребая мох с шероховатой поверхности постамента и расчищая от листьев каменную плиту, на которой текст продолжался уже неровно, что было очень необычно и интересно. Где мнимая людская аккуратность, стремление выразить мысли на одном камне, то, что уже привычно? Это кладбище явно существовало не для упокоения с миром душ, не для того, чтобы отдать дань памяти захороненным здесь. Все это будто декорации, отражение чего-то... Страшного ли? Сложно судить по тому, что видишь, но предполагаю, что никаких человеческих понятий в этом кладбище нет. Как нет этих понятий у создавших все это. Но вот скульптуры водяных чудищ кажутся копиями реальных существ, причем имеющих какую-то ценность в этой реальности. Страх перестал колотиться в мой мозг, было тревожно и жутко, но в терпимой мере. Нет смысла бояться чего-то. Тем более после того как я сам мечтал о чуде. Стоило, конечно, еще и продумать это чудо, раз оно настолько реально. Думаю, я лучше сосредоточусь на чтении выбитого на постаменте текста, попытки развеселить самого себя ничего хорошего не приносят... "Равнины пепла. Замшелость улиц. Душа поблекла, Падет ко дну ниц. Из камня город Теперь как призрак. Куски и холод, Разрухи признак. Здесь нет надежды. Не стало света. Нет лиц, как прежде, Лишь силуэты. Людской упадок. Крах человека. Итог ваш краток - Ушла помеха... Люди - реальность извращенной мглы. Рабство безумия хранят умы. Смерть за убийство, И убийства - путь, Истина близится, Когда-нибудь Умрут. Люди все умрут. Города прекрасным видом поразят своим: Пустота, мрак, беспросвет, гниль, туман и дым. Крест для казни сотворен*, Повелось так испокон Веков. Им остался на века, и бог... Самонекромант, весь мир - острог!.. Убийство тела. Все околело. Замерзло, пела Лишь птица смело Про жизнь без страха. Прогнила плаха. Нет криков, люди Исчезли в мути. Война утихла. Не слышно, тихо. Уже так поздно, Не грянет грозно. Людское племя Убило время. Мечта навеки... Краснеют реки... ...Людям суждено кровью окропить Мир пропащий свой и встретить смерть, и мясом плыть По Коките, Ахерону, Стиксу в свой Эреб*, Где из растолченной плоти выпекают хлеб! Умрут. Жертвы все умрут. Покаяние за грех - В этом нет нужды, Из молитвенных прорех Поползут глисты. Ложь людей живет везде, Выживая на кресте, Повелось так испокон Веков. Свой Иерихон* Принять готов?" Неутешительная надпись, стихотворение гибели выглядит как приговор. Глубокое, многогранное и в то же время ужасное. Перепачканными уже пальцами я отскоблил от плиты в земле грязь и мох, скрывающие последнюю строчку. Она оказалась названием всего этого, даже предрешением. "Эпитафия* По Тебе". Я понимал, что это мог прочитать любой, обращение лично к каждому, но из живых пока еще на этом кладбище я один. От итога стихотворения в моем желудке что-то екнуло, вырабатывая новые сгустки страха, делая мое дыхание неровным. Снова подступает к горлу тошнота, а ветер проникал уже будто под кожу, словно загоняя меня на территорию захоронения. Глухой удар где-то среди деревьев заставил меня встрепенуться, подействовал куда более ободряюще, чем безжалостный ветер. Я вскочил на ноги, понимая, что лучше не задерживаться надолго на одном месте. Все больше загоняю себя в ловушку, каждое действие, каждое событие все более отдаляет меня от скорого возвращения домой. Меня никто там не ждет, но... В родной реальности все привычно, там... не испытывал еще настолько сильного и навязчивого страха. Потустороннего, обреченного. Я задрал голову, чтобы еще раз оценить возвышающегося надо мной неживого, к счастью, зверя. Глубоко вздохнув подхожу к воротам, неприветливо распахнутым для меня, кладбище приглашает в свои владения. Да, словно нечто живое или по крайней мере ожившее, таким местам свойственно расширяться, пугать, меняться, показывая тем самым своеобразную жизнь. А это захоронение уже является частью природы, такой же недружелюбной. Аккуратно шагая между могил, я подбирался к темной яме, которая виднелась у самого ограждения. То ли ее выкопали, чтобы вытащить гроб, то ли... Для меня? Отступать некуда, но я буду сражаться. До конца, победного или нет. У креста боттонни* я нашел бронзовую лопату, с грубой рукояткой, сплошную, с немного зазубренным лотком, словно ее предполагали использовать не только для копания. Такие лопаты века назад могли изготавливать дикие племена, способные ковать металл, по воле судьбы живущих в постоянной опасности. Чтобы был рабочий инструмент и оружие заодно. Не очень тяжелый, удобный для рубящих ударов. Взглянув мельком на крест, я заметил на нем символ... Читал о нем когда-то, название ускользает, никак не припомню... Лабарум*. Да, именно, буквы "Х" и "Р" в круге. Только вот он словно вырезан в камне неровно, еле различимы буквы "альфа и "омега" в нем. Помню, об этом символе много спорили, о его принадлежности к христианству. Но не думаю, что здесь он имеет то самое великое значение. Скорее всего сюда подходит одно из его определений: "погибель недобрых помыслов". Чувствую, что мое существование нежелательно здесь, как человека. Живого человека. В то же время меня словно ждали. Можно было предположить, что стою на подступах к аду, но я более-менее здоров от христианских понятий, чтобы думать, что пугающее и оккультное - дьявольщина, а все церковное - безупречный рай. Есть силы иные, и я в их власти... Яма оказалась настолько глубокой, что дна ее не получалось увидеть. Наверное, это проход куда-то. Темный, в неизвестность. Что-то ударило по дереву снова, ветер начал пробирать до костей, и я поспешил спуститься в могильную дыру. Свесившись, спрыгнул, немного пролетев, довольно больно ударился о воду. Подземное озеро? Одежда впитывала вонючую воду как губка, да, этот водоем был подобен содержимому луж. Все взаимосвязано, теперь мне более-менее понятны скульптуры козерогов, если их так можно назвать. Но вдумываться в философию этих образов, как и сталкиваться с этими существами вживую, я не желал. Рыбий черт меня впечатлил уже в мраморе. Всплеск где-то в темноте, стараюсь не думать о всевозможных страхах, спешу куда-то в сторону, разыскивая стену подземного царства. Тяжело передвигаться, вода по пояс, а от запаха немного тошнит. Рука нащупала неровную стену пещеры, каменная поверхность шероховатая, скользкая. Но не время для брезгливости. Снова всплеск, уже ближе. Страх подпитывался новыми порциями тревоги, рос, словно желая разорвать меня. Свет, проникающий через могильную дыру, дает только слабое утешение, вокруг только тьма, нигде больше он не падает, никаких отверстий в сводах пещеры. Под ногами хрустят кости рыб, ступаю осторожно, выставив вперед лопату, плечом ощущая стену. Мою дорогу преградил внушительный выступ, пришлось опустить мой лопатный меч и, упираясь о преграду, идти дальше. Нащупал нечто явно не природное. Изделие, висящее на теплом металлическом кольце, хоть это и противоестественно. На ощупь - круглый сосуд с выпуклыми узорами. На ум шел только фонарь, источник света, ничего иного я здесь не предполагал. Кольцо удерживала вбитая в камень металлическая скобка. Зачем мне понадобился фонарь без возможности его зажечь? Поиск нового источника мнимого спокойствия, наверное. Я хотя бы пытаюсь предпринять хоть что-то. И да, нельзя задерживаться долго на одном месте. Тяну кольцо на себя, дергаю, чувствуя, как оно подается. Дернув посильнее, я рухнул в воду, нырнув в нее с головой, к собственному сожалению. Отплевываясь, удерживая фонарь и лопату, встав пока на колени с закрытыми глазами, пытался вытереть лицо рукавом. Спешу подняться на ноги, рыбьи кости нещадно впивались в кожу. Открыв, наконец, глаза, я с облегчением вздохнул, хоть и изрядно удивившись: фонарь светился красивым белым светом, освещая пещеру на несколько метров вокруг. Никаких чудищ заметно не было, руку грело кольцо успокаивающим теплом. Зеленого цвета фонарь, с черными узорами, имел два отверстия, благодаря которым свет выплескивался наружу. Их закрывали прозрачные каменные пластины, не берусь предположить что это за минерал. Пространство освещалось менее чем на сто восемьдесят градусов впереди, так и с противоположной стороны, все потому что неведомый источник света проникал в пещеру через отверстия, сам фонарь не был полностью прозрачным. Теперь можно бодрее идти вперед, хотя все же очень сильно мешала вода и страх неизвестности. Я приметил невдалеке выступающую из воды поверхность, словно стену намеренно выдолбили, сделав такую дорогу куда-то. Покрытый какими-то досками, надежно прибитыми к камню, выступ, на который я и залез на него, нервно озираясь по сторонам. Всплеск вдали заставил меня вздрогнуть. Но я и так наделал много шума, свечу фонарем, тем более меня можно просто банально учуять. Так что никаких надежд на то, что я остался незамеченным, не питал. Здесь явно кто-то есть, даже можно предположить кто. По пути я часто озирался, осматривал стены. Из-за необходимости обеими руками держать лопату я решил предпринять довольно оригинальный ход. Порвав на полоски ткани свою рубаху, я нацепил на них фонарь, маленький и легкий, не больше моего кулака, и, крепко связав их, повесил на шею. Теперь мне не приходится держать мой светильник в руке. А яркость мягкого света не приносила дискомфорта, не слепила глаза. Мой путь был условно спокойным: всплески немного настораживали, постоянно тянуло озираться, но пока мне везет. Если все это не запланировано... Я заметил на стене надпись мелом "Azazel", козлиное блеяние слышалось где-то в темноте, куда не доставал свет, но какое-то искаженное, больше похожее на вздох. Но более ничего, просто хотелось быстрее идти дальше, не испытывая терпения козерогов. Или еще кого-то... Вот уже и берег. Дверь в стене, такая же деревянная, как и пол подо мной. И надежда, что с вонючей водой уже покончено. Я скорее поспешил скрыться за дверцей, глубоко вздохнув. Вряд ли есть время передохнуть, но мне оно требовалось. Прислонился к двери, пытаясь осознать почему именно я попал сюда. Кстати, в комнате было светлее, мой фонарь отключился сам по себе, словно почуяв достаточное освещение. Настоящая комната под землей, вся обитая досками, кроме разве что потолка. Стол с книгами, стул в углу. Приглашение передохнуть за познавательным чтением? Нет, мне совсем не до того. Стук о дверь позади меня. Лязг металла задевает мою кожу, что-то невероятно острое протыкает дверь. Я отпрыгиваю в сторону, зажав ладонью рану, в ужасе уставясь на нечто, что безусловно пыталось меня убить. Лезвие большого ножа, с дырой посередине, то ли для его облегчения, то ли черт знает для чего, обух клинка прямой, а вот лезвие немного загнуто. Все, что можно было заметить. Я поспешил побежать подальше от двери, к следующей. Кто-то снова нанес удар по двери, уже режущий, да такой, что дверь затряслась. Какие там книжки и отдых?! Со мной будто некто играет, дверь позади меня не была заперта. А вот другая в следующую комнату как назло не открывалась. Я судорожно стал ударять острием лопаты в районе ручки, в отличии от ранившего меня откалывая разве что кусочки дерева. Ох, как я ругал свое любопытство и молился на свою лопату, которую я, к счастью, таскаю с собой. А холодное оружие позади меня протыкало дверь, лениво вытаскиваясь кем-то, снова ее круша. Наконец я выломал ручку, налегая плечом на дверь и с трудом ее открывая. Она почему-то застревала, мешая мне сбежать из кошмарной комнаты. Позади раздался грохот, не оглядываясь, наконец, протиснулся сквозь небольшое завоеванное мной отверстие и бежал уже по темному каменному туннелю, благо что мой фонарь "додумался" вновь зажечься. Что-то вздыхало позади меня, преследуя, скользя лезвием оружия по стенкам пещеры, не спеша, но в то же время не отставая. Меня словно загоняли, а ощущения были такие, что скоро умру от нервного переутомления и невероятной дозы страха. Только бы не споткнуться, не упасть, не попасться. Снова дверь. И снова не открывается. Бьюсь плечом, пытаюсь толкать, орудую лопатой как ломом.... Ручки у двери и вовсе не было. Я развернулся, прислонясь спиной, понимая, что своим копательным оружием я просто не успею пробить себе дорогу за дверь. Кто-то стоял в полумраке, как раз так, чтобы я различал очертания, но при этом свет фонаря не освещал его полностью, только силуэт. Огромный клинок, кривые ноги. Одна рука охотника пропорциональна телу, а другая - практически до щиколотки. Он был сгорблен, но рука действительно была гораздо длиннее второй. Лицо или морду не удалось различить, но голова была точно чем-то покрыта. Я ждал. Ранивший меня поигрывал оружием, постукивая им по стенке, орудуя им в длинной руке. Действительно, рана немного беспокоила, но уже меньше кровоточила, клинок просто содрал кожу. Тяжелое дыхание стоящего в темноте немного отзывалось эхом, пахло все так же противно, как и в озере, но не только от моей одежды. Пахло страхом. Это невероятно, но... Существо излучало именно запах этого неприятнейшего чувства. Горькая ирония, но за мной по пятам следовал ужас, все это время. Резкий взмах - и в меня летит его нож, но я успел отскочить. Клинок застрял в двери. Как опрометчиво. Охотник сделал шаг, но я вскочил и схватился за рукоятку красивого и одновременно очень опасного оружия, пробившего дверь насквозь. В тот же момент меня скрутило, я сел, прислонившись к стене, дергаясь и прикрыв глаза... "Пора уже жертвовать. Это тело. Но свет, он направлен прямо на меня, ненавижу. Не переношу находиться близко к этой светящейся дряни. Изворотливая жертва. Но так интереснее. Все в красном, но это не спасает. Как ослепляет этот чистый свет. Подождем. Еще чуть-чуть". Я очнулся, моментально поднявшись, но схватился тут же за пронзенную болью голову. Подняв лопату, не желая повторять ошибку, хватая оружие врага, встал в боевую позицию, готовясь рубануть, если что, лопатой, но... Он исчез. Никого не было, странно, этот кто-то даже не забрал свой нож. Какая рукоятка. Обмотанная кожей, со сплошной гардой, какие я видел разве что только у саблей. Очень люблю холодное оружие, что поделать. Но что за игры? Я готов, подходи! Нет, он ушел, ни вздохов, ни запаха страха. Что же... тогда назад? Или вперед? Не буду искушать судьбу, мне необычайно везет, а натыкаться на пусть и безоружного охотника мне еще раз не хочется. Ох... Лучше бы промыть рану, мне явно требуется время на себя. Тогда вперед, по ту сторону боязни. Я вклинил лопату между проемом и дверью. Поднажал, странно, но дверь подалась. Ну что же, посмотрим, что уготовила мне судьба...