Черновики

Хинате Шоё снились кошмары. В этих снах целый мир, в котором он родился и вырос, разваливался на куски, арматуру и бетонное крошево. В этих кошмарах запах паленого человеческого мяса путался с шорохами и клацаньем подгнивающих зубов в отвратительнейшую смесь. В этих безумных видениях смерть проходила сквозь его тело как сквозь двери, и каждый раз забирала с собой по капле оставшуюся в нем человечность. Хинате Шоё постоянно снились кошмары. Особенно после того, как он просыпался. И поэтому, когда Шоё рывком опередил рубеж кошмара лишь на минуту и приоткрыл глаза, он даже не почувствовал, что его сны закончились. Закончились лишь затем, чтобы стать чем-то намного хуже. Нитка протухшей слюны пополам с какой-то желтоватой слизью сорвалась на его щеку. Хината моргнул, приходя в себя – просыпаться за доли секунды он научился уже давно. Если быть точным – уже неделю. Вот только жаль, что все время в мире сломалось и было теперь совершенно бесполезно. Ему не стоило просыпаться. Не стоило менять придуманные кошмары на настоящие. Прямо над его лицом, перевалившись через подоконник и приоткрыв рот так, что были видны прогнившая полость и почерневшие зубы, висела женщина. Её волосы были выдраны из головы, кусок черепа торчал через просохшую синеватую кожу. И глаза женщины давно протухли и вытекали из глазниц по впалым щекам, смешиваясь со слюной из приоткрытого рта, прямо на лицо Шоё. И одного этого зрелища было достаточно, чтобы снова сойти с ума и больше никогда не отличать реальность от помешательства. Женщина наклонилась ближе, спутанные комья волос почти касались лба Хинаты. Жиденький день неуверенно выглядывал из-за её головы серыми полосами на дощатом полу. Пыльный воздух вертелся волчками, в ушах звенело. Память прыгала, как стрелка сейсмографа на месте землетрясения. Он позабыл вчера запереть ставни. Он забыл об этой маленькой задвижке на правой доске, и обычный сквозняк приоткрыл окно, и одна из этих учуяла запах или услышала его неразборчивое бормотание во сне. Скорее услышала, потому что ни видеть, ни чуять ей уже было нечем. Теплая ладонь Кагеямы на его губах упреждающе сжалась, словно предупреждая о том, что любая глупость чревата смертью. Крик захлебнулся, не находя выхода, ноги свело судорогой от страха. Зажмурившись, Хината лишь на пару секунд окунулся в темноту. И медленно приоткрыл глаза, словно бы эта тварь могла реагировать даже на это. Она продолжала нависать над ним, перевалившись через подоконник и таращась полупустыми глазницами в пыльные водовороты перед собой. В разорванной коже на черепе копошились личинки. Глупо, но даже тех, кто сходил с ума и пожирал остальных, тоже пожирали. Кагеяма напротив него чуть качнул головой, запрещая, Хината кивнул, снова зажмурившись. Сколько часов эта тварь уже висит над ним, если даже Тобио успел проснуться первым? И как теперь им выкручиваться из этой передряги? Его сердце стучало так, что все мертвецы с обглоданными ушами в радиусе пяти километров давно должны были их услышать. Окружить дом, подползти к окну и перевалиться через подоконник, заливая своей слюной и жижей все вокруг. Пальцы Кагеямы чуть гладили его кожу. Совсем чуть-чуть, чтобы Шоё не сошел с ума и не начал кричать. Если не открывать глаза и не видеть всего этого, если не думать о том, что произойдет после его крика, если притвориться, что мир не так уж и безумен, если… Еще одна холодная капля соскользнула на его лоб. - Мгх! – Хината вцепился зубами в пальцы Кагеямы, тот плотнее зажал ему рот, не пропуская звук. Как ему только удается вести себя так тихо? Он что, даже спит, зажимая Хинате ладонью рот? Шоё внезапно подумал, что это многое объясняет. Например, почему их не нашли и не сожрали раньше, когда он постоянно вскрикивает во сне и пытается убежать от смерти. Или почему он еще вообще просыпается по утрам, хотя давно уже стоило свихнуться и забыть о реальности. Или почему иногда ему снятся не только полусгнившие трупы, но и хорошие светлые вещи? По щекам потекло горячее – собственные слезы вперемешку со слюной мертвеца. Теплая ладонь на его лице начинала чуть дрожать: держать руку на весу столько времени было непросто. Хината с тоской подумал о том, что стоит Кагеяме убрать руку, все будет кончено. Он не справится с этим один. Если последнее ощущение, соединявшее его с реальностью, пропадет, а потом безумие выпрыгнет из его головы наружу. Женщина не двигалась, уставившись в одну точку и чуть раскачиваясь на месте. Торопиться ей точно было некуда. Как и им. Ведь время больше не имело никакого значения. Кагеяма бесшумно приподнялся на локте, не разрывая прикосновения с Шоё. Женщина настороженно шмыгнула ввалившимся носом, желтоватая слизь в глазницах чуть хлюпала, пока она вертела головой, вытаращившись пустыми пятнами глаз на подростка напротив. Едва ли она могла хоть что-то услышать – но она слышала, чувствовала всей оставшейся слизью и зубами, обломками черепа и даже жирными опарышами. Чувствовала и продолжала ненавидеть всё, что отличалось от смерти. Шоё с ужасом следил за тем, как она неуклюже сдвигается по подоконнику, все больше вваливаясь в комнату, все ближе дотягиваясь до Кагеямы, приоткрывая рот шире и запрокидывая голову. Все тело парализовало, по венам вместо крови струился страх. Вцепись она зубами в шею его напарника, он не смог бы даже пошевелиться. Не смог бы даже поднять руку, пока бы она вырывала из него жилы и кости, пока бы её слизь и опарыши соскальзывали в открытые раны. Не смог бы помочь ничем. Разве что принести себя в жертву. Прежде чем Хината успел натворить глупостей и закричать, за окном из кустов с громким карканьем вспорхнула ворона. Падальщики и хищники отлично поживились за последние семь дней. Вороны, черви и опарыши пировали вволю, ничуть не опасаясь тех, по чьей вине началось это щедрое пиршество. Женщина с вытекшими глазами развернулась на звук, свалившись с подоконника обратно на отсыревшую землю. Кагеяма двигался так быстро, что у Шоё рябило в глазах: вскочить, закрыть окно ставнями, рывком поднять Хинату на ноги и оттащить в дальний от окна угол – и все это за какие-то фантастически малые доли секунд. - Ты в порядке? - Она же… - Тихо, если не будешь шуметь, она не догадается выломить ставни. Ты же знаешь, они не очень сообразительны. - Сколько она так стояла надо мной? – Руки еще слушались плохо, слезы не останавливались. Хината обхватил затылок руками, защищаясь от воспоминаний и ощущений. – Нет, не отвечай, я не хочу знать. - Тише. – Покрывало накрыло их с головой, делая полумрак уютным и почти безопасным. Снаружи за ставнями раздался то ли вой, то ли бульканье, а потом глухие удары об стену. – Уже ищет. Помнит, что слышала что-то рядом. - Пусть она убирается подальше. – Хината отвечал одними губами, совершенно не вкладывая в эти слова голос. Но этого и не требовалось – за эти семь дней его научились понимать без слов и намеков. Кожу на лице жгло, пустой желудок брал приступом горло, темнота покрывала пахла сыростью и чем-то сладковатым. От жильцов этого маленького домика в пригороде остались лишь бурые пятна по всей прихожей и пара костей. Белые комочки зубов лежали выплюнутыми на пороге, видимо, хозяев буквально разламывали на куски, и Хината до сих пор старался забыть об этом зрелище. Прошло всего лишь семь дней, а кажется, что он прожил семь жизней. Семь раз вошел в этот мир, вымазался в крови по локти, семь раз едва не сошел с ума. Семь раз утонул во сне, больше напоминавшем смерть, и семь раз вернулся обратно. Но восьмого раза он больше не выдержит. С него достаточно. С него… - Все хорошо. Успокойся уже, хватит трястись. – Голос Кагеямы был резок и хрипл, но эта грубость действовала на Хинату надежней, чем все уговоры и обещания. Их зависимость друг от друга была такой же ненормальной, как и разрушенный мир вокруг – больной, выпотрошенной и пульсирующей. Пока хотя бы у одного были силы идти вперед, второй послушно шел следом. Единственная причина, по которой Хината просыпался каждое утро и уговаривал себя заснуть каждую ночь, сейчас осторожно вытирала с его щек остатки слез и вонючей жижи. – Мы выберемся. Или найдем безопасное место. - Больше некуда выбираться. Везде так же, как и здесь. Везде такой же кошмар. Нет никаких безопасных мест. Идти больше некуда и… Пол отвратительно скрипнул прямо за их спинами. Хината почувствовал, как его всклоченные, перепачканные землей и пылью волосы встают дыбом. Они оба замерли, разучившись дышать и думать. Пол опять скрипнул, на этот раз ближе. Губы Шоё снова беззвучно выронили слово. Они вчера были так вымотаны, что лишь бегло проверили комнаты и задвижки на дверях. Если где-то осталась дыра, или лаз, или выломанные доски в подвале, и если в округе еще остались те, чьи уши не сгнили и не отвалились, то их дела были очень плохи. Капля холодного пота соскользнула по коже, впитываясь в футболку. Скрип. Медленный, мерзкий и очень близкий. Привычное пожарище страха внутри живота перекинулось на колени и локти. Теперь это точно конец, убежать они не успеют. Больше некуда было убегать. В мире больше не осталось мест, где они могли бы укрыться. Скрип. Еще один. От нехватки кислорода в груди ребра скручивало в петлю. Ужасный звук треснувшей доски прямо в паре шагов от них. Если не дышать, не шевелиться и перестать задыхаться от страха, их не увидят, не почуют, не услышат. Ведь им так везло эти семь дней, ведь у них же почти получилось выбраться из города, ведь у них же… Что-то вцепилось в плечо Хинаты сквозь ткань покрывала и с чудовищной силой рвануло его назад. - …сти меня, монстр! – Шоё пребольно ударился о парту локтем, подбородком, щекой и только после этого заморгал, уставившись на перекошенное лицо учителя. Ямамото-сенсей грубо тряхнул его за рукав, поджав тонкие бледные губы. Класс задыхался от смешков, девочки с передних парт зажали рты ладонями, чтобы не засмеяться в голос. - М-молодой человек! – Ямамото-сенсей багровел от злости. – Спать на уроках классической литературы… да еще и обзывать учителя, который пришел вас разбудить… это… это уже чересчур! Выговор вам и вашему классному руководителю! Какой позор… Хината вытаращенными глазами оглядел класс. Пасмурное утро, доска в непонятных датах и именах, на руках нет ссадин, которые он получил только вчера, перелезая через высокий дощатый забор. Его тетради и карандаши скатились на пол, соседи с хихиканьем тычут пальцами и улыбаются. - Что… что происходит? - Ты совсем идиот? – Привычный грубый голос из-за спины словно пробил его мысли навылет. Спина опять взмокла. – Ты уснул. На уроке. Разве не ясно? - Почему ты в моем классе? – Шоё обернулся назад, едва не свалившись со стула. Ямамото-сенсей, переваливаясь с одной ноги на другую, двигался обратно к доске. – Что происходит? - Сейчас каникулы. Это дополнительные уроки для тех, кто весь год валял дурака. – Кагеяма выглядел абсолютно нормально, Хината жадно разглядывал его лицо. – Конечно, мы оказались в одной группе. - Мы же были на экскурсии в Токио. Всей параллелью. А потом… потом же… - Ты уснул. – Кагеяма буднично перевернул страницу учебника. – И еще не проснулся. Тебе нужно больше высыпаться, Хината. - Но мы же… мы же с тобой… - Сходи умойся холодной водой. Урок в самом разгаре, приведи мысли в порядок. - Все погибли, помнишь? Там были тысячи мертвых людей, которые рвали других мертвецов зубами и пальцами. Ты помнишь? Помнишь же? - Это было в той главе или это следующая тема? – Тобио опять перевернул страницу. – Хватит лезть ко мне со всякими глупостями, тупица. - Мы же целовались с тобой, да? – Хината хлопал ресницами, уставившись на свои ладони. Голову словно разрубили на куски, а затем поменяли их местами. – В тот вечер, когда нам казалось, что мы оттуда не выберемся. Ты что, не помнишь? Кагеяма открыл рот, чтобы что-то ответить, но замер, нахмурившись. Его взгляд стал странно пустым и тусклым. - Я… не помню. Что за глупости тебе снятся на уроках? - Молодой человек! – Голос Ямамото-сенсея раздался за его плечом. – Хватит отвлекать класс своей болтовней! Извольте сесть прямо и вести себя подобающе! - Ты помнишь тот раз? – Шоё с силой прикусил губу, не отворачиваясь от Кагеямы. Голова болела так, что впору было кричать в голос. – Солнце почти село, мы никак не могли выбраться из города… - Молодой человек! - Зачем ты мне это рассказываешь? – Кагеяма устало потер лоб. – Неужели тебе самому не хочется выспаться? Ну хоть немного? - Ч-что? – Хината моргнул, уставившись на Тобио. – В-в смысле? - Не оборачивайся. – Кагеяма уронил голову на учебник и закрыл её руками. – Если хочешь поспать еще хоть немного, не оборачивайся. - Молодой человек! – Ямамото-сенсей снова тряхнул его за рукав, призывая к порядку. – Да повернитесь вы уже, сколько можно отвлекать остальных?! - Ох, я не нарочно, сам не понимаю, как это вышло! - Шоё обернулся к учителю, чтобы извиниться, но слова пропали. Спина моментально взмокла, воздух замер во рту. - Сколько можно болтать? Подумали бы о своей успеваемости! Ну что такое в этом году с детьми, никакого порядка! – Ямамото-сенсей нервно передернул плечами, и от этого брызги желтой вонючей жижи, вытекавшие из его пустых глазниц, разлетелись в стороны. Посиневший череп выглядывал из-под лопнувшей кожи, челюсть была выломана и свободно вываливалась вбок, когда Ямамото-сенсей отчитывал Шоё. По его пухлой щеке вдоль полоски вытекшей слизи ползли белые личинки с черными головами. - Еще раз замечу вас за подобными разговорами, - он наклонился вперед, отвратительная вонь ударила в нос, и Хината инстинктивно дернулся назад, сохраняя дистанцию. – Еще один только раз и… Стул кончился, Шоё рухнул на пол, подавившись воплем. Темнота приветливо распахнула объятия, спертый воздух противно пах нафталином. Хината вцепился пальцами в отсыревшую простынь, изо всех сил напрягая руки. - Ч-что? - Что случилось? – Голос Кагеямы спросонья был еще более хрипл, чем обычно. – Кошмар? - Окно заперто? - Конечно. И дверь тоже. Ты что-то услышал? - Скрип. Что-то скрипит за дверью. - Значит, ходят по лестнице. Пока не начали скрестись в дверь, можно поспать еще хоть немного. – Он плотнее закутался в тонкое одеяло, подгребая ближе к себе Хинату правой рукой. Горячий частокол в горле постепенно таял, Шоё с трудом успокоил дыхание: - Мне приснился кошмар. - Это нормально. - Что окно было незаперто и они забрались в дом. - Окно заперто, дверь тоже. Спи. – Кагеяма потерся носом об его волосы. – Хватит фантазировать. Мы на втором этаже, они так высоко не заберутся. Отоспимся и уйдем дальше. - Куда дальше? – Хината плотнее прижался к своему напарнику, от напряжения все тело трясло, он чувствовал себя разбитым. – Ты же знаешь, что уходить некуда. - Что-нибудь придумаем. – Голос Тобио становился все неразборчивей и тише. – Просто спи уже. Мы выбрались из города, тут же намного легче, чем там, правда? - Окно точно заперто? - Да. Ты же знаешь, они не бросаются на окна, если только не видят там человека. Так что все в порядке. Спи. - Слушай, - пальцы Шоё робко сплелись с его теплыми пальцами, сердце Кагеямы ровно и надежно билось за его спиной. – Наше обещание ведь еще в силе? Ну, то самое? - Конечно в силе, тупой Хината. Ложись спать, а то завтра весь день будешь натыкаться на деревья и корни. - Л-ладно. Знаешь, ты тоже мне снился. Сначала ты спас мне жизнь, а потом попал со мной на летние дополнительные занятия. - Хоть бы раз что-то новенькое. - Я просто хочу сказать, что ты даже во сне постоянно ворчишь. - Заткнись уже. – Пальцы Кагеямы крепче сжали руку Хинаты. – И хватит бояться. Я рядом. И я всегда буду рядом с тобой. Ложись спать. Хината еще несколько минут таращился в темноту, прислушиваясь к звукам и не переставая глупо улыбаться. Ладно. Он продержится этот восьмой день. И еще столько дней, сколько им будет нужно. Потому что есть одно обещание, которое ему нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах.