There is no sweeter innocence than our gentle sin

Лоснящиеся, красные от пота лица, блестящие в полумраке таверны глаза, полные неподдельной радости. Мерное отстукивание каблуков по дощатому полу, звон бардовских гуслей, прихлопывания, притоптывания, одобрительные выкрики и залихватские посвистывания. Запах пота и крепкого алкоголя, тяжелый дух табака из тлеющих трубок и пряный аромат жаркого, — все это разом било в ноздри каждого вновь пришедшего гульнуть после тяжелого дня в единственную таверну в большом замке. Эйфория. Такую искренность, пожалуй, мне не доводилось видеть в жизни еще ни разу. Эти солдаты, замковая прислуга, старики и дети, спасенные из Убежища — сейчас все они были большой дружной семьей. Возглас одного звонким эхом перетекал в смех другого. Рука хватала чужую и, в порыве искренней радости, танцы продолжались без остановки, а эль и брага лились рекой. Я смотрел на всеобщее веселье слегка растерянно, склонив голову вбок и упираясь локтями в деревянные перила второго этажа. Отсюда был неплохой обзор, и, ко всему прочему, я никому не мешал своим присутствием. Хотя, должен признаться честно, моему самолюбию весьма польстила всеобщая реакция, когда я вошел в таверну вслед за Лавелланом, гордо вскинув голову и взирая на присутствующих со своей особой, коронной полуухмылкой. Эльф, кстати, здорово набрался. Даже не думал, что у него такой заразительный смех! Я то и дело улыбался, наблюдая за людьми сверху, хотя что-то внутри неприятно ёкало при виде того, как Железный бык хлопал Аллароса по плечу. Тем не менее, я прекрасно понимал, что в этом жесте нет ничего оскорбительного. Лавеллан был с ними наравне. Солдаты уважали его искренность и простоту. Именно этого, как мне казалось, всегда не хватало имперским войскам, с их бесконечной муштрой и множеством воинских званий. Командир для людей, тот самый Вестник Андрасте, о котором было слышно из каждого замкового закоулка, сейчас находился там, где должен. Рядом с другими. Вместе пил с ними из одного бокала, ел из одной тарелки, смеялся над их шутками, танцевал их танец, затягивал песни. Я слышал, что если Лавеллан бывал в Скайхолде, то он никогда не пропускал тренировки, проводимые Калленом. Что до общения с людьми, — Алларосу прекрасно удавалось располагать окружающих к собственной персоне. И это несмотря на его эльфийское происхождение, демон раздери! Но в нем все же была какая-то загадка, я не сомневался. Печаль в глазах, которая порой превращалась в тоску. В его голосе эхом отражалось уныние, но не напускное, не вызванное внезапной сменой настроения или насущными бедами. Наверное, это была тоска по чему-то давно прошедшему, боль, спрятавшаяся глубоко на задворках сознания. Возможно, я навыдумывал лишнего, но, по опыту, все же был уверен, что Алларосу есть, что скрывать. Оставалось только подобрать ключ к разгадке, подступиться ближе к его душе, копнуть глубже… И от этого пробирала странная дрожь. Я все спрашивал себя, — а нормально ли настолько интересоваться своим командиром? В конце концов, Алларос был главной фигурой нынешних событий. Главным звеном в цепи истории, которая творилась у нас на глазах… Я был честен и вовсе не скрывал от себя того факта, что эльф мне симпатичен. Мои пристрастия никогда меня не пугали, я был открыт для самого себя в этом отношении. Но это желание узнать его, — вот что доконало меня! Раньше, если мне хотелось сделать из симпатичного мужчины своего любовника — я флиртовал, не стесняясь, едва убеждался в том, что наши увлечения совпадают. Но здесь… Я понятия не имел, есть ли у Лавеллана женщина и каков он вообще в этом отношении? Определить внешне не представлялось возможным. Случись такое с любым другим из моих страстных увлечений — я бы мигом прекратил всяческие тщания относительно объекта своего интереса. К чему терять время? Спрашивать напрямик казалось мне проявлением невоспитанности, к тому же, у меня была собственная теория на этот счет. Вишанте каффас, я зашел в дебри рассуждений об этике человеческих взаимоотношений, в то время как стоял возле перил таверны и не отводил взгляда от моего милого демона. С недавних пор меня даже забавляло думать об эльфе в таком ключе. Мой милый маленький демон. Таинственный и неизученный, словно новая книга. Но, к моему великому сожалению, этот фолиант, полный загадок, был написан на абсолютно незнакомом мне языке. И, что самое ужасное, меня это вовсе не останавливало! Я был готов ко всем преградам, словно вооружившись ключом к шифру, словарем, если хотите. Я был готов приступить к расшифровке и переводу, невзирая на все возможные трудности в этом непредсказуемом процессе. Может быть, мой интерес подстегивало то, что Алларос был вовсе не против общества обворожительного тевинтерца? Может, эльф завоевал мое расположение как раз потому, что принял мои правила игры? Он понимал, когда я шутил, замечал, если я говорил серьезно, знал, что мне нравится и, похоже, весьма неплохо разбирался в моих вкусовых предпочтениях. Интересно, он со всеми так сходился? Каждый в Скайхолде, куда ни ступи, отзывался о нем с теплотой. Кто же он? Демон, принявший обличье эльфа и обвороживший всех нас в своих гнусных целях? Или же такое же, как и другие, создание из плоти и крови со своими страхами и печалями, способное чувствовать и сострадать, вести за собой людей, вдохновляя их. Говорить искренне, но при этом предельно ясно и доходчиво, будто с каждым на собственном языке. Как же я хотел стать особенным для него! Иногда моей балованной натуре казалось, что он уделяет внимание равно всем присутствующим. И как же сильно в эту минуту я хотел завладеть этим вниманием! Поймать его взгляд, коснуться тела в случайном жесте, почувствовать, что его время принадлежит лишь мне. Но сделать это, увы, мог только он. — Дориан, ты пьешь или наблюдаешь за нами? — эльф чуть напугал меня, оказавшись по правую руку. Пожалуй, я слишком глубоко задумался, упустив Лавеллана из поля зрения. — Пью, Алларос, — я приподнял руку, сжимающую грубо сделанный бокал с вином. К слову, то были единственная приличная посуда и вино, которые мне удалось отыскать в этом заведении. Эльф потянулся ко мне простым оловянным стаканом, и мы чокнулись. — Я рад, что ты зашел, и прости, если настаиваю, но… — он запнулся на мгновение, подбирая слова. Они давались с трудом, как я уже упоминал, Лавеллан хватил лишку. Его плавно пошатывало. — Я настаиваю, чтобы ты не стоял в одиночестве на втором этаже, наблюдая за нами, как за причудливыми насекомыми. — Насекомыми? — я вдруг рассмеялся. Эльф скосил глаза вниз, и по его лицу пробежала тень раздумий. — Ну да, мы копошимся внизу, как жуки. А ты смотришь сверху с таким любопытством… Еще бы палкой потыкал, вдруг что? — Алларос глотнул из стакана и криво поморщился. — Невкусно? — поинтересовался я. Он перевел дух, затем проглотил содержимое и натужно выдохнул. — Надо было пить вино, — виновато пробормотал он. — Кто же знал, что солдаты любят местный самогон… А мне от него … крышу … — эльф повертел пальцем над головой, — сносит! — воскликнул он, икнул и громко расхохотался. К несчастью, его смех услышал Железный бык. Кунари не преминул возмутиться: — Эй босс, куда ты запропастился? Неужели сдулся? Мы тут с Крэмом поспорили, сколько в тебя влезет. Не дай мне шанс проиграть все деньги, что я на тебя поставил! Ну-ка, дуй сюда! Эльф посмотрел на толпу народу, перевел взгляд на поднимающиеся от жаровни клубы дыма. Вдохнул пару раз, зажмурил глаза и открыл их, пристально уставившись на меня. — Если пить станет совсем невмоготу, мы можем уйти, — предложил я, — проветримся на стене, там сейчас хорошо. — Я не врал, час назад я обнаружил выход с третьего этажа таверны. Он вел на крышу, с которой можно было попасть на одну из широких замковых стен. Лавеллан еще раз посмотрел вниз и затем вдруг яростно кивнул. — Я побуду с ними, еще немного, — он натянуто улыбнулся, — но мне нравится твоя идея, Дориан. Каффар, а мне-то она как нравилась! А еще я почему-то впадал в восторг от того, как звучало мое имя, произнесенное его голосом! Я проводил Лавеллана взглядом, затем, подвинув к перилам стул, уселся на него и принялся ждать. Меня сковало сладкое томление в предвкушении его общества! Выпитое вино подогревало решимость и придавало такую необходимую смелость. Мне вдруг живо представилось, как мы идем вдоль зубчатой стены, медленно, наслаждаясь освежающим, после душной таверны, горным ветерком… И я спрашиваю его напрямик, отбросив всякие предрассудки… — Алларос, интересует ли тебя мужское общество? — Еще бы, Дориан, конечно интересует. Я ведь сейчас шагаю наравне с тобой, и мы так поглощены друг другом! — Ах, как приятно, что наши ощущения схожи! Не хочешь ли прогуляться в мою спальню? — С превеликим удовольствием, мой дорогой! Сценка так красочно разыгралась в моем воображении, что кое-что я, судя по всему, произнес вслух. Я снова вздрогнул, заметив рядом с собой сложившуюся пополам фигуру Лавеллана. — Фаста васс, Алларос, хватит подкрадываться! Что за долийские фокусы? — с минуту я и вправду был возмущен и весьма сконфужен произошедшим, попутно гадая, какую часть из своего внутреннего диалога произнес вслух. Не сразу до меня дошло, зачем эльф стоит подле меня, согнувшись, теперь уже в три погибели. Инквизитор… блевал. Его вырвало прямо на пол, он попытался прикрыть рот рукой, но позыв организма, который вовсю противился происходящему, не удалось сдержать, и эльфа вырвало еще раз. Я растерялся. Вино затормаживало мои мысли. Первым делом я огляделся по сторонам. Вокруг нас за столиками сидело несколько компаний. Но все были пьяны в той степени, в которой становилось возможным не замечать происходящее вокруг. Мне удалось осознать, что случилось, и тут, на смену восторженному предвкушению прогулки по Скайхолдским стенам, пришло горькое разочарование от того, что объект моего интереса был совершенно не в состоянии двигаться. Я подскочил на стуле, повинуясь какому-то странному внутреннему позыву. Наверное, совсем не задумывался о том, что делаю, но… Это почему-то казалось единственно верным в данный момент решением. Я понял, что если кто-нибудь из солдат или слуг увидит Инквизитора в таком нехорошем состоянии, это сильно навредит его репутации. А я не хотел, чтобы хоть кто-нибудь думал о моем милом демоне плохо! Каффар, да ему ведь было больно! Эльф сидел на коленях, одной рукой держась за живот, а другой все еще прикрывая себе рот. В эту секунду его стало жаль просто нестерпимо. Я оказался рядом, протягивая салфетку и рывком поднимая Аллароса на ноги. Он даже не сообразил, куда я веду. Мне удалось перебросить его руку себе через спину. Я подхватил его за талию и почти поволок на себе по лестнице, на третий этаж, а затем наверх, через дверь на крышу. Оказавшись на стене, я развернул Лавеллана к себе лицом, перехватил салфетку из его ослабевшей руки и помог вытереть рот. Эльф, похоже, слабо осознавал происходящее. Его остекленевший взгляд прояснился на долю мгновения, когда подул холодный ветер. Он улыбнулся мне краешком губ, а затем его щеки надулись, он вздрогнул, и я едва успел подвести эльфа к самому краю стены, чтобы содержимое его желудка не оказалось у нас под ногами. Мы находились недалеко от главной башни, но идти туда сейчас было чистым безумием, поэтому я принял волевое решение и повел Аллароса к общим спальням. Одну из которых, к слову, занимал сам. Мне подумалось, что он мог бы отоспаться в моей комнате, к тому же я вспомнил, что имел при себе настой, помогающий в таких случаях. Никогда бы не подумал, что потащу к себе пьяного в хлам эльфа, да еще безо всякого злого умысла, всего лишь из чистого альтруизма и желания помочь! Я с трудом уложил его в постель. Снимать одежду все же не решился. Лавеллан издал слабый стон, пошарил по кровати рукой, схватил подушку, а затем притих. В этот момент я кинулся к столу с зельями. Нужное нашлось почти сразу. Мне удалось влить его эльфу в рот, сделав это таким образом, что он даже не закашлялся. Я устало опустился в кресло напротив. Подумать только! Привел Инквизитора к себе! И что же теперь делать? Вдруг меня прямо-таки расперло от хохота. Я едва сдержался, чтобы в голос не засмеяться. — Не хочешь ли прогуляться в мою спальню? — С превеликим удовольствием, мой дорогой! Этот идиотский мысленный диалог всего каких-нибудь пятнадцать минут назад воплотился в жизнь в такой нелепой ситуации! Я посмотрел по сторонам, глубоко вдохнул и понял, что спать мне сегодня уже не придется. Кровать в комнате имелась одна, и эльф занимал ее, раскинув руки-ноги во всю ширину. Что же… Я принялся за книгу, но строчки плыли перед глазами. В конечном счете я схватился за дневник и записал все произошедшее со мной в точной последовательности, пока образы и ощущения не стерлись из памяти. Вернуться к моим записям удалось лишь днем, потому что Лавеллан в тот самый момент снова тихонько застонал. Мне пришлось убрать тетрадь глубоко в ящик стола. Кажется, он сказал что-то, едва слышно. Я встал и, осторожно шагнув, подошел ближе к кровати, чтобы что-нибудь разобрать. Алларос побледнел и нахмурил брови. Может быть, ему снился кошмар? — Не подходите ко мне! — он закусил губу так сильно, что на ней мигом проступила капелька крови. — Не трогайте меня! Не прикасайтесь ко мне! — надрывным шепотом продолжил он и вдруг затих. Секунды Алларос лежал спокойно, только лицо по-прежнему было напряжено, а глаза двигались под закрытыми веками. Затем он вдруг замотал головой, и волосы прядями разметались по подушке. Эльф замахал руками, словно отбивался от невидимого врага, шепча при этом уже на долийском. Значения этих слов, я, к великому сожалению, не знал. Алларос метался с такой яростью, что я волей-неволей забеспокоился за его психическое здоровье. Если бы он был магом, я заподозрил бы жесточайшую схватку с демоном в Тени, которую мне когда-либо приходилось видеть. Но к колдовству это не имело никакого отношения. То был, вне всякого сомнения, самый обычный кошмар. Но зато какой явственный! Лоб Лавеллана покрылся испариной, зеленоватая метка на ладони слабо замерцала. — Тише, Алларос, тише… — прошептал я, хватая его за запястья. Руки повиновались и обмякли, я опустил их ему вдоль тела. На самом деле, я жутко перепугался, представив, что будет, вздумай эльф проснуться и увидеть меня. Но морщинка меж его бровей разгладилась, а дыхание наконец выровнялось. Он погрузился в ровный сон. Во мне неожиданно проснулась гордость: ведь это я только что успокоил его! Надо же… Лишь потом дошло, что я стал невольным свидетелем того, чего мне слышать не следовало. Тайна, окружавшая Инквизитора, внезапно стала почти осязаемой. Я занервничал и снова уселся в кресло, крепко задумавшись. Что бы это значило? Что он увидел во сне? Меня снедало любопытство. С этими мыслями, лихорадочно наслаивающимися одна на другую, я забылся нервным сном, но только лишь с тем, чтобы тихий шепот вывел из него буквально спустя пару часов. По крайней мере, так показалось, ведь тело мигом отозвалось ноющей болью от неудобной позы в кресле, а в голове будто заиграл на все лады вчерашний оркестр. — Дориан, проснись! — настойчиво повторил голос, и я разлепил глаза, нехотя подавшись вперед и впечатавшись Алларосу прямо в живот. Он стоял напротив кресла, в котором я спал, и пристально смотрел на меня. — Тебя верно интересует, как ты здесь очутился? — начал я, пытаясь скрыть подступившую зевоту. — И это в том числе… — Лавеллан удивленно оглядел комнату. — Тебе стало плохо в таверне. Я вывел тебя на свежий воздух, успев полюбоваться на содержимое твоего желудка, — после моих слов эльф криво поморщился. — А потом понял, что мне придется тащить тебя оттуда, чтобы… остальные не заметили, в какое… существо превратился их командир. — сказав это, я потянулся и поднялся с кресла, разминая затекшие мышцы. — А ты заметил, — мрачно пробурчал Алларос. — Что, прости? — я лениво поднял со стола кувшин и с наслаждением приложился к содержимому. — В какое существо я превратился, — пояснил эльф, оглядывая свой костюм. Я отпил воды, довольно зажмурился и почти пришел в себя. — Ты выглядел совсем не по-инквизиторски, — я усмехнулся, но, заметив, как Лавеллан изогнул бровь в немом удивлении, пояснил, — ну, знаешь ли, обычно ты на своем гнедом коне, с развевающимся инквизиторским стягом… с блеском в глазах… — Блеск в глазах у меня наверняка был, — задумчиво пробормотал эльф и вдруг усмехнулся, — ты поил меня настойкой феландариса?! — весело пробормотал он, подняв со стола пузырек из темного стекла, который я в спешке забыл поставить на место. — Тебе было бы гораздо хуже с утра, если бы ты его не принял, — сказав это, я лишь развел руками. — Знаешь, с эльфийского название этого растения переводится как демонова трава. — Ну и дела… — Сначала солдаты поили меня самогоном, затем ты поил меня демоновой травой, — Алларос перевел взгляд с пузырька на меня. В его зеленых глазах забегали озорные искорки. — Знаешь, — улыбнулся он, — я бы хотел сейчас только одного! — Чего же? — удивленно переспросил я. — Ты когда-нибудь угощался здесь завтраками? — Не доводилось… я предпочитаю пропускать этот прием пищи, — я хотел было оправдаться, но Лавеллан махнул рукой, прерывая. — Елки зеленые, ты в Ферелдене! Помимо знаменитых всему Тедасу псов, здесь готовят божественную яичницу с беконом. А еще лепешки… Ты пробовал их кукурузные лепешки? Пошли! — Алларос схватил меня за рукав и потянул к выходу. — Постой, нельзя же так… Что если кто-нибудь тебя увидит? — И что? — эльф удивленно остановился, а я вдруг заметил, что мой рукав он так и не отпустил. Все мысли при этом улетучивались из головы с потрясающей скоростью. Лавеллан еще раз смерил меня непонимающим взглядом, словно ребенок, родитель которого сомневался в существовании чего-нибудь выдуманного. — Пошли уже! Я такой голодный! — с этими словами он толкнул тяжелую дверь и буквально вырвался на залитую солнечным светом терассу. Я следовал за Алларосом по пятам, оглядываясь по сторонам, то и дело ожидая чьего-то ненужного взгляда, присутствия хоть кого-нибудь, кто мог увидеть нас и понять происходящее неправильно. К моему великому счастью, вплоть до самой лестницы нам никто не повстречался. Эльф спустился вниз первым, я — чуть погодя. — Чего там возишься, Дориан! Давай быстрее! — поторапливал меня мой милый демон. Мне вдруг стало интересно: как он вообще может хотеть есть после вчерашнего? — Кстати, — чуть тише произнес Лавеллан, когда я поравнялся с ним, — спасибо. — За что? — недоуменно переспросил я, пытаясь подавить назойливое желание зевнуть, — на нас уже смотрели люди. В замке все просыпались рано. — За то, что не бросил меня в беде. Я твой должник. — Да брось ты, — лениво отмахнулся я, — это было бы невежливо, оставлять тебя там, в луже собственной блевотины! — Все было настолько плохо? — Алларос картинно схватился за голову и засмеялся. — Даже не представляю, что просить у тебя взамен, — шутливо пробормотал я. — Вдруг ты когда-нибудь захочешь чего эдакого! — заметил эльф, — тогда и вспомнишь, что я тебе должен, — он откинул волосы назад, а я вдруг залюбовался тем, как солнце играло в его глазах. Даже несмотря на бледность после вчерашней ночи, Лавеллан все равно выглядел потрясающе. — Так ты не против? — спросил он, заметив, что я слишком долго молчу. — Приберегу свои желания пока что… — загадочно пробормотал я, и толкнул дверь в таверну, пропуская эльфа вперед. Несмотря на то, что я дремал от силы пару часов, в позе, весьма не располагающей к здоровому сну, — меня не покидало ощущение, что я витаю где-то в облаках. Стоило Алларосу улыбнуться, как все мои печали тотчас же изглаживались из разума, уступая место какой-то подозрительной беззаботной радости. Впору было пускаться в пляс, ведь мой милый демон был сейчас рядом со мной. И все его время принадлежало мне целиком и полностью.

Скайхолд, Плуитанис, 9:41, Дориан Павус.