Изворотливость судьбы. Рассвет братства.

      Тяжко. Темно. Дурно. Ноги и руки словно парализованы и не шевельнуть даже мизинцем. Губы слиплись и налёт, склеивающий их, никак не получалось разорвать и слова застревали в глотке. Глаз не открыть, словно при болезни или в страшном сне, отчаянно вертишься, пытаешься вскрикнуть, но ничего - безрезультатно. А на деле то, ты просто лежишь, еле двигая конечностями, вяло, можно сказать лениво. Но внезапно в грудь словно бы что-то толкнуло и её закрутило, как в круговороте, заставляя мысли в голове метаться в хаотичном порядке. Руками пытаешься дотянутся до губ, но всё это настолько бесполезно, что и попыток не стоит.       И внезапно, глубоко вздохнув, распахиваешь глаза и с ужасом осознаёшь, что ты падаешь с высоты птичьего полёта вниз, на землю. Уши заложило, словно бы пробки вставили. Из горла, вместо крика, вырывается хрип, а после судорожный, тяжёлый кашель, что раздирает к чертям горло. Даже не понимаешь, что, собственно, происходит? И какого чёрта ты летишь вниз с огромной, мать его, высоты?       Глубокий вздох отрезвил сознание. Глаза закрыты, а чувство невесомости окутывает с ног до головы. И в какой-то момент понимаешь, что всё прошло – ты уже не падаешь. Снова распахиваешь очи и осматриваешься. Вокруг лишь улица, магазины и машины. Улица. Машины… и тут, стоя уже посреди дороги, на тротуаре, невольно задаёшься вопросом: «Что за чертовщина?» Прохожие, снующие по улице, спешащие по своим, несомненно важным, делам. Высотки, многоэтажные, до боли знакомые здания. Машины, светофоры и небольшие супермаркеты. Всё это было до одури знакомым. Вокруг люди, много людей. А это странно, учитывая, что девушка, предположительно, сейчас должна быть в море. Школьники и студенты, старики и деловые люди. Всё это не укладывалось в голове, оставалось только в оцепенении стоять посреди дороги и смотреть каждому в лицо, цепляясь за каждый лик. - … и вот тогда то мы и пошли толпой на хату, - ей на встречу шли девушки лет девятнадцати. Они о чём-то увлечённо болтали, совершенно не замечая темноволосую на пути – а потом нам и позвонили по поводу сессии, - захохотала девица во весь свой звонкий голосок. Что это за мир, где при слове "сессия" смеются? Она обычно строила мрачные мины. Некоторые прохожие косились на них, смотря немного осуждающе, но по большей части равнодушно. И вот, мгновение и они… прошли насквозь. Прошли сквозь Алису, чёрт их подери! Кэнуэй словно очнулась, вырвалась из оцепенения и вновь глубоко вздохнула, но не почувствовала, как воздух наполнял лёгкие. Не почувствовала совсем ничего. Так же её кожу не трогал ни холод, ни жар. Хотя, все были в пальто и куртках. Значит, холодно. Тронула пальцами щёку и подтвердила свои догадки: температура окружающей среды её никак не трогала. «Это сон?» Да, больше похоже на сон. Повернула голову и удивилась, не увидев в стекле напротив своего отражения. Только люди, проходящие мимо, отражались в нём. Она развернулась и сделала шаг. Второй. Тело необычайно лёгкое. Алиса шла вдоль улицы, рассматривая всё вокруг. Что-то в голове прояснялось. Это её город, и, не смотря на то, сколько времени прошло, она всё ещё помнит и дорогу и улицы. Девушка находилась возле больниц.       Что-то неведомое потянуло её в сторону госпиталя, не понимающую почему, что и как. Шла ведомая чем-то, кем-то. Просто тянуло. Пара пролётов лестниц, медсёстры и врачи. И вот, Алиса стояла около одной из палат. Не долго думая она прошла сквозь дверь. Палата светлая, немного обшарпанная, но вполне приличная. Даже удивительно. В помещении стаяло четыре кровати, но заняты тут только двое: парень, лет семнадцати, смуглокожий с каштановыми волосами и продолговатой формой лица и девушка, темноволосая, бледная… полная копия Алисы. Нет, не так. Это была Алиса. Только худая и через чур бледная. Мирно пищали аппараты около этих двоих. Время в помещении словно бы остановилось. Кэнуэй была, мягко говоря, в шоке. Протянула к самой себе дрожащую руку, дотронувшись рукою до шеи, провела вниз. Судорожный вздох, а девушка уже и забыла... Господи, это вообще нормально? Она стоит тут, перед самой собой. Может просто с ума сходит? В висках стучало, сердце ускорило ритм - то ли от страха, то ли от волнения. Рука прошла сквозь тело, только вот пульс у Алисы, которая спала, увеличился. «Приведение», как можно было назвать её теперь, отдёрнула руку и отшатнулась. Значит, в этом мире она всё ещё жива и находится в коме. В коме, матерь божья!       Девушка резко отвернулась и посмотрела на стену. Разбежалась и прыгнула. Пролетела сквозь неё и полетела вниз. Приземлилась на ноги, хотя ей от части казалось, что парила в воздухе. Ей просто не верилось в реальность происходящего. Быть может, те пять лет – лишь сон? Пять лет, которые пролетели в том мире были лишь грёзами девчонки, которая так боялась будущего? Хотелось взвыть от всех этих мыслей. Возле входа в больницу толпились люди, много людей. Кто-то уходил, кто-то наоборот шёл в больницу. Но среди всех этих людей не было ни одного того, кого бы она знала. В этом мире у неё были только друзья, у которых уже, скорее всего, своя жизнь. А Алиса, застрявшая между тем и этим миром, понимала, что если очнётся тут, то, скорее всего, никогда не очнётся там, в том мире. А если очнётся там, скорее всего, погибнет тут. Девушка вздохнула и побрела вперёд, уже по знакомым до боли улицам. Хотя, появились и новые здания. Магазинчики и мелкие ларьки. Хах, как однако всё вокруг меняется. Скорее всего, её скоро отключат от аппаратов. Может поэтому её выкинуло обратно в этот мир? Выбор? С одной стороны, это было бы правильнее, живи она тут. Ведь тут Алиса родилась и прожила значимую часть жизни, а с другой… её жизнь, её душа осталась там. В том мире. Она уже не сможет полюбить кого-то ещё, так Кэнуэй чувствовала. Девушка будет скучать по детям до невыносимости и никакие психологи ей не помогут. Темноволосая остановилась около пятёрочки и задумалась вновь, а ведь, расскажи она кому об этом, её бы посчитали сумасшедшей. В этом мире столько всего осталось, но в том осталось ещё больше. Она уже знала ответ на своё собственный вопрос. Она просто... не сможет.       Кэнуэй тяжело вздохнула и прошла вперёд. Тут практически ничего не изменилось, только, наверняка, останься она в этом мире, будет скучать по бризу, по детям, по всем. Но в то же время... всё довольно сложно! А вдруг тот мир лишь плод её фантазии? Тот мир придумал человек из этого мира, так что делать? А ещё тот госпиталь, она же явно переиграла в своё время в компьютерные игры! Но даже если это и фантазия, она уже не сможет смирится с уходом, потому что там ей приятнее находится и спокойнее, нежели в этом мире. Она всё равно вряд ли стала бы кем-то значимым. Вряд ли... но откуда же эти сомнения? Алиса просто не знала что делать, была в замешательстве. Те времена, когда Кэнуэй растила детей, Алекс, Белл, орден, который она создала... что ей делать? Девушка схватилась за голову, зажмурилась и осела на землю, не в силах решить, что ей делать дальше. Неужели то, что происходило... её чувства... неужели они нереальны? - Нет, не может быть... – всхлипнула девушка, закусив губу. Это... не честно. Алиса не знала, что и думать, на самом деле. Всё было слишком сложно, как бы это не прозвучало. Она нервно хохотнула и поднялась на ноги, которые сейчас казались ватными. Это всё было настолько дико, насколько это вообще возможно. А может ну его? Вернутся в своё тело и плевать на всё происходящее? Она как-нибудь втянется, забудет о том, что произошло. Как-нибудь справится. Справится же? «Нет, это дурость...» - Кэнуэй и сама понимала, что все эти психи не приведут не к чему хорошему. Но любой бы на её месте сорвался бы. Однако темноволосая смогла взять себя в руки и пошла дальше.       Алиса не знала, на что ей решиться, не знала, как поступить в её случае. Всё это было… слишком запутано. Кэнуэй побежала в ту сторону, где находился её дом. Какого же было её удивление, когда девушка поняла, что здания больше нет. Его полностью снесли. Теперь тут был большой супермаркет. И куда им столько магазинов, спрашивается? Теперь ей и жить тут негде будет. Да, определённо, ей больше нечего делать в этом мире. С такими мыслями девушка побрела к кладбищу. Раз так, то она хотела последний раз увидется с той, что дорога ей всем сердцем.        Удивительно, в форме призрака передвигаться значительно быстрее и легче. Девушка брела по знакомым улочкам. А ведь она тоже была студентом, ах, вот были же времена. Времена, когда она училась. Сладкие времена. Студенческие годы – самая сладкая часть жизни. Она сейчас это осознала в полной мере. Сейчас, побывав уже и пираткой, и ассасином и матерью двух детей.       Алиса порою вздрагивала, когда сквозь неё проходили другие люди. Они такие холодные… или это она такая? Люди, проходя сквозь неё тоже вздрагивали. А девушка усмехалась, смотря на знакомые прилавки и павильоны. Магазины и «Пекарушку» а ещё… она бы с радостью съела шаурмы, на самом деле. А лучше сразу три и запить всё чайком с лимоном.       Алиса усмехнулась своим мыслям и, наконец, дошла до того места, к которому направлялась изначально. Это было небольшое кладбище, ухоженное и со сторожем, который задремал на посту. Всё как всегда. Она долго не решалась прийти сюда, когда ещё была… жива. А сейчас, жива ли она? Однозначно – лишь наполовину. И Кэнуэй надеялась, что приняла верное решение. Подойдя к одной из могил, которая покрылась значительным слоем пыли, девушка провела кончиками пальцев по холодной, могильной плите, на которой было написано имя её матери – Мари. Годы рождения и смерти. Кто бы знал, что она умрёт, будучи такой молодой. Темноволосая улыбнулась и присела около плиты, чуть ссутулившись. - Ну привет, мам. – усмехнулась Алиса – Прости, что так давно не заходила, видишь ли, случайно попала в параллельный мир. – хохотнула темноволосая, довольно щурясь и продолжая улыбаться – Знаешь, я… - потупила взгляд, заправив прядь волос за ухо – я ничего не добилась. Не получила диплом, не нашла нормальную работу. Всё потому, что я впала в кому. Очнулась я уже в мире ином, - её хохот разлился сладкой трелью, а в ответ ей закаркали вороны – Со мной много чего произошло, мамуль. Но у меня не так много времени. – чуть наклонила голову на бок, прикрыв глаза, вслушиваясь в тишину, прерываемую шёпотом ветра. – Я нашла человека, которого полюбила. Родила двух детишек. Мам, их отец нарколепсик. Это лечится, а? – девушка снова захохотала, заливаясь румянцем, а вороны скапливались вокруг, усаживаясь на дереве неподалёку. Словно сама тьма окружала её – Но знаешь, я счастлива, - посмотрела на могильную плиту, а в ответ тишина – как и ожидалось. Девушка рассказывала то, что лежало на душе. Словно бы весточка матери, что живёт очень далеко – Я действительно очень счастлива. Спасибо за жизнь, что ты мне подарила, мам. – её слова звучали всё тише и тише. А сама Алиса становилась всё прозрачнее. Время… поджимает, да? Кэнуэй поднялась на ноги, отряхнувшись от грязи, которой не было и улыбнулась весело и от души. – Теперь я Алиса Кэнуэй, мам! Прости, что отказалась от фамилии. Прости, но это нужно было, чтобы начать новую жизнь. Теперь я пират и ассасин.       Она не признавала, что пират, но перед мамой хотелось выглядеть круто. Алисе вдруг показалось, что она услышала цыканье и увидела силуэт у плиты. Это была женщина… женщина, что так похожа на неё. С такими же серыми, как грозовое небо глазами. С такими же чёрными, как смоль волосами, только более кудрявыми.       У Кэнуэй перехватило дыхание. Под правым глазом родинка, а сама женщина улыбалась, хоть и покачала немного неодобрительно головой. Алиса почувствовала, как её сердце замерло, и девушка отчаянно потянулась к силуэту, но её поглотил вездесущий мрак, который укутал с головой, а сама она услышала писк аппарата. Сердце… остановилось.       Девушка чувствовала, как холод распространяется по телу от кончиков пальцев, вдоль рук. Колючий, мерзкий холод. Холод, от которого задыхаешься, от которого никуда не деться. От которого можно получить незабываемое удовольствие и незабываемую муку. Алиса чувствовала себя персонажем своей любимой сказки. И ей казалось, что сейчас она падала в ту самую кроличью нору. Свет становился всё дальше и дальше, пока не померк. Теперь дорога в её мир закрыта навсегда. Теперь точно… но… на сердце разливалось безграничное тепло. Она… получила одобрение матери. По щекам скатывались слёзы, а сама девушка смеялась, хотя эта тишина, что окружила её вместе с мраком поглощала все звуки. Но она не боялась. Она уже ничего не боялась. Девушка была готова отдаться этой безграничной тьме на краю безумия… как-то запутанно вышло да? Но вскоре послышался шум волн и голоса - такие далёкие, родные. И в этот момент она поняла, что приняла правильное решение. Даже если это сон... она не хотела просыпаться.