***
— Зачем нам нужно было выходить? — Лизи прижимала оголённые руки к платью, стараясь закутать их среди складок и согреть. — Чтобы проветриться, — с довольной улыбкой ответил ей тепло одетый Алоис. — Ты бы мог постоять на балконе, — ехидно предложила девушка, замечая на себе и брате множество взглядов. Алоис решил помолчать, успокоенный прохладным порывом ветра. Над городом висели тучи, поэтому сестра всучила ему два зонтика: свой, розовый, с кружевной каймой, и его, чёрный, с тяжёлой деревянной ручкой. Он готов был поспорить на что угодно, что именно по этой причине прохожие смотрели на него с удивлением и каплей смеха. Рано утром сестра разбудила его, чтобы померить новую, пошитую под заказ одежду. Теперь он мстил, вытягивая её на улицу в одном платье, перед дождём. — Давай вернёмся к экипажу, — ныла Элизабет. — Нас ждёт Клод. — Наша принцесса замёрзла? — преувеличенно ласково спросил Алоис. — У нас ещё полно времени. Вдруг, он почувствовал шевеление своих волос на затылке. Так, будто кто-то трогал их взглядом, хватал и немного потягивал на себя. Такие ощущения вызывал у него только один человек, после воспоминаний о котором тело охватывал холод, с которым прохлада обычного лондонского ветра не сравнится. Ноги замерли, не сделав шаг. Транси поворачивал голову сначала медленно, а потом сорвался на рывок. Он въелся взглядом в то место, где, скорее всего, был тот человек, но увидел лишь понуро шагающих людей. Глазами он проверил весь периметр позади себя, старался уловить если не взгляд, то край одежды. Никого не было. Ни одного знакомого лица. Успокоившись, Алоис снова повернулся к сестре. Она ловко выловила среди своих ленточек маленькие серебряные часы на цепочке. Откинув крышку в виде змеи, извивающейся спиралью и смотрящей из середины своими голубыми глазами, она недовольно цокнула. — У нас осталось всего двадцать минут. Возвращаемся. — До школы пять минут ходьбы, — Алоис вдохнул полной грудью холодный воздух, с примесью сладкого запаха свежеиспеченных булочек. — Пошли, — Элизабет схватила брата за руку и повела в обратном направлении. Алоис недовольно уставился перед собой, но руку решил не вырывать. Ему мешали две причины: золотые трофеи сестры по фехтованию и желание пойти в школу. Он должен был, наконец, увидеть новенького, о котором в школе говорили на каждом шагу. Он имеет приличный статус и хорошую славу, в раннем возрасте возглавляет компанию и живёт в поместье за городом, носит загадочную повязку и раньше обучался самостоятельно — это всё, что удалось узнать из школьных сплетен. Должно быть, забавный… Впереди, в том же направлении, шагал мальчик. Короткие волосы болотного цвета первыми привлекли внимание Алоиса. Его собственные, платиновые, иногда щекочущие уголки рта своими кончиками, сразу начали казаться самыми заурядными. Вышагивал мальчик чётко, по-взрослому важно, опираясь на деревянную трость с золотой круглой рукояткой. Чёрное пальто, расширяющееся к низу, как бутон, развевалось на ветру. На голове у мальчика красовался цилиндр того же цвета, повязанный атласной серой лентой, с двумя тканевыми красными розами и парой коротких чёрных перьев. На тонких ногах, что подчёркивали облегающие штаны, угрожающе смотрелись тяжёлые ботфорты с толстой подошвой. — Алоис, Элизабет, где вы были? — строгий оклик заставил Транси отвлечься от парня. К нему, размерным длинным шагом направлялся Фауст. Высокий мужчина в костюме дворецкого шёл спокойно, без капли раздражения. Прямоугольные стёкла очков иногда отражали свет, из-за чего глаз было не видно и создавалось ощущение, что мужчина чем-то недоволен. Когда же блики исчезали, снова становились видны его золотые глаза, наполненные терпением до краёв. Широкое строение не мешало ему лавировать в толпе, а спотыкающихся по его вине прохожих он аккуратно подхватывал сильными руками. — Алоис заставил меня пойти с ним в такой одежде, — пожаловалась Лизи, чуть приподымая полы своего платья, чтобы Клод обратил на него внимание. — Вот ваши тёплые вещи, — слуга протянул графине Транси её накидку. Лизи благодарно наклонила голову, забирая вещи из его рук. — Нам уже пора в школу, — протянул Алоис, смотря на огромные школьные часы, висящие над воротами. — У тебя нет времени читать мне нотации. Клод прищурил глаза, воздержавшись от комментариев. Через секунду его лицо приняло обычное безжизненное выражение. Алоис усмехнулся, переводя взгляд на школьный двор, но не увидел чёрной фигуры. Колокол на тех же воротах пробил первый раз, прося учащихся поспешить к своим местам. Алоис и Элизабет, схватив свои книги и форму, быстрым шагом направились к школьному зданию. Стоя перед дверьми школы, Транси с удивлением обратил внимание, что на юге небо распогоживается.***
— Дорогие ученики, — вещал директор школы, стоя перед доской, — вчера к нам в школу перевёлся новенький. Весь класс обернулся к Сиэлю, стоящему как струна и старающемуся держать доброжелательную улыбку. Его скрытый глаз и цвет волос выделялись из общей массы школьников. В представлении, как он понял, он здесь не нуждался, но директор хотел соблюсти эту безобидную формальность. — Его зовут Сиэль Фантомхайв. Я надеюсь, что вы с ним поладите и ему у нас понравится. Многие коротко кивнули, не отрывая взгляда от нового ученика. Остальные, как завороженные змеи перед сатиром, имитировали позу Сиэля и его улыбку с потрясающей точностью. Фантомхайву хотелось поднять руку и убедиться, что они поднимут её вслед за ним. Такое внимание немного напрягало, но Сиэль успокоил себя тем, что приход посреди четверти, с переводом в следующий класс, после нескольких лет обучения на дому не каждый ученик совершает. Они скоро привыкнут. — Сиэль Фантомхайв, — в полголоса повторил Алоис, смотря на точёный профиль новенького. Они были на разных рядах, но на одной линии. Сиэль сидел у окна, на третьей парте, а Алоис чуть левее стены, на одно место. В сидячем положении они друг для друга не заметны, но сейчас, когда все стояли, немного подавшись назад от своих мест, ничто не создавало преграды для обзора. Тонкие руки Сиэля казались ещё тоньше в свете рассветного солнца, бледная кожа приобретала в нём золотистый, живой оттенок, черты лица, сочетающие в себе и детскость, и мужественность, становились мягкими и приходили к среднему виду. Вокруг его головы расцветал золотисто-рыжий ореол, да и сам Фантомхайв, со своей милой улыбкой был похож на солнышко, заглянувшее в тёмный класс. Всё же, во всём этом божественном сиянии были ноты загадочности, которые он не терял, купаясь в солнечных лучах. Они создавали ощущение доброты, но в этой доброй улыбке и в стеснительном взгляде проглядывало что-то такое, что словно таилось внутри него. Хотелось понять, кто этот мальчик или парень, неожиданно пришедший в класс. — Прошу всех садиться, — прозвучал голос учителя. Алоис даже не заметил, когда он вошёл, как и, впрочем, большая часть класса. Все с удивлением оглянулись на молодого мужчину, будто он приведение, влетевшее сквозь стену без головы. Тот покачал головой и повторил свою просьбу. — Я ваш новый учитель математики, Гринхил Снордф, — объявил учитель, записывая тему урока. — А где наш учитель, профессор Карлос? — спросила тихим голосом девочка с первой парты. — Он умер. В классе повисла напряжённая тишина. Ученики со страхом вжались в стулья, смотря перед собой отчаянными глазами. Некоторые наоборот, слишком выпрямились и злым взглядом пытались просверлить пол, парты, стены. Сиэль тоже напрягся, следя за реакцией и улавливая каждый жест на лицах. Испуг, паника, истерика, недоверие, тревога… Готовность сорваться на крик, полный ярости или слёз. Никто не был безэмоциональным. Гринхил, казалось, этого не замечал, рассказывая свою тему. Он был единственным спокойным человеком. На первый взгляд. Сиэль всмотрелся в его руки, которые каждый раз при письме закрывала от него спина, но когда учитель переместился к краю доски, то граф легко заметил напряжённую дрожь его пальцев. Мел оставлял несколько точек на доске, прежде чем профессор подносил его вплотную к ней и чертил сочетания цифр. Алоис вцепился одной рукой в свою другую руку, сжимая так, что мог случайно пережать себе вены и артерии. Его это не особо волновало. Новость о смерти учителя сейчас была большей проблемой. Алоис точно не знал, чем «это» являлось, но все называли «это» охотой. Она происходила, обычно, редко, всего раза два в год. Она не всегда касалась учеников, бывало даже, что никого не касалась. Никто не мог понять дни, в которые она совершается, потому что день всегда был один, но в некоторые такие же дни ничего не происходило. Самое странное, что вчера не было дня охоты, и все это понимали. Вчера был обычный понедельник шестнадцатого числа. В «день охоты» всё было тихо, дети даже умудрились всю ночь гулять по школе и её не застать. Алоис до шестого класса даже понятия не имел об «охоте», потому что считался ребёнком, которому не нужно об этом знать. Даже сейчас он с ней никогда не сталкивался. Только новости о чужой смерти иногда всплывали. Коллективный разум породил теорию. Каждое школьное звено связывалось с другим через короткий взгляд, передающийся от соседа к соседу. Общая цепочка уставилась на не вызывающую доверия новую личность. В глазах школьников тут же загорелась мысль, маленьким, тянущимся вверх огоньком свечи. «Это — приветствие новенького.» Один из учеников издал нервный смешок, остальные подхватили его и пронесли по классу. Огонёк погас от сильного дуновения, вырвавшегося из лёгких. Лишь два взгляда продолжили носить его в себе. Глаза Алоиса горели заинтересованностью. Сиэль сделал вид, что ничего не заметил, оставив придуманную сплочённым коллективом версию при себе.***
Холодный металл с необычайной нежностью прижался к шее. Мужчина сидел в своём кресле, неудобно запрокинув голову назад. Чья-то рука стальной хваткой держала его седые короткие волосы, длины которых хватало на это действие. Руки мужчины послушно покоились на коленях, не предпринимая попыток сопротивляться. Настойчиво приставленное лезвие отбивало это желание. — Разве мы тебя не предупреждали? — хищным шёпотом спросил незваный гость, дёрнув волосы на себя. Директор зажмурился, силой воли заставляя себя молча сидеть. Гость ожидал ответа. После пары секунд ожидания он заставил мужчину запрокинуть голову ещё сильнее, нависнув своим лицом над его. — Я спрашиваю. Мы тебя предупреждали? — Да, — хрипло выдавил Рузвельт, думая только о боли. — Правильно, — прошипел мучитель. Он ослабил хватку и боль в голове уменьшилась. Директор решился открыть глаза, прерывая пляску разноцветных пятен. Через тонкие щелки он увидел по-дьявольски горящие красные глаза и блестящие белые клыки. Как только он открыл глаза полностью, то смог разглядеть маску в виде разъяренного пса, так похожего на Цербера. — А что нам с тобой делать? Нож поменял положение, прижимаясь теперь не ребром, а острой частью. Понемногу лезвие разрезало кожу, стараясь стать частью человеческого организма, проникнуть в его телесную сущность. Директор боялся сглотнуть или случайно нервно дёрнуться. — Вы же понимаете, — с наигранным уважением обратился гость в маске, — на чьей совести новые жертвы? Нож пополз вокруг шеи, оставляя длинную рану. Слева направо линия становилась краснее, от неё отходили маленькие ручейки, прочерченные каплями. Мужчина хлопнул рукой по подлокотнику, выражая согласие. Он боялся, что и этот вопрос может оказаться не риторическим. — И как же вы намерены искупить свою вину? — рука, сжимавшая волосы, куда-то исчезла. Эхо той боли, что директор испытывал секунду назад, перекатывалась в голове. Нож оторвался от шеи, но замер в сантиметре от неё. — Он ничего не узнает о вас. К тому же, он же просто ученик, он пришёл учиться, как и все. Он славный, хороший мальчик, он… — тараторил Рузвельт, оправдываясь и не спуская глаз с руки перед ним. Пёс скучающе и раздражённо вернул лезвие на старое место. — Я… — просипел директор, стараясь как можно меньше двигаться. Нож легко отстранился. — Я не допущу, чтобы он что-нибудь узнал. И я готов отвести для ваших дел «Королевский зал». Гость заинтересованно склонил голову на бок. — Я привлеку для вас людей, надёжных. Я улучшу сад и куплю автоматическую систему полива. Собака вскинула голову, раздумывая над предложением. Рузвельт напряжённо ждал ответа. Наконец, маска с оскалом повернулась к нему. — Хорошо, — голос звучал всё так же по-змеиному, но уже беззлобно. Гость сунул нож обратно за пояс, где для него находились специальные ножны, в какие вкладывают клинки. Филин с рубиновыми глазами в упор глядел на мужчину, пока пёс осматривал директорский стол. Рузвельт приложил руку к шее и почувствовал липкую грязь. Кровь разливалась между складками на ладони и растекалась во все стороны. — Не забывай про Лондонский пожар, случившийся недавно. Это тоже твоя вина, — проговорил гость. «Цербер» щёлкнул зажигалкой, взятой со стола. Желтый огонёк загорелся на её краешке. Гость в маске повернулся, держа зажигалку на вытянутой руке. Она покачнулась: немного влево, немного вправо. Директор внимательно следил за огнём. Рука резко дёрнулась ближе к телу, от чего мужчина вскочил со своего места, и огонь погас. Гость засмеялся, а после вышел из кабинета, кинув зажигалку назад на стол. Как только хлопнула дверь, директор устало рухнул в своё кресло. Дрожащими руками он прикрыл лицо.