Только Ты

— Тауриэль! — снизу послышался звонкий мужской голос. — Ты просила сказать, когда наступит полночь! — Хорошо, спасибо, — ответила воительница, даже не сразу поняв смысл сказанного. С минуту она просто сидела, глядя вдаль и словно заканчивая мысль в своей голове, затем неспешно потянулась, разминая затекшие мышцы, и принялась спускать вниз. Ловкие грациозные движения, подобные мягкой волне, делали эллет похожей на юркую белочку, рожденную порхать среди густых ветвей. Бесшумно спрыгнув на землю и разогнав стайку задорных светлячков, что мерцающим туманом накрыли Лес, Тауриэль слабо улыбнулась и направилась ко дворцу. Ее заворожил вид беззаботных насекомых, нахально выхватывающих у темноты очертания кустарников и лиственного ковра, тихонько хрустящего под ногами;, но как только деревья расступились и впереди показался каменный мост, тревожные думы вновь обуяли сердце воительницы. Дворец спал. Казалось, даже стены его расслабились, вобрав в себя ночную тишину и прохладу — эта истома не была обманчивой, и Леголас, утомленный делами Королевства, наверняка уже удалился в свою спальню. Вряд ли он знает о ночных визитах, но даже не смотря на это, эллет старалась ступать как можно тише, чтобы никто, даже Валар, ее не услышал. Тауриэль звонко смеялась и поддразнивала своих спутников, не в силах сдержать внутренний азарт, так и не погашенный свершившейся битвой. Несмотря на то, что впереди располагался военный лагерь Лесных Эльфов, обстановка вокруг казалась вполне мирной, что заставляло забыть об опасностях. Таких, как притаившийся в траве камень, из-за которого юная воительница потеряла равновесие и тяжело рухнула на землю, оказавшуюся на удивление сухой и твердой. Даже не пытаясь сдержать язвительных смешков, друзья торопливо наклонились к эллет, помогли ей сесть и все вместе принялись рассматривать влажную алую сетку на коленке, видневшуюся сквозь разорванную ткань. — Все в порядке? Болит? — спросил Элрос. — Нет, — буркнула Тауриэль, утратив всю свою веселость. — Нужно промыть, — Ферен, бывший на тот момент всего лишь рядовым стражем, потянулся за флягой с водой, но юная воительница попыталась оттолкнуть его. — Ничего не нужно! Она злилась: сегодня эллет впервые участвовала в настоящем сражении с группой орков, расположившихся у самых границ Зеленолесья. Несмотря на то, что Тауриэль отчаянно не доставало опыта, которым располагали ее старшие товарищи, она сумела поразить многих врагов, черпая силы из горечи и жажды мести в своем сердце. За исключением пары синяков, юная воительница не получила в схватке ни одной царапины, чем безмерно гордилась, но это глупое падение, случившееся практически на ровном месте, нанесло весомый удар по самолюбию. А лукавые ухмылки друзей красноречиво говорили о том, что эллет не удастся забыть свою неосторожность просто так. — Ну все, довольно, — она сделала еще одну попытку отпихнуть от себя Ферена, но эльфы не обратили на это внимания и, крепко перехватив пораненную ногу, все же промыли ссадину. — Не страшно, — буднично заключил Элрос, одарив Тауриэль таким взглядом, будто это она переживала из-за простой царапины. — Владыка! — вдруг шикнул Ферен, и эльфы торопливо завозились в траве. Юная воительница сразу же ощутила, как вокруг талии обвились сильные руки, но прежде чем негодование выразилось в словах, ее ступни коснулись земли и прикосновения исчезли. Вытянувшись, словно струны арфы, молодые стражи низко склонили головы, приветствуя своего Короля, который величаво проехал мимо верхом на верном лосе, чья густая коричневая шерсть сияла почти так же ярко, как и доспехи эльфа. Покрытые позолотой, они соперничали с солнцем и несли за собой кровавый шлейф — длинный плащ насыщенного красного цвета, обволакивающий круп животного и свисающий почти до земли. Сосредоточенный взгляд Трандуила даже не коснулся трех юных воинов, но это отнюдь не значило, что он их не видел…

***

Еще до того, как на лагерь опустились сумерки, синда призвал воспитанницу в свой шатер. Он встретил ее коротким взглядом, который тут же вернулся к множеству наложенных друг на друга карт, словно в беспорядке, развернутых на столе. И пока Владыка вальяжно ходил вокруг него, потирая двумя пальцами точеный подбородок, эллет терпеливо ждала, рассматривая пушистый ковер на полу, цвета желто-оранжевого шафрана. Плотный материал стен, имеющих более спокойный оттенок, лениво подрагивал в такт порывам ветра, и уже спустя короткое время Тауриэль, внимательно следившей за этой игрой, стало казаться, будто и пол под ногами столь же эластичен и непостоянен… — Что означает та сцена возле лагеря? — голос Владыки прозвучал непривычно тихо и мягко, словно он говорил сам с собой. — Сцена? — юная воительница не сразу поняла, о чем идет речь, и от этого на миг замешкалась. — Я упала, а Элрос и Ферен просто помогли мне подняться. — Помогли? — так же задумчиво произнес синда, нарочито медленно сдвигая в сторону небольшую оловянную фигурку, стоящую в центре испещренной черточками и линиями карты. — Не слишком ли много прикосновений ты им позволила? Эллет оторопела и спешно прокрутила в голове эту ситуацию, но не нашла в ней ничего, что могло бы рассердить ее Владыку. Неужели он приревновал?! .. Нет, такая мысль казалась слишком дикой. Скорее, дело здесь в ущемленном чувстве собственности и растущей неудовлетворенности: Трандуил столько лет берег и готовил для себя воспитанницу, но все еще не воспользовался. И вид двух глупых юнцов, порхающих вокруг нее, пробудил в эльфе фривольные мысли, часть из которых он более не желал усмирять. Тауриэль едва успела подавить улыбку, когда увидела уже знакомый озорной взгляд под черными ресницами — точно так же покровитель смотрел на нее в тот день, когда получил отказ. Он словно спрашивал, давал эллет возможность выбрать, и хоть той не верилось, что вольностей будет слишком много, это обстоятельство заставило расслабиться, почувствовать уют и уверенность. Но вскоре это умиротворение сменилось напряжением и внутренней борьбой: юная воительница приучилась думать, будто все эти «уроки» неправильны и порочны, что ей нельзя позволять себе получать от них удовольствие. Но сейчас доводы рассудка с трудом пробивались сквозь густую завесу предвкушения и сладкого томления, что заставило уста разомкнуться и едва слышно прошептать: — Возможно, так оно и есть. Но разве мне требуется ваше дозволение? Договорив, эллет внутренне содрогнулась от предчувствия, что отяжелевшие небеса немедленно рухнут на ее голову. В любой другой ситуации Трандуил впал бы в ярость от такой дерзости, но сейчас он продолжал спокойно двигать по карте поблескивающие фигурки, чем и занимался все то время, которое ожидал ответа. — Требуется, — сказал синда после продолжительной паузы, и губы его на миг тронула улыбка, — в следующий раз не забудь его получить. — И вы позволите? .. — Посмотрим, — несколько устало вздохнул Владыка и отошел от стола. Увидев призывающий жест, Тауриэль проглотила ком, вдруг собравшийся в горле, и медленно пошла вперед. Страха не было, но отчего-то ей казалось, будто ноги утопают в ярком ковре, словно в трясине… Остановившись в шаге от Трандуила, эллет скромно опустила реснички, все еще опасаясь почувствовать на себе его гнев, и беспокойно дернулась, когда ощутила настойчивое прикосновение к своим рукам. Соединив хрупкие запястья, синда стал опутывать их чем-то похожим на тонкий плетеный пояс. Движения его были уверенными и немного грубыми, они словно удерживали в себе скопившееся за день неистовство, что казалось почти угрожающем. Эллет несильно дернулась и подняла на Владыку молящий взгляд, но вместо поддержки увидела бесстрастное каменное лицо, похожее на застывшую маску. Почти бессознательно шагнув назад, юная воительница смогла освободиться из кольца аристократических пальцев, которые явно не ждали сопротивления. Резко вдохнув, она хотела что-то сказать, но не успела, потому что получила тяжелую и звонкую пощечину, в тот же миг раскалившую кожу. Картинка перед глазами смазалась, и Тауриэль даже не сразу поняла, что произошло. Прижав к лицу узкую ладонь, которая была теплой и лишь усилила пульсирующую боль, она почувствовала, как в кровь просочились пары гнева и желчи. Удар оказался сильным, но не чересчур: он был оскорбительным и неприятным, поэтому, забыв о страхе, эллет отступила еще дальше и выставила вперед руку, на которой до сих пор болтался ремешок. Увидев это, Трандуил сломал каменную маску, недовольно скривив губы: глупышка сама не знает, чего хочет. Но, подавив в себе вспыхнувшее разочарование, появившееся в следствии неверно подобранной фразы воспитанницы, он стремительно подошел к ней и мягко обнял, осторожно прижав рыжую головку к широкой груди. Юная воительница, все еще не избавившаяся от обиды и предвкушения неприятностей, не ответила на эти объятия, но плотнее прижалась к сильному стану Владыки, обтянутому гладкой тканью ярко-синего камзола, плавными складками спускающегося до колен. — Что случилось? Тебе же нравилось, — неожиданно ласково произнес синда, скользнув руками вниз и несильно сжав ягодицы эллет. — Это другое, — неуверенно шепнула она, против воли растворяясь в пьянящем аромате эльфа, смешанным с запахами леса и войны. — Ты плохая ученица: слишком много думаешь и мало чувствуешь. Последние слова он произнес на выдохе и тут же коснулся рыжей макушки долгим поцелуем. Убедившись, что Тауриэль успокоилась, Владыка приподнял ее голову за подбородок и не спеша обхватил мягкие губки своими, поочередно лаская их бархатистыми прикосновениями. Ощутив на своей щеке теплое ровное дыхание, юная воительница отбросила все ненужные мысли и теснее прильнула к покровителю, с удовольствием ощущая плавные изгибы сильных мышц под одеждой. Но как только она попыталась показать ему свое желание, добавив страсти к поцелую, Трандуил неожиданно отстранился и, окинув искрящимся взором свою победу, проступившую на лице воспитанницы, вернулся к первоначальному занятию. Уже намного спокойнее и бережливо связав ее руки, Владыка отступил на шаг и требовательно произнес: — На колени. Подобные перемены в настроении всегда тревожили эллет, поэтому она поспешила исполнить приказ. Но каждый потерянный в росте сантиметр представлялся невосполнимой потерей: со связанными руками Тауриэль казалась себе невообразимо маленькой и уязвимой в окружении высоких предметов, словно готовых раздавить ее. Некоторое время синда неподвижно стоял напротив, заложив руки за спину и любуясь растерянностью и незащищенностью воспитанницы. Сейчас она принадлежала ему, зависела как телесно, так и мысленно, что выгоняло из разума остатки нежности, заменяя ее томительной жаждой, что колючими вспышками беспокоила чресла. Лицо Владыки стало жестким, выразительные брови напряглись, а глаза, словно обращенные в глубины собственного естества, казались стеклянным. Не выдержав этого мрачного взгляда, юная воительница поспешно опустила веки и тут же услышала мягкие, размеренные шаги, которые неумолимо приближались. Не отрывая от эллет внимательного взгляда, Трандуил медленно обошел ее и принялся распутывать тугие косы, криво ухмыляясь своим мыслям. — Отчего ты спросила, позволю ли я тесное общение с другими? — лукаво и вкрадчиво произнес он, перебирая янтарные пряди. — Просто так… — Тауриэль растерялась и не сразу нашла, что ответить: ведь это вряд ли можно было назвать вопросом, скорее удивлением. Сверху раздался короткий низкий смешок, и ткань королевского камзола приятно зашелестела, услаждая слух не хуже птичьей песни. — Неужели нет никого, кто бы тебе приглянулся? — Владыка опустился рядом с эллет и обхватил горячими влажными губами ее ушко, легко поддразнивая его языком. — Ты не жаждешь ничьих прикосновений здесь? Его большая ладонь опустилась на живот, напористо огладив его и медленно, почти глумясь, направилась вниз. Ощущение уверенных прикосновений между ног заставили юную воительницу потерять остатки разума, даже несмотря на то, что плотная ткань не позволила ей ощутить всех изгибов длинных пальцев. Вторая рука зарылась в волосы, медленно поворачивая головку Тауриэль и подставляя ее под сладкие неторопливые поцелуи, двигающиеся по пылающей щеке к подбородку. Внутренние мышцы приятно и мучительно задрожали от предвкушения, мешая рассуждать о том, что же хочет услышать синда. Что она думает лишь о нем? Или же ему интересны несуществующие фантазии о других? .. Но приятное тепло уже возбужденного тела и поцелуи, с каждой секундой становящиеся все более звонкими и ненасытными, не позволили эллет принять решение, что заставило ее покровителя довольно улыбнуться, прочитав ответ в глубине покрытых поволокой глаз. — Понятно, — выдохнул он в приоткрытые губы, без промедления впиваясь в них жестким глубоким поцелуем, — очевидно, ты справляешься и сама. Юная воительница резко втянула воздух, когда ласкающая рука почти до боли прижалась к интимному месту. Вспыхнув от смущения, она хотела возразить, но твердый язык Трандуила, стремительно завладевший ее ртом, помешал этому. Но внезапно столь горячие и тесные объятия прервались, и синда, тяжело дыша, поднялся на ноги. — Пусть так будет и впредь, — прошептал он, распутывая подрагивающими пальцами завязки на штанах. Закончив, Владыка стремительно притянул к себе воспитанницу, с удовольствием отмечая, что не встречает никакого сопротивления. Захваченная пылкостью и изнемогающая от влечения, Тауриэль и сама желала коснуться эльфа, ощутить его, вобрать в себя сладкие стоны и шумное рваное дыхание… Без труда поняв это, синда самодовольно усмехнулся и, отбросив назад волосы, сплошной вуалью покрывающие плечи, стал наблюдать за стараниями эллет. Еще неумелыми, но самоотверженными. Он не торопил ее и щедро поощрял блаженными стонами, когда Тауриэль робко обхватила самый край ноющей плоти, принимаясь медленно скользить по ней губами, при этом помогая себе язычком. Прикрыв глаза от наслаждения и стыда одновременно, она неожиданно для себя расслабилась от чего ласки стали глубже и увереннее, а вздохи Трандуила — громче, чаще, восторженнее… Объятая азартом юная воительница даже не сразу заметила, что упоительные стоны вдруг прервались, а по ее подбородку стекает тонкая горячая струйка — безмолвное одобрение всем стараниям. И как только приятная слабость отступила, а сердце вернулось к привычному ритму, Владыка вновь опустился возле эллет и аккуратно вытер ее лицо и грудь шелковым платком. Теперь его движения были спокойными и размеренными, а некогда напряженный взгляд прояснился, озаряя смягчившиеся черты лица. Закончив, он подался вперед, припадая к Тауриэль в легком плавном поцелуе, пока руки невесомо обвились вокруг тонкой талии. — Расстегни мой камзол, — произнес он между поцелуями, стараясь ни на миг не отрываться от шелковистых губ. Не задумываясь о том, к чему все идет, почти инстинктивно эллет подняла все еще связанные руки и пробежалась пальчиками по ряду яшмовых пуговиц, не все из которых удалось расстегнуть с первого раза. И когда полы тяжелого облачения распахнулись, она не смогла отказать себе в удовольствии скользнуть под него, медленно и вдумчиво обведя контур крепкой груди. Случайно задев маленькую твердую горошину, Тауриэль сразу же почувствовала, как сильные руки плотнее прижали ее к телу Владыки, в то время, как в его поцелуях стали отчетливо проступать неистовые нотки. Желание мощными импульсами вновь охватывало тело эльфа, и, желая поощрить его, он уверенно накрыл руками округлые ягодицы воспитанницы, часто и нетерпеливо сжимая их, заставляя ее как можно плотнее прижаться к уже напрягшейся плоти. Эллет чувствовала ее, поначалу пытаясь отстраниться в страхе перед тем, что должно сейчас произойти. Она знала, что это не правильно и аморально, но…, но как можно противиться этим чарующим судорогам? Требующим все больше и больше… Юная воительница и не заметила, как ее спина коснулась мягкого ворса ковра, как поцелуи Трандуила утратили легкость, став властными и напористыми. Все еще хватаясь за остатки разума, она уперлась каблуками в пол и постаралась отодвинуться, но Владыка рывком вернул эллет на место, с помощью насмешливого взгляда показывая, насколько жалкой была эта попытка. Но она вновь принялась упрямо ерзать на ковре, рефлекторно пытаясь воспользоваться связанными руками, и тогда синда просто накрыл воспитанницу своим тяжелым телом, делая невозможными все попытки освободиться. На нем уже не было камзола, и Тауриэль в миг затихла, порабощенная преумножившемся теплом и такими соблазнительными контурами твердого торса, сокрытого от нее лишь тонкой льняной тканью. Почти неосознанно она выгнулась, пытаясь теснее прижаться к нему, подставляя тонкую шею под жаркие поцелуи Владыки и короткие слабые укусы, заживляемые ласками влажного языка. Его частое дыхание разогревало и без того горячую кожу, порождая на ней множество мурашек, проникающих внутрь и заставляющих содрогаться все естество. Прикрыв глаза, эллет вновь забылась, отдавшись моменту, но неожиданно пропавшая тяжесть заставила ее вновь отвлечься от ощущений. Чуть приподнявшись, Трандуил стал невесомо порхать рукой по одежде своей воспитанницы, с почти пугающей легкостью распуская завязки и расстегивая скрытые крючки. Она даже расслабилась, наблюдая за этими изящными и почти неосязаемыми движениями, не находя в себе сил возразить… Очень скоро верхняя одежда оказалась распахнутой, и, взявшись за воротник нижней рубашки, синда разорвал ее одним неистовым движением, наполнив шатер громким треском. Не дав испугавшейся эллет опомниться, он сразу же сжал ее грудь, принимаясь резко и жадно ласкать упругие холмики, сжимая между пальцами чувствительные вершины. Эти движения, торопливые, почти грубые, заставляли Тауриэль часто втягивать воздух и извиваться. Она звонко вскрикнула и выгнулась дугой, когда Владыка, уронив на обнаженную кожу мягкие локоны своих волос, жадно вобрал в рот изнывающий сосок и принялся без остановки терзать его и потягивать, словно пробуя на вкус. Его руки сдавливали, сжимали дрожащую плоть все сильнее, пока не спустились вниз, накрыв живот, а затем и бедра. Коротко скользнув по стройным ножкам, согнутым в коленях, Владыка стремительно отстранился, чтобы сорвать с эллет остатки одежды. Опьяненная этими ласками, она не сразу смогла понять происходящее и покорно позволила раздеть себя. Лишь когда вес чужого тела вернулся, а между ног ощутились давящие и упрямые прикосновения, юная воительница нервно дернулась, встревоженная такой поспешностью. Но уже в следующую секунду последовал сильный толчок и ощущение чужого присутствия внутри. Раскрыв рот в немом крике, Тауриэль со страхом и предвкушением мучений прислушалась с острой боли, вспыхнувшей внизу живота… и другом месте. Повернув голову, она обнаружила, что синда вцепился зубами в округлое плечико, почти наверняка оставив на нем кровавые синяки. От удивления эллет захлопала глазами и даже коротко посмеялась, забыв о смысле происходящего. Она не сразу заметила, что Владыка уже начал медленно и осторожно двигаться, чуть сильнее сжимая челюсти и отвлекая воспитанницу тем самым. И когда столь странный метод перестал помогать им обоим, боль уже начала стремительно затихать. Юной воительнице с легкостью удалось не обращать на нее внимания; вместо этого она прислушалась к напряженному дыханию, ласкающему шею, подобно речным волнам. К размеренным толчкам, чуть шершавой ткани брюк, приятно покалывающих ее кожу на внутренней стороне бедер, и ощущению плавных движений в себе. Легких, заполняющих, проникающих все глубже и согревающих истерзанное ожиданием лоно, заставляя его отзываться и подаваться навстречу.