Цветы

-А этот зал можно сделать в стиле рококо, он сейчас очень популярен у братика Франции, — звонкий голос Италии вывел Анну из мрачной задумчивости. Сейчас они вдвоем стояли в еще совершенно пустой, просторной комнате, нового дворца. Именно Феличиано, известного среди стран своим тонким вкусом, Император Александр II решил пригласить в роли архитектора. -Вот здесь, — Италия подбежал к одной из стен, — я уже представляю мягкие кресла. Они обязательно должны быть отделаны золотой тканью. Хотя нет, нет — красной, с золотым шитьем.       Варгас воодушевленно говорил, отчаянно жестикулируя, то и дело прикрывая глаза. -Видимо представляет у себя в голове, как все будет выглядеть, — с улыбкой подумала Анна и, подобрав тяжелую, пышную юбку, подошла к Италии. Всегда радостный, он никогда не унывал и, казалось, даже самый черствый человек не мог не улыбаться, глядя на, словно светящегося изнутри, Италию.       Варгас еще что-то увлеченно говорил, когда Россия его прервала. Задумчиво и как-то печально она спросила: -Милый, милый Феличиано, как же ты смог остаться таким же чистым и невинным в нашем жестоком мире? Парень замолчал и перевел удивленный взгляд на девушку. -Почему мир жесток? — Италия подошел к открытому окну и подставил свое лицо под еще мягкое весеннее солнце, — Нет, он прекрасен. Солнышко светит, уже распустились цветы, бабочки летают. Разве это не прекрасно? Феличиано по пояс высунулся из окна и сорвал веточку уже распустившейся лиловой сирени*, куст которой рос прямо под окнами и протянул Ане. Россия улыбнулась, взяв веточку из рук итальянца, и, вертя ее в руках, грустно произнесла: -Чтобы мои дети могли каждый день всю эту красоту, наслаждаться солнцем, любоваться цветами, мне приходиться каждый день противостоять всему миру. Одна, всегда совершенно одна. -Ань, — девушка вздрогнула и удивленно посмотрела на Италию. Никто кроме сестер не называл ее сокращенной формой имени. Только Россия или Анна. -Ты не одна. У тебя есть сестрица Белоруссия и сестрица Украина. А как же Польша? — не обращая внимания на смешок Брагинской, парень продолжил, — я уверен, что ты ему тоже дорога. Вы же брат и сестра. Варгас осторожно взял изящную ручку в свою ладонь. -А Пруссия? Сколько вы с ним воевали, и вместе и против друг друга. Пусть он всегда говорит, что ему на всех наплевать, но я знаю — это неправда. Так что даже не думай, что ты одна, ведь и я тоже, я, — Феличиано замялся, не зная, как подобрать слова и посмотрел на девушку. Она улыбалась, так искренне, тепло. От привычной холодной маски не осталось ни следа. Лед начал трескаться, и из-под образа подобающего мощной, могущественной империи стала проглядывать настоящая сущность. Не Российская империя, а Анна Брагинская. Простая девушка, которая любит полевые цветы, музыку Чайковского и верховую езду. Смущенно посмотрев на Варгаса, Аня прошептала: -Спасибо, Феличиано, за все, что ты сейчас сказал. Порывисто, на несколько секунд обняв Италию, девушка отстранилась и, пробормотав, что сирень надо поставить в воду, вышла из комнаты, старательно пряча покрасневшие щеки. Уже когда Россия вышла, Варгас проговорил, глядя на куст сирени за окном: -И мне ты тоже очень дорога, Аня. *Первые волнения любви