Цветы

      Франциск всегда отличался от всех остальных мужчин, с которыми приходилось иметь дело Анне. Остроумными шутками, так не похожими на грубоватый, пошлый юмор Байльшмидта; манерой вести себя, одеваться, говорить, что так сильно выделялось на фоне поведения погрязшего в пиратстве и войнах Керкленда. Бонфуа, всегда элегантно одетый, веселый, готовый помочь и поддержать в трудную минуту, казался совсем молоденькой Анне принцем, сошедшим со страниц так любимых ею романов.       Девушка и не заметила, как полюбила его. Со свойственной русской душе искренностью и страстностью она окунулась в чувства с головой. Увлеклась французским языком и культурой. Анна превозносила его добродетели и не замечала недостатки. А Франциск с радостью поддерживал в этом девушку, находя удовольствие в общении со славившейся своей красотой и умом Анной. Россия любила. Франция думал, что любит. Все было относительно хорошо.       Потом Анне будет тяжело назвать ту точку невозврата, когда все пошло не так. Просто постепенно девушка стала замечать, что Франциск уже не тот добрый, остроумный франт. Что-то стало неуловимо в нем меняться. Бонфуа стал холодным, его шутки стали злее, а отношение к окружающим пренебрежительным. Пруссию он стал называть варваром и выскочкой, Испанию — безалаберный идиотом, а Англию — сумасшедшим. Девушка терпела, стараясь не обращать внимания на злые выпады в сторону других стран. Ведь главное, что он с ней. Ее милый Франциск.       С каждым месяцем Бонфуа становился надменней и эгоистичней. И заглянув однаджы ему в глаза, Анна не нашла там ничего знакомого и родного. Это был не Франциск Бонфуа. Кто-то чужой, жестокий и высокомерный, готовый ради своих амбиций пойти на все, смотрел на нее. Брагинской впервые в жизни стало страшно, страшно от этого взгляда. Незнакомец, который никак не мог быть Франциском, улыбнулся такой знакомой улыбкой и спросил: -Анна, с тобой все в порядке? Почему ты так смотришь на меня? А девушка не смогла ничего ответить на вопрос, лишь помотав головой, она пробормотала: -Я что-то плохо себя почувствовала. Я, пожалуй, пойду, — и, стараясь не оборачиваться, направилась в сторону ожидающей ее кареты.       Построенные за годы мечтаний замки стали рушиться один за одним. Ее Франциск был не тем, кого она представляла у себя в голове. Образ прекрасного принца стал окрашиваться в кроваво-красный цвет войн, которые Франция вел уже не один год. И последним толчком, полностью превратившим мечты девушки в пыль стали слова сильно похудевшего, обескровленного провальной войной против Бонфуа Пруссии. С горькой усмешкой глядя на подавленную Россию, он сказал: -Очнулась наконец-то. Главное, чтобы не было уже слишком поздно. А вскоре Франция объявила войну Российской империи.       Анна стояла в одном из залов императорского дворца. Военное собрание уже должно было закончиться, а это значит, что с минуты на минуты сюда придет Александр I, чтобы рассказать ей о принятых генералами решениях. Пока все шло по плану, французы медленно попадали в расставленную для них ледяную западню. Уже скоро начнется зима, а Генерал Мороз, несомненно, постарается на славу, уничтожая врагов своей любимой внучки.       Все хорошо, почему же так больно, где-то в районе сердца. Девушка подошла к окну, глядя на небо, на котором уже появились первые звезды. Был ли Франциск всегда таким или же его так изменила власть? Как она могла быть такой слепой? Неуверенный кашель отвлек девушку от размышлений и, обернувшись, она увидела императора. -Здравствуйте, ваше величество. Как прошел совет? -Здравствуй, Анна. Присаживайся, я должен тебе сказать кое-что очень важное, — Александр I, отодвинул стул, помогая девушке сесть, в то время как сам остался стоять. Пройдясь по комнате и, словно собираясь с силами, император произнес, стараясь не смотреть Брагинской в глаза: -Мы должны отдать Наполеону Москву, — а затем поспешно добавил, — исключительно, как приманку. Анна грустно улыбнулась. Пусть сейчас Петербург ее столица, но именно Москва была самым дорогим для России городом. Ее сердцем. И теперь она должна отдать свое сердце Франции. Как глупая и несмешная шутка судьбы. Ведь оно и так принадлежит Бонфуа. Безумная мысль мелькнула у девушки в голове. Резко встав и подойдя к ожидавшему ее решения императору, она произнесла: -Я согласна. Только при одном условии: сожгите город. Пусть с моим сердцем сгорит и сам Бонфуа, пусть почувствует, как мне сейчас больно, — и, не дав Александру I хоть что-то сказать, вышла из зала.       За горящей Москвой Россия наблюдала с холма. Слышала испуганные, отчаянные крики французов, застигнутых врасплох. Из-за резкой, нестерпимой боли в сердце девушке пришлось ухватиться за ствол березы. Почему-то казалось, что вместе с городом догорают последние чувства, превращаясь в грязную, черную пыль, которая постепенно осядет на самое дно души. Анна дала себе слова, никогда больше не любить. Это слишком глупо и больно, а она должна заботиться о своем народе. Только о нем, отринув все остальные мысли. Прозрачные, хрустальные слезы медленно скатывались по щекам и падали на землю. А там, где они падали, вырастали красивые, белоснежные цветы. Анютины глазки*.